Йен Дуглас - Лик Марса

• Название: Лик Марса
• Автор: Йен Дуглас
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012753-7

Великие державы Земли поделили между собой права на колонизацию планет Солнечной системы. Предполагалось, что это станет залогом мира. Однако это стало лишь причиной для новых конфликтов… конфликтов уже не земного — космического масштаба.

Тридцать морских пехотинцев, не боящихся ни Бога, ни дьявола, отправились на марсианскую базу…

Тридцать «крутых парней», сделавших войну своей профессией, еще не знали, что очень скоро — и почти случайно — окажутся втянутыми в опасную игру. В игру, ставка в которой — разгадка тайны «двоюродных братьев по разуму» человечества…

---

— Я… в добром здравии, Кэтлин-сан, — сказал министр, перейдя на английский. — Но, боюсь, у меня для вас очень дурная новость. Девять дней назад Тосиюки-сан… не вернулся с задания.

Каким-то самой ей непонятным образом она сумела сохранить на лице такое же бесстрастное выражение, как у него.

— Мне очень жаль слышать это, Исивара-сама. Гибель вашего сына… Юкио … — Она не смогла удержать хлынувших из глаз слез и поспешила смахнуть их ладонью. — Мне очень жаль вас, и понесенная вами утрата…

Исивара улыбнулся. Кэтлин вздрогнула, но тут же вспомнила, что в Японии улыбка, безмятежное лицо должны прятать за собой любые, пусть самые неприятные, чувства. Взглянув в его глаза, она увидела в них истинное состояние души отца Юкио.

— Во-первых, Кэтлин-тян , позволь мне сказать тебе, что Юкио очень любил тебя. Мы часто говорили об этом, о тебе. Я знаю, что это так.

Кэтлин никак не могла оправиться от потрясения, услышав это тян вместо обычного сан. Тян — уменьшительная приставка, употребляемая лишь в беседе с членами семьи или очень близкими друзьями. У нее не было слов… оставалось лишь, в подражание Исиваре-старшему, сохранять на лице улыбку.

— Я должен честно признать, — продолжал Исивара, — что был против ваших отношений. Не против дружбы, но против вашего брака. И должен признать, почувствовал облегчение, получив письмо о том, что ты должна покинуть нашу страну. Вы с Юкио принадлежали к двум разным мирам, безмерно более чуждым друг другу, чем Марс и Земля. И одному или другому из вас, вступив в подобный союз, пришлось бы отречься от самого себя, от самого своего существа.

"Интересно, зачем он говорит все это? — подумала Кэтлин. — Ему ведь вовсе нет нужды оправдываться. Тем более — перед гайдзином …"

— Между мною и сыном было немало долгих бесед, — продолжал Исивара, все так же улыбаясь. — Он много рассказывал о тебе, о твоих мыслях. И, прежде чем в последний раз отправиться на Танегасиму, он сказал мне, что чувствует: война между нашими странами, твоей и моей, — серьезная ошибка. Что мы воюем не с теми людьми, не в то время и не за то, за что следовало бы. Я полагаю, что ваши чувства, по крайней мере, одна из причин этих слов.

— Я… прошу простить меня, если я оскорбила вас этим, Исивара-сама .

— Оскорбление должно быть не только нанесено, но и воспринято. Ты повиновалась зову сердца, как и он. В любом случае то, что сказал Тоси-тян … тяжким грузом легло на мое сердце в эти последние дни. Вскоре мне предстоит обратиться к своему правительству и поведать ему, как я отношусь к этой войне. Я хотел бы сказать тебе, Кэтлин-тян , что в некотором смысле ты и Тоси-тян будете рядом со мной, когда я предстану перед премьер-министром.

Исивара-старший немного помолчал, и Кэтлин решила, что он ждет ответа. Но ей нечего было сказать. Она до сих пор не понимала, зачем Исивара говорит ей все это. Весть о гибели Юкио отодвигала на второй план все мысли о правительствах, премьер-министрах и заседаниях кабинетов.

«Господи, как я ненавижу эту войну! — подумала она, сжав кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони. — Как я ненавижу эту тупую, проклятую войну!»

— И еще одно, — вновь заговорил Исивара. — Мне очень, очень стыдно. Я должен нижайше извиниться перед тобой, Кэтлин-сан . В свое прощальное письмо ты вложила еще одно, с просьбой переслать его Тосиюки-тян . Я очень сожалею, но вынужден сказать, что не стал передавать его. И в этом — моя вина. Я полагал… полагал, что этого не стоит делать, так как опасался продолжения ваших отношений. Я опасался, что письмо твое может повлиять на то, как он выполнит свою задачу. Я был не прав и прошу простить меня.

Он склонился в низком, долгом поклоне.

— Пожалуйста, не сожалейте об этом, — ответила Кэтлин, стараясь ничем не выдать боль и обиду, вскипевшую внутри. («Он не узнал. Он так и не узнал…») — Вы были правы. Вы были правы, несмотря ни на что. Теперь я понимаю: из нашего союза действительно не могло получиться ничего хорошего.

Да! Пока люди продолжают вести себя так глупо! Пока мы не начнем все заново, где-нибудь в другом месте, подальше от этих проклятых черных дыр древних культур, и древних обычаев, и древних представлений о том, что — прилично, что — приемлемо и что — верно! Будь проклята; будь проклята эта война!

— Я вовсе не считаю, что поступил правильно, Кэтлин-тян . — Исивара глубоко вздохнул. — В любом случае прости меня за то, что я не отправил этого письма. И тут я должен перейти к еще одному делу. После… после последнего вылета Тосиюки командующий базой переслал мне этот модуль памяти. Он был обнаружен в его личных вещах вместе с просьбой переслать его мне, если он… если он не вернется. Среди прочего в этом модуле памяти имелось письмо к тебе. Я не читал его… но готов переслать сейчас, если ты пожелаешь.

— Да. Домо аригато годзаимас .

— Тогда я оставлю тебя. Весьма сожалею, что причинил тебе боль.

— И я, Исивара-сама , глубоко скорблю о вашей утрате.

— Всего хорошего тебе, Кэти-тян .Саенара .

Прощание это для японского языка было чуть резковатым, проникнутым печалью о том, что двое расстающихся могут никогда не увидеться вновь. Поклонившись, Кэтлин выбрала более неформальное:

— Домо аригато годзаимас, Исивара-сама. Дэва мата .

Ее слова означали гораздо большее, чем просто: «Что ж, увидимся».

Казалось, на долю секунды в темных глазах министра среди прочих тщательно скрываемых чувств мелькнуло удивление. Он поклонился, и экран опустел.

Секунду спустя перед ней появился Юкио в черном кителе Космических сил самообороны, с крохотными хризантемами тю-и в петлицах. Он, очевидно, находился в какой-то будке; за спиной его виднелся расплывчатый, смазанный холл. Издали слышался чей-то смех, расплывчатые фигуры беседовали, стоя у стола для пинг-понга.

Вот он, противник…

Юкио на экране улыбнулся.

— Привет, Тикако. Мне малость неловко, не хотелось бы драматизировать или еще чего-то такого, но… если ты видишь все это, значит, я мертв. — Губы его продолжали улыбаться, но глаза потемнели, взгляд сделался предельно серьезным. — Когда мы были здесь вместе, я чувствовал себя… странно. Точно меня разорвали надвое. Наверное, моя западная половинка не очень хорошо ужилась с нихондзином . И — может быть, я, конечно, ошибаюсь — точно такая же внутренняя борьба шла в тебе. Когда отец сказал, что ты уехала обратно в Америку, я решил, что ты, наверное, сочла все, что было между нами, ужасной ошибкой…

Он так и не узнал… Он так и не получил моего письма.

— Знаешь, Тикако, все это было очень нелегко. Я не мог просто так взять и отвернуться от своей семьи. Наверное, ты бы чувствовала то же самое по отношению к своему отцу. И своей стране. Даже не знаю, как бы мы справились со всем этим. Но хотел бы тебе сказать, что как-нибудь наверняка справились бы. Это я узнал от тебя, Тикако. Если любовь крепка, для нее нет препятствий. Скорее всего, ты уже знаешь, что ООН велела нам присоединиться к войне против Соединенных Штатов. Я ненавижу это распоряжение всей душой, но — в силу того, кто я и что я, должен повиноваться. Таково мое… наверное, ты бы сказала, «наследие». Наследие самураев. Я сделаю то, что должен сделать. И, если придется, погибну. Но хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя всем своим сердцем и всегда буду помнить о тебе… у нас обязательно все получилось бы, будь судьба к нам хоть немного благосклоннее. Помни меня, Тикако.

— А-а, Тоси-тян ! — воскликнул кто-то неподалеку. — Исё-ни ко-най ?

— Има ику ! — ответил Юкио, снова поворачиваясь к экрану — Мне пора. Я просто хотел сказать… что люблю тебя. Где бы я ни был. Саенара , Тикако.

Много-много позже в гостиную в поисках Кэтлин заглянул Джефф Уорхерст. Разгадав жертву ферзя, он целый час провел в поисках плана, позволявшего бы не брать фигуру, но при том сохранить возможность продолжать игру. Наконец подходящее решение вроде бы нашлось, и ему не терпелось его испытать, но, заглянув в комнату, он увидел, что Кэтлин все еще сидит на полу, уткнувшись лицом в сложенные на столике руки, и тихонько плачет. Некоторое время он размышлял, не войти ли к ней, но вскоре передумал, тихонько прикрыл дверь, оставляя Кэтлин наедине с ее горем.

После смерти отца он сам узнал, что такое горе. И — как необходимо порой побыть одному…

Среда, 4 июля;

03:43 по времени гринвичского меридиана.

«Сидония-1»; Сидонийская равнина, Марс;

сол 5672-й; 15:10 по марсианскому солнечному времени.

Майор Майк Гарроуэй вышел из главного модуля «Сидонии-1». Был день, и пески Сидонийской равнины золотились в лучах яркого марсианского солнца.