Теодор Драйзер - Американская трагедия. Книга 2

• Название: Американская трагедия. Книга 2
• Автор: Теодор Драйзер
• Жанр: Классическая проза

В «Американской трагедии», самом известном произведении Теодора Драйзера (1871 — 1945), затронуты острые социальные проблемы американской действительности, показана реальная картина деятельности американского суда, прессы и политических деятелей.

---

— Да, я жил в Чикаго до того, как приехал сюда, но там я не так уж много танцевал: мне приходилось работать.

Он подумал, что у таких девушек, как эта, есть все, чего они могут пожелать, а у таких, как Роберта, нет ничего. И все же в это мгновение Роберта больше нравилась ему. Она куда нежнее, мягче, добрее, не такая ледяная…

Музыка заиграла снова; то и дело мелодию прерывал томный голос одинокого саксофона; Сондра подошла к Клайду, вложила правую руку в его левую, позволила ему обнять себя — и все это так легко, свободно, весело, что Клайд, застигнутый врасплох среди своих грез о ней, затрепетал от восторга.

Она смотрела ему в глаза с обычным лукавым кокетством и улыбалась нежной, обманчивой и все же многообещающей улыбкой, от которой его сердце забилось быстрее, а горло судорожно сжалось. Тонкий свежий аромат ее духов щекотал его ноздри, точно благоухание весны.

— Приятно проводите время?

— Да, любуюсь вами.

— Здесь еще много хорошеньких девушек, которыми можно любоваться!

— Но ни одна не может сравниться с вами!

— И я танцую лучше всех, и я гораздо красивее, чем все остальные девушки. Ну вот, все это я сказала за вас. А что вы теперь скажете?

Она посмотрела на него насмешливо, и Клайд, поняв, что говорить с ней совсем не так легко, как с Робертой, смутился и покраснел.

— Понимаю, — сказал он серьезно, — вам все говорят одно и то же, и вы не хотите слышать это еще раз от меня.

— Ну нет, далеко не все. Очень многие вовсе не считают меня красивой.

Простота его ответа и пробудила любопытство Сондры и сбила ее с толку.

— Не считают вас красивой? — переспросил он весело, увидев, что она уже не смеется над ним.

Но все же он побоялся сказать ей еще какой-нибудь комплимент. Он поискал другую тему и решил вернуться к начатому за столом разговору о верховой езде и теннисе.

— Вы, наверно, любите всякий спорт на свежем воздухе, правда? — спросил он.

— Еще как! — быстро и горячо ответила она. — Люблю больше всего на свете. До безумия люблю ездить верхом, плавать, грести, кататься на моторной лодке и на акваплане. А вы плаваете?

— Ну конечно! — гордо сказал Клайд.

— Играете в теннис?

— Немного, только начинаю, — ответил он, боясь признаться, что совсем не играет.

— Я обожаю теннис. Мы с вами как-нибудь сыграем.

После этого Клайд совсем воспрянул духом. Легкая, как пушинка, Сондра кружилась с ним под заунывные звуки популярной любовной песенки и продолжала разговор:

— Белла Грифитс, Стюарт, Грэнт и я отлично сыгрались. Прошлым летом мы всех победили на Лесном озере и на Двенадцатом тоже. А видели бы вы, как я ныряю с вышки! У нас, то есть у Стюарта, самая быстроходная моторная лодка: шестьдесят миль в час!

Клайд сразу понял, что он коснулся того предмета, который не только занимал, но и волновал ее. И не только потому, что всякие физические упражнения доставляли ей удовольствие, но и потому, что она выходила победительницей в тех видах спорта, которыми особенно увлекались все ее друзья и знакомые, и упивалась успехом. И, наконец (это он понял только позднее), ее восхищала возможность часто переодеваться, показываться в обществе в самых необычайных нарядах, — а это для нее значило очень много. Как она выглядела в купальном костюме! А в костюме для верховой езды, или для тенниса, или для танцев, или для экскурсий в автомобиле!

Они продолжали танцевать, взволнованные ощущением, что их одинаково влечет друг к другу; они пытливо и весело заглядывали друг другу в глаза — и в этих взглядах сквозили нежность и восхищение; Сондра намекала, что если в ее кругу Клайда сочтут подходящим человеком в спортивном, финансовом и во всех прочих отношениях, то она, пожалуй, сможет ввести его в дома своих друзей. И Клайд, который был в приподнятом настроении, почти поверил, что это возможно, что так и будет. Но под его напускной обманчивой уверенностью и спокойствием таилось неверие в себя; это сказывалось в нетерпеливом и в то же время печальном блеске его глаз; и хотя голос Клайда звучал как будто мужественно и твердо, но если бы Сондра умела в этом разбираться, она различила бы в нем нотки, очень далекие от подлинной уверенности.

— Как жаль, что танец кончился, — сказал он печально.

— Пускай сыграют еще раз! — сказала Сондра и захлопала в ладоши.

Оркестр вновь заиграл тот же мотив, и они опять заскользили по паркету, наклоняясь и покачиваясь, всецело отдаваясь ритму музыки, словно две щепочки, уносимые бурным, но дружелюбным морем.

— Я так рад, что я снова с вами… танцевать с вами… это так чудесно, Сондра…

— Вы не должны меня так называть! Мы с вами еще недостаточно знакомы.

— Я хотел сказать «мисс Финчли». Но вы не рассердитесь на меня опять? Нет?

Он сильно побледнел, лицо у него снова стало грустное. Сондра это заметила.

— Нет. Разве я сердилась на вас? Право, нет. Вы мне нравитесь… немного… когда не впадаете в сентиментальность.

Музыка прекратилась. Кончился легкий, стремительный танец.

— Пойдем посмотрим, идет ли еще снег. Хотите? — спросила Сондра.

— Конечно, хочу!

Скользя между прогуливающимися парами, они побежали к боковой двери в бесшумный мир, сплошь окутанный мягким, пушистым снегом. Воздух был полон тихо кружащихся и падающих хлопьев.

27

Следующие дни декабря принесли Клайду несколько приятных, но в то же время тревожных и осложнивших его жизнь событий. Сондра Финчли, найдя в нем приятного поклонника, не собиралась упускать его из виду. Однако она занимала видное положение в обществе и потому не знала, как быть: Клайд был слишком беден и слишком явно пренебрегали им сами Грифитсы, чтобы она рискнула открыто проявить свой интерес к нему.

Вначале Сондра обратила внимание на Клайда лишь по одной причине; ей хотелось позлить Гилберта дружбой с его двоюродным братом. Теперь к этой причине прибавилась другая: Клайд ей нравился. Он был обаятелен и преклонялся перед нею и ее положением, — это и занимало ее, и льстило ей. По своему характеру она жаждала именно такого обожания, искреннего и романтического. К тому же ей нравились и внешность Клайда и некоторые его внутренние качества: он был влюблен, но без излишней смелости, которая досаждала бы ей; он поклонялся ей, но так, как можно поклоняться живой женщине; и в нем чувствовалась та же живость души и тела, какая была свойственна и ей самой.

И потому Сондра упорно думала о том, как бы продолжить знакомство с Клайдом, не привлекая слишком большого внимания и не вызывая неблагоприятных толков: мысль эта заставляла ее хитрый маленький мозг напряженно работать каждую ночь, когда она возвращалась домой. Однако на тех, кто видел Клайда в тот вечер у Трамбалов, произвели такое впечатление его мягкие, приятные манеры и интерес, который проявляла к нему Сондра, что все они, особенно девушки, готовы были принять его в свою компанию.

Вот почему через две недели, когда Клайд, выбирая в магазине Старка недорогие рождественские подарки для матери, отца, сестер, брата и Роберты, встретил Джил Трамбал, тоже занятую покупками, она пригласила его на вечер с танцами, который устраивала Ванда Стил на следующий день — в канун рождества — у себя в Гловерсвиле. Джил собиралась туда с Фрэнком Гарриэтом, однако не знала точно, будет ли там Сондра: ее приглашали куда-то в другое место, но она все же предполагала приехать в Гловерсвил, если сможет. Но, прибавила Джил, ее сестра Гертруда будет рада, если Клайд согласится ее сопровождать. Это был вежливый способ обеспечить Гертруде кавалера. Кроме того, Джил знала: если Сондра услышит, что Клайд будет у Стилов, она постарается как-нибудь отделаться от другого приглашения.

— Трейси охотно заедет за вами, — продолжала она, — или… — она поколебалась, — может быть, вы пообедаете у нас перед поездкой? Запросто, по-семейному. Мы будем вам очень рады. У Ванды начнут танцевать не раньше одиннадцати.

Танцы были назначены на пятницу — именно этот вечер Клайд еще раньше обещал провести с Робертой, так как в субботу она уезжала на три дня рождественских праздников к своим родителям, — до сих пор они с Клайдом еще не расставались на такой долгий срок. Она приготовила ему подарок — самопишущую ручку и «вечный» карандаш, — и потому ей особенно хотелось, чтобы он пришел к ней в этот последний вечер, о чем она ему не раз говорила. И он, со своей стороны, хотел в этот вечер сделать ей сюрприз: подарить туалетный прибор.

Но теперь он слишком обрадовался возможности вновь встретиться с Сондрой и потому решил нарушить свое обещание, хотя и понимал, что это будет нелегко и непорядочно по отношению к Роберте. Как ни захватило его увлечение Сондрой, все же он был привязан к Роберте и ему не хотелось ее огорчать. Он знал, как она будет разочарована! И в то же время он был так польщен и восхищен этим внезапным, хотя и запоздалым признанием общества, что ему и в голову не пришло отказаться от приглашения Джил. Пренебречь возможностью побывать в гостях у семейства Стил, да еще в обществе Трамбалов и без всякой помощи Грифитсов! Пусть это нехорошо, жестоко, пусть это предательство по отношению к Роберте, но зато он увидит Сондру!