Андрей Дышев - Черный квадрат

• Название: Черный квадрат
• Автор: Андрей Дышев
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Боевик
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-004728-2

Не самое приятное ощущение — холодный ствол, приставленный к затылку. Даже у видавшего виды бывшего десантника Кирилла Вацуры по спине пробежали ледяные мурашки. Тяжелый черный кейс, который он сжимал в руке, перекочевал к незнакомцу, стоящему за спиной Кирилла. Но цена кейса такова, что любой риск оправдан. И Кирилл рискует…

---

Ты совсем спятила, шизофреничка, — произнес я, чувствуя, как немеет спина. — Ты рехнулась, Анюта.

Встань! — диким голосом крикнула она и дернула стволом.

Я не смог ослушаться и прижался спиной к стене.

— Слушай же меня теперь, дрянь, — произнесла она, отступая от меня на шаг. — Я любила Влада. Я всегда его любила. А тебя ненавидела! Потому что ты самовлюбленный, высокомерный кобель! Ты вынуждал меня унижаться перед тобой, все время намекать про наше будущее, первой поднимать вопрос о замужестве… Я словно вытягивала из тебя слова любви, а ты, чувствуя себе цену, изголялся, наслаждался властью над женщиной… А Влад

— он относился ко мне, как к святой, только рядом с ним я чувствовала себя женщиной. А ты, дрянь, выстрелил в него… Нет, ты не сядешь в тюрьму с радостью. Ты сейчас встанешь на колени и попросишь у Влада прощения. Ты сейчас будешь каяться над его телом… Ну! Вставай же на колени! Считаю до трех… Раз!

Меня словно ледяной волной окатило. Я смотрел на Анну и не узнавал ее. Она отдает отчет своим словам? Она понимает, о чем говорит? Любила Влада? Ненавидела меня? Но этого не может быть! Мое сердце не обманешь!

— Постой, Анна! — Я понял, что она уже не шутит и ' действительно способна выстрелить. —Давай поговорим спокойно! Возьми себя в руки.

Да, я возьму себя в руки и все-таки сумею выстрелить, хотя… хотя мне будет и непросто это сделать… Два!

Да остановись же ты, психопатка! — рявкнул я. Волевой крик иногда действовал на нее успокаивающе.

— Влад первый кинулся на меня, у меня не было другого выхода! Ты вспомни, что Влад рассказал о твоем золоте милиции! Он не стоит твоего мизинца! Очнись, подумай, что ты делаешь!

Анна пригибала голову. Ее безумные глаза опустились до уровня прицельной планки.

— Три, — тихо произнесла она.

Я надеялся, что она все-таки не выстрелит, и в первое мгновение не понял, почему перед глазами вспыхнуло пламя, и меня откинуло на стену, словно я был вратарем и на лету поймал быстрый мяч. Крикнув, я схватился за плечо и сжал его изо всех сил. По руке, под рукавом, побежала теплая липкая струйка. Ковер подо мной стал покрываться красными каплями.

Не знаю, как долго я еще колебался. Каждая секунда могла стать последней в моей жизни. Опережая мысли, уподобляясь раненому зверю, я кинулся на Анну. Она вскрикнула, попыталась снова поднять револьвер, но не успела. Тяжестью тела я опрокинул ее на пол и схватил обеими руками за горло.

— Придушу! Придушу! — орал я, переполненный яростью.

Она махала рукой, норовя попасть тяжелым револьвером мне по голове. Несколько сильных оплеух пришлось по лицу. Она слабела подо мной, и оттого я становился более жестоким.

— Гадина!.. Ненавижу!.. — хрипела подо мной Анна.

Врешь!.. Ты любишь меня! Ты всегда любила только меня!

Всегда ненавидела! Господом Богом клянусь…

Я поймал ее руку, в которой она крепко сжимала «сентинел», за запястье и сдавил так, словно хотел выжать из лимона сок. Анна закричала и заплакала от боли и бессилия и в последнем отчаянном порыве попыталась направить ствол в меня. Грохнул выстрел. Я почувствовал, как по волосам на макушке прошла горячая волна. Свирепея от того, что мне никак не удается покончить с этой сумасшедшей бабой, я налег на ее руку всем своим весом, прижал к ковру и попытался разжать ее пальцы.

Анна закричала настолько пронзительно, что у меня заложило уши. В какое-то мгновение револьвер оказался между нами, и тотчас снова прогремел выстрел.

Анна сразу обмякла, сразу прекратила сопротивляться, как борец после сигнала судьи. Потрясенный страшной догадкой, я уперся руками в ковер и встал перед ней на колени.

Широко раскрытыми глазами она смотрела на меня так, словно я был прозрачный. Прекрасные золотистые волосы налипли на ее влажный лоб. Губы были крепко стиснуты, словно Анна хранила тайну под пытками. На ее голубом платье расползалось безобразное красное пятно — под грудью, чуть выше живота. Она все еще сжимала «сентинел», и ее палец лежал на спусковом крючке.

— Анна! — прошептал я.

У меня не хватало смелости приложить ухо к ее груди. Я оказался трусом.

— Анюта! Ты меня слышишь?

Я отшатнулся от нее, встал на ноги и, не в силах пошевелиться, долго стоял над двумя телами.

«Все, — подумал я. — Мы свое отыграли».

Шатаясь, как пьяный, я хотел отойти в дальний угол, лечь лицом на ковер, чтобы не видеть Влада и Анну, как со скрипом приоткрылась дверь, и в образовавшемся проеме показалось лисье лицо Цончика.

— Ну, блин, ты даешь, Вацура! — произнесен, посмотрев на трупы. Затем вошел в комнату, вытащил из кармана платок и, накинув его на револьвер, поднял еще теплое оружие,

— Выходи! — добавил он с порога. — Поговорим.

Я вышел вслед за Цончиком на балкон. Внизу журчал и щебетал зимний сад. Цвета морской волны попугайчик пролетел мимо моего лица, едва не задев мой нос крылом.

— Идем, идем! — поторопил меня Цончик, видя, что я задержался на балконе.

Мы спустились вниз. Под ветвью пальмы стоял белый пластиковый стол. На нем — зеленые ракеты бутылок шампанского, колба для льда и бокалы. За столом, откинувшись на спинку и закинув ногу за ногу, сидел вьетнамец. Увидев меня, он сузил глаза, натянуто улыбнулся и кивнул на стул:

— Садитесь, господин Вацура.

Цончик опустился на стул рядом с вьетнамцем, придвинул ему «сентинел» в платке и стал цедить шампан-. ское, время от времени подливая себе из бутылки.

Больно? — поинтересовался вьетнамец, скользнув взглядом по моему плечу.

Не очень,

— Ну и хорошо, — кивнул узкоглазый. — Я все равно не смог бы тебя перевязать. Это рушило бы наш сценарий. Максимум через час ты должен покончить жизнь самоубийством.

И он, аккуратно развернув платок, многозначительно посмотрел на револьвер.

22

Цончик плеснул мне в бокал шампанского.

— Надо в последний раз поухаживать за своим двойником, — сказал он, вынимая при помощи пластмассовых щипчиков кубик льда и опуская в мой бокал. Я не притронулся к нему.

— Может, налить тебе водки? — спросил вьетнамец. Я отрицательно покачал головой.

Он переживает, — усмехнулся Цончик. — Грохнул двух своих друзей.

Правильно сделал, — кивнул вьетнамец и поджал тонкие губы, окруженные глубокой складкой, и глаза, похожие на два черных солнца, почти зашедшие за горизонт, стали холодными и жестокими. — Всех, кто перестает быть верным тебе, надо уничтожать. И тогда тебя никто и никогда не предаст. Золотое правило, Вацура.

При первой встрече Влад, конечно, производил серьезное впечатление, — сказал Цончик, играя бокалом.

— Но только при первой встрече. Потом только дурак мог верить в его благородство и верность.

А на меня он и при первой встрече не произвел впечатления, — сказал вьетнамец.

Знаешь, когда я понял, что он — фуфло? — спросил меня Цончик. — Не тогда, когда подложил тебе кейс с бомбой. А когда мы задержали его по совершенно пустяковому поводу — за нарушение правил временной регистрации в Москве. Он чуть не обгадился от страха и сразу же рассказал Тарасову, что знает женщину, которая хранит у себя дома несколько килограмм золота, добытого незаконным путем. А потом я узнал, что Анна была едва ли не его невестой… Нормально, да?

Они не боялись говорить мне правду. Для них я был уже покойник. Человеку, который вычеркнут из жизни, как лучшему другу, можно доверить самые сокровенные тайны.

Смотри, как глазки у Вацуры заблестели, — сказал вьетнамец, кивая на меня. — Интересно, правда? Хочется узнать, как мы вас всех облапошили, да?

Хочется, — ответил я и облизнул пересохшие губы.

Влад хоть и сволочь, но он не знал, что Анну мы взяли неделей раньше и, конечно, не по его наводке,

— продолжал Цончик. — Как только она приехала из Закарпатья, Тарасову сразу же сообщили о крупной контрабанде золота. Но Владу мы не сказали, что Анна давно у нас в руках, сделали вид, что слышим о золоте впервые. Решили, пусть человек до конца жизни помнит, что он предатель… Жизнь, правда, оказалась у него короткой.

Значит, Влад здесь вовсе не при чем? Не по его наводке вы Анну взяли? — ужаснулся я. — Тарасов говорил мне, что она в колонии. Зачем он лгал?

А Тарасов вообще оченб лживый мужик. Он всегда хочет казаться лучше, чем есть на самом деле, и красуется даже тогда, когда вымазан дерьмом с ног до головы, причем все это видят, — ответил вьетнамец. — Мой покойный шеф именно за это качество презирал его. Кроме того, про колонию он соврал для того, чтобы набить цену за свои услуги. Из чулана вызволить намного проще, чем из колонии. Но обставил он все довольно ловко.

У него были на руках все документы, — продолжал Цончик, подливая себе в бокал. — К ней пришли люди в милицейской форме, представили разрешение прокурора на обыск, нашли среди посуды пистолет, зафиксировали все это при понятых в протокол — словом, не придерешься.