Дина Данович - Страсти по Анне

• Название: Страсти по Анне
• Автор: Дина Данович
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-8189-0612-4

Начало XX века. Молодая провинциалка Анна скучает в просторном столичном доме знатного супруга. Еженедельные приемы и роскошные букеты цветов от воздыхателей не приносят ей радости. Однажды, пойдя на поводу у своих желаний, Анна едва не теряется в водовороте безумных страстей, но… внезапно начавшаяся война переворачивает ее жизнь. Крики раненых в госпитале, молитвы, долгожданные письма и гибель единственного брата… Адское пламя оставит после себя лишь пепел надежд и обожженные души. Сможет ли Анна другими глазами посмотреть на человека, который все это время был рядом?

---

Во время венчания, когда седобородый священник обводил нас трижды вокруг аналоя, я думала сразу о нескольких вещах. Я боялась оступиться, уронить с головы драгоценный венец, наступить на подол платья. Я думала о том, что произойдет, когда окончится венчание и день станет ночью. И о том, что отныне навеки я принадлежу только своему супругу перед Богом. От обеих мыслей мне становилось страшно.

За время нашего супружества я так и не узнала, о чем тогда думал мой муж. Как не узнала о его привычках и вкусах. Он никогда не навязывал мне свое общество. Я не старалась его остановить, когда он уходил. Он был равнодушен к моим дерзостям и капризам, которые называл ребячеством.

Я мало знала о нем и не могла угадать ни его прошлое, ни его теперешних мыслей. Он выводил меня из себя своей проницательностью. С легкостью фокусника он облекал сокровенные мои чувства в слова, которых я боялась. Он мог, если хотел, предугадывать мои желания, читал в моей душе, как в открытой книге.

Я обычно объясняла это его возрастом, а не жизненным опытом. Порою я была невыносима не только с ним, но и с самой собой. Я беспричинно нервничала, устраивала истерики, бросала и била посуду. Он говорил о моем поведении на языке медицинских терминов. Я в ответ запиралась в своей комнате. Вечером он натыкался на закрытую дверь.

— Что вам угодно? — спрашивала я.

— Пожелать вам спокойной ночи, — отвечал он.

— Извините, но я уже раздета и не могу встать, — говорила я.

— Спокойной ночи, — желал он мне из-за двери.

— И вам! — отвечала я, а потом смеялась как сумасшедшая. Но ночью плакала, потому что боялась одиночества.

Я изводила Таню тем, что жаловалась ей на свою скучную и глупую жизнь. Я говорила, что нахожу себя злой, бездушной и бестолковой.

— Неужели же вы никого не любите? — ласково спрашивала меня Таня.

— Люблю, да не той любовью… Николку я люблю больше всех на свете. И тебя. А остальные, если бы и пропали, то я не заметила бы их исчезновения. Веришь ли?

Таня вздыхала.

— Вы, Анна Николаевна, в храм Божий сходили бы… Или дома помолились бы. Ведь сами говорите, что злы, бездушны, вот и избавляйтесь от зла и бездушья. Кто вам помеха?

— Глупая ты, Таня, — поджимала губы я.

Исход января порадовал меня морозами, прошла моя вялость, захотелось новых впечатлений, и вскоре они у меня появились. Приехала из столицы моя давняя приятельница. Подругами мы никогда не были — да и вряд ли женщины способны на дружбу, — но всегда относились друг к другу с уважением и вниманием.

С Вирсавией Андреевной я познакомилась на одном из званых вечеров у нашего губернатора. Я тогда еще только месяц была замужем, и меня пугали большое общество, светская болтовня и взгляды дам.

Я встречалась с людьми, завела много новых знакомств. Обычный круг Александра Михайловича наводил на меня тоску. Я ненавидела этих людей с их безупречными манерами, с их, как мне казалось, лицемерием. После деревенской простодушной жизни я возненавидела высокие здания из камня не менее рассчитанных улыбок дам и многозначительных взглядов из-под ресниц. Я ненавидела сплетни и притворное изображение чувств и переживаний теми, у кого не было ни того, ни другого.

Я ненавидела улицы. Я шептала про себя: «Я ненавижу тебя, большой город, но я сумею тебя победить! Ты еще положишь к моим ногам свои цветы ».

Дамы вызывали у меня скуку, господа — отвращение. Я улыбалась им, но была холодна и равнодушна к их заботам и мелким страстям. Если бы я имела друга, то непременно рассказала бы ему, что чувствую, и тот ответил бы мне, что мои мысли и чувства совершенно естественны для молодой провинциалки, попавшей в круговорот большого города… Но друга не было.

Я не знала, люблю ли я мужа. Мне казалось, что он слишком умен, слишком безупречен для меня. Я хотела ему нравиться, но никак не могла понять, получается ли у меня из этого хоть что-то. Детей я боялась иметь. Оставался Николка, мой младший брат, но с ним я виделась редко.

Тогда и появилась Вирсавия Андреевна.

— А это госпожа Зимовина, — представили меня ей.

— Аверинцева, — сказала она, беззастенчиво оглядывая меня с головы до ног, — Вирсавия Андреевна.

Вероятно, мое удивление было слишком заметно, дама рассмеялась.

— Необычное имя? Библейское, знаете ли, и в переводе с древнееврейского означает «дочь правды». Но скажу вам по секрету, ко мне это не относится. Я лжива, вам любой Она взяла меня под руку.

— Не пугайтесь, — с улыбкой сказала она. — Я и сама была такой же юной девочкой и не знала, как отвечать на слова или жесты. Оставьте, все пустое. Будьте сами собой, и вас заметят. И, общаясь с людьми нашего круга, вы со временем получите должную огранку. — Она взглянула на меня. — Вы и не боитесь!.. Как хорошо!.. — Она ласково ущипнула меня за щеку. — Подождите совсем немного, и мы с вами будем соперницами.

Она была потрясающе красива. Никогда раньше я не видела такой совершенной красоты: пышные темные волосы Вирсавии Андреевны отливали красноватым оттенком, в черных глазах ее и правильных, почти строгих чертах лица выражалась страстная и сильная натура. Я перед ней была гадким неумелым утенком, но, к счастью, понимала это.

— То есть как? — наивно спросила я.

— Как? Очень просто, моя дорогая. Оглянитесь. Большинство мужчин в этом зале ищет моей снисходительной улыбки, ухаживают за мной. Очень скоро мне придется поделиться и поклонниками, и их вниманием. С вами.

Она оказалась права. Прошел год или полтора года, как вдруг большой город принес мне первые жертвы. Когда это случилось, я поняла, что и жертвы мне не нужны, но было поздно. По-видимому, большой город принял мой детский вызов.

Первой жертвой был молоденький лейтенант Петухов. Он приносил мне цветы и конфеты в нарядных коробках. Брал у меня читать книги и непременно восхищался моим выбором и тем, что мои руки касались этих страниц. Он клялся мне в любви, а я допыталась-таки у него рассказа о невесте, которая ждет его где-то в Казани.

— О какой любви тогда вы говорите? — спросила я его.

Он ушел, но ненадолго.

Господин Петухов приходил ко мне, вставал на колени, однажды при всех просил меня простить его. Я не знала, за что мне прощать его, и ничего не ответила ему. Вскоре он перевелся куда-то и уехал навсегда. Больше я его никогда не видела. Не прошло и нескольких месяцев, как новые поклонники появились с цветами и клятвами в любви.

Все это время я продолжала встречаться с Вирсавией Андреевной, и она всегда говорила, что радуется моим успехам в обществе. Сама Аверинцева вдовела. Выйдя замуж шестнадцати лет, она сразу стала одной из самых блистательных дам. Супруг ее был очень богат, но стар, и, вероятно, ему нравилось внимание, каким окружена его юная жена, принадлежавшая между тем ему одному. Умер он позапрошлой весной в монастыре, и Вирсавия Андреевна осталась вдовой в двадцать четыре года.

— Кем мне еще быть с таким именем? — невесело шутила Вирсавия Андреевна. — Либо женой старика, либо вдовой. Видно, так на роду написано…

Общество попыталось приписать ей многочисленных любовников, но сама Аверинцева смеялась:

— К белому грязь не липнет.

Помнится, я как-то сказала, что ее фразу можно истолковать двояко, и она внимательно взглянула на меня и ответила:

— Подумать только, какая проницательность!..

Я ехала домой от портнихи, и заметила суматоху у дома Вирсавии Андреевны. Зная взбалмошный нрав Аверинцевой, я решила поинтересоваться, что происходит, и отправила Таню спросить у прислуги.

Таня пришла недоумевающая.

— Вирсавия Андреевна скоро должны приехать из столицы. Вместе с ней ожидают еще кого-то.

— Странно, — сказала я сама себе.

Но тут к дому подъехал экипаж Аверинцевой, и появилась разрумяненная Вирсавия Андреевна. Увидев меня, она слабо улыбнулась.

— Добрый день, моя дорогая Анна Николаевна.

— Добрый день! С приездом!

— Ах, не надо мне напоминать о дороге! Я едва не умерла — холодно, скверно, сквозит…

После ее неоконченной фразы из экипажа Вирсавии Андреевны выбрался бородатый мужик и бесцеремонно заявил ей:

— Ну, иди, матушка, показывай свои хоромы… И Аверинцева поспешила попрощаться со мною.

— Простите меня, моя дорогая Анна Николаевна, но мне надо отдохнуть с дороги. И потом, вы видите, что я не одна…

С удивлением я взглянула на странного спутника Вирсавии Андреевны и не смогла отвести от него взгляда: настолько гипнотизировали его страшные черные глаза.

— Кто она? — спросил Аверинцеву бородатый мужик, рассматривая меня.

— Анна Николаевна, — нехотя отозвалась Аверинцева, — мы с ней очень дружны.

— Так зови и ее. Вон она как озябла.

Мы с Вирсавией Андреевной невольно переглянулись, а мужик тем временем зашагал к дверям.

— Господи, Вирсавия Андреевна, кто это? — с ужасом спросила я.