Джеральд Даррел - Новый Ной

• Название: Новый Ной
• Автор: Джеральд Даррел
• Издательство: АРМАДА-ПРЕСС
• Жанр: Путешествия, природа, животные
• Год: 1999

Книга известного английского писателя и биолога Джеральда Даррела рассказывает о том, как благодаря усилиям энтузиастов и самого автора создавался зоопарк на острове Джерси вблизи британского побережья.

---

Несколько позже, идя от клетки к клетке и вынимая миски с водой, чтобы помыть их, я неожиданно услышал странное ворчание. "Уж не тигр ли забрел сюда?!" – подумал я. Тут кто-то как схватит меня за ногу! Я подскочил и уронил миски, которые так тщательно собирал. А цапнула-то меня пака, собственной персоной, только вот непонятно почему: она казалась такой ручной, когда появилась в лагере! Брюки были разорваны, нога кровоточила. Я, конечно, страшно рассердился, но что толку? Всю следующую неделю к ней невозможно было приблизиться – если кто-то осмеливался пройти мимо, она кидалась на него, скрежеща зубами и злобно рыча. Но по истечении недели так же внезапно сменила гнев на милость и снова стала ручной – позволяла чесать себя за ушами и гладить брюшко, когда лежала на боку. Поведение ее менялось все время, пока она была со мною, – подходя к ее клетке, никогда не знаешь, встретит ли она тебя дружелюбно или опять вцепится в ногу своими острыми зубами.

Одним из самых необычных созданий, которых мы приобрели в Джорджтауне, оказалась маленькая рыбка длиной четыре-пять дюймов. Несколько таких рыбок нам принесла в старом жестяном чайнике милая старушка-негритянка. Заплатив за них и пересадив в большую миску, я сразу понял, что в них есть что-то необычное, но не сразу смог сообразить что. И вдруг я заметил, что глаза у этих рыбешек какие-то странные. Тогда я бросил одну в стеклянный кувшин, пригляделся и обомлел: у этой рыбешки было четыре глаза!

Большие и выпуклые, они выдавались над поверхностью головы, как у бегемота. Каждое глазное яблоко четко делилось пополам – на верхнюю и нижнюю половины. Я узнал, что "нижние" глаза смотрят под воду, наблюдая за тем, не собирается ли атаковать какая-нибудь крупная рыба, а "верхние" ищут пищу и следят за опасными птицами. Это одно из самых удивительных средств защиты, которые я наблюдал у братьев наших меньших, да и сама рыбка не менее удивительна.

В Гвиане обитает также одна из самых редких на свете птиц – гоацин, прозванная аборигенами "Анна-вонючка" за сильный мускусный запах(5). У этой птицы такая особенность: у птенцов на каждом крыле имеются два хорошо развитых когтя (у взрослых птиц когтей нет). Вылупившись из яйца, птенец уже через несколько часов вылезает из гнезда, построенного в колючем кустарнике над рекой, и принимается, как обезьяна, лазать по тонким веткам, цепляясь своими коготками. В случае опасности он, не раздумывая, ныряет в воду на глубину десять футов, поскольку плавает, как рыба, а затем с помощью когтей опять взбирается на куст и залезает в свое гнездо. Гоацин – единственная на свете птица, способная на такое.

Глава четырнадцатая О ГИГАНТСКИХ КАЙМАНАХ И УЖАСНЫХ ЭЛЕКТРИЧЕСКИХ УГРЯХ

Содержать моих питомцев непосредственно в Джорджтауне было выгодно со многих точек зрения. Во-первых, там не было недостатка в пище для всей огромной оравы, а во-вторых, отправляясь на рынок за провизией, можно было приобрести еще каких-нибудь редких животных, которых приносили на продажу из глубинки. Большим преимуществом была также близость аэропорта, и я регулярно отправлял в Англию заказанных животных самолетом. Лучше всего переносят воздушное путешествие рептилии, так что приблизительно каждые две недели я, набив несколько больших ящиков жабами, лягушками, черепахами, ящерицами и змеями, отсылал их в аэропорт.

Перевозка рептилий по воздуху существенно отличается от перевозки морским путем. Во-первых, отправка самолетом требует иной упаковки. Например, для крупной партии змей нужен просторный легкий деревянный ящик. Каждую змею нужно посадить в небольшой хлопчатобумажный мешок, тщательно завязанный веревкой, а каждый мешок повесить на гвоздь – тогда можно не беспокоиться, что змеи съедят друг друга. Воздушное путешествие из Британской Гвианы в Англию во времена, когда писалась эта книга, продолжалось три дня, и единственное, что требовалось змеям в пути, – это вода, так как они могут долго обходиться без пищи. Я плотно кормил их накануне отправки, и в воздухе они лежали свернувшись в своих мешочках и переваривали пищу. К тому времени, когда этот процесс заканчивался, рептилии как раз достигали Англии.

Лягушек, жаб и мелких ящериц следует пересылать также в мешочках и примерно по тем же правилам, что и змей. Но для крупных ящериц, таких, как зеленая игуана, требуются специальные клетки. В каждой такой клетке, куда помещается пять-шесть штук, должно быть много веток, чтобы им было за что цепляться. В отношении кайманов я убедился в том, что если молодые отлично чувствуют себя во время воздушного путешествия, то взрослые его на дух не переносят; вдобавок их приходится перевозить в тяжелых деревянных клетках, что делает "неподъемной" стоимость транспортировки. В итоге большая часть взрослых кайманов поехала со мной в Англию на корабле.

Самый маленький кайман, которого я поймал в Британской Гвиане, был чуть более шести дюймов в длину – должно быть, он только что вылупился из яйца. Самый же крупный превышал двенадцать футов, и с ним пришлось изрядно повозиться. Мы поймали его в большой реке, протекавшей по северным саваннам; таких рептилий там можно ловить хоть сотнями, и, кроме того, река кишела огромными электрическими угрями. Поскольку у меня был заказ от одного английского зоопарка именно на крупного каймана, мы решили, что лучшего места для ловли не найти. Мы выбрали небольшую заводь, напротив которой, примерно в ста пятидесяти ярдах, находился остров, облюбованный этими рептилиями.

Снасть, которую я поставил на кайманов, была гениально простой, но весьма эффективной. Мы вытащили носами на берег два тяжелых каноэ, чтобы они наполовину оставались в воде, и расположили их на расстоянии примерно ярда друг от друга, так что между ними образовался небольшой канал. Сюда я и поставил удилище, к концу которого привязал веревку со скользящей петлей; в качестве приманки была выбрана дохлая и жутко смердящая рыбина. Чтобы добраться до нее, кайману придется сунуть голову в петлю, которая тут же туго затянется. Другой конец веревки я накрепко привязал к толстому стволу дерева, росшего примерно в шести футах от берега. Снасть я поставил поздно вечером, но не был уверен, что до утра что-нибудь попадется.

Ночью, перед отходом ко сну, мне пришла в голову счастливая мысль еще раз проверить готовность и надежность снасти. Когда мы с другом подошли к тому месту, где поставили ловушку, до нас донесся странный глухой звук. Размышляя, что бы это могло быть, мы ринулись вперед, и вот какое зрелище предстало нашим глазам: в пространство между двумя каноэ заполз огромнейший кайман и, как я и рассчитывал, сунул голову в петлю, потянувшись за приманкой. Снасть моментально сработала, и веревка туго затянулась вокруг его шеи. Светя фонарями, мы видели, как гигантская рептилия извивается и бьется, да так, что в борьбе растолкала обе лодки далеко в стороны; ее огромная пасть раскрывалась и закрывалась, верхняя челюсть опускалась вниз, как топор мясника на колоду, а могучий хвост, вспенивая воду, колотился о борта обеих лодок, так что мы даже удивились, как это он не разнес их в щепы. Дерево, к которому была привязана веревка, шаталось при каждом рывке, и, когда кайман, очевидно выдохшись, неожиданно прекратил борьбу и смирно улегся во вспененной воде, оно еще продолжало трястись.

Тут я допустил непростительную глупость. Наклонившись, я взялся обеими руками за веревку и потянул на себя. Почувствовав натяжение, кайман возобновил борьбу с удесятеренной силой. Он рванул веревку, и я оказался на самом краю обрыва, упираясь только пальцами ног, но не выпуская из рук веревки. Я сознавал, что еще один такой рывок, и я грохнусь прямо на покрытую чешуей спину крокодила и даже если избегну его могучих челюстей, то одного удара мускулистого хвоста окажется достаточно, чтобы от меня осталось мокрое место. К счастью, ко мне присоединился приятель, и теперь мы оба держались за веревку, что дало мне возможность отползти на более безопасное место и обрести надежную точку опоры. Неожиданно кайман снова успокоился, и мы решили, что самое лучшее – сбегать домой и взять там веревок попрочнее, поскольку, если оставить его на ночь, он точно порвет веревку и уплывет. Так мы и поступили. Вооружившись, кроме всего прочего, еще несколькими фонарями, мы поспешили назад, к реке. Кайман по-прежнему лежал смирно, тараща на нас огромные глаза, каждый размером с грецкий орех.

Первое, что следовало сделать, – обезвредить его зубастую пасть. Для этого мы аккуратно надели ему на морду петлю, тщательно завязали и привязали к дереву. Пока мой приятель светил фонарем, я подполз к лодке и, дрожа от страха, набросил другую петлю ему на хвост и протащил ее до самых задних лап. Эту петлю я тоже надежно завязал и накрепко привязал веревку к дереву. Теперь, когда кайман был с ног до головы опутан веревками, можно было со спокойной душой оставлять его на ночь и отправляться спать.