Дженнифер Блейк - Черное кружево

• Название: Черное кружево
• Автор: Дженнифер Блейк
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-87917-064-9, 5-04-003221-8

Фелисити Лафарг слыла самой красивой женщиной во французской Луизиане, и неудивительно, что в нее без памяти влюбился полковник испанской армии, бывший пират Морган Маккормак. Чтобы спасти отца, томящегося в темнице, девушка готова идти на уступки, но едва ли она ожидала, что станет жертвой неистовой страсти этого необузданного человека. Как известно, от ненависти до любви один шаг. Но позволят ли им сделать этот шаг? Слишком многие добиваются благосклонности прекрасной француженки… Слишком много подлости и предательства окружает влюбленных.

Ранее роман выходил под названием «Обнимай и властвуй».

---

Вздохнув, Фелисити потерла ладонью уставшие глаза и тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам густой блестящей волной.

— Ложись спать, Ашанти. Тебе больше незачем здесь сидеть. Мы вряд ли что-нибудь узнаем до утра.

— Если только вы тоже попробуете отдохнуть, мадемуазель.

— Я постараюсь.

Сделав последний стежок, Фелисити ловко завязала узел и оборвала нитку. Воткнув иголку в подушечку, она умелыми движениями сложила ткань и встала, отложив рукоделие. Ашанти помогла ей снять халат, затем повесила его в шкаф. Когда служанка открыла резную дверцу, спальня тут же наполнилась ароматом лепестков роз и ветивера .

Фелисити подошла к кровати и вскарабкалась на перину. Стоя на коленях, она старательно расправила москитную сетку, свисавшую с крючка на потолке, плотно соединив ее края, чтобы ей не досаждали кровожадные насекомые. Ашанти, пожелав госпоже спокойной ночи, взяла свечу и вышла из комнаты.

Фелисити легла в постель и попыталась заснуть, но сон не приходил. Лежа в темноте с открытыми глазами, она вспоминала события нескольких последних дней. После ареста отца и брата ее охватил страх, с которым она не могла справиться. Что, если ее стычка с полковником Морганом Маккормаком, когда она, сама того не ожидая, взяла на себя вину за случай с ночным горшком, оскорбившим достоинство испанских солдат, ее подстрекательство людей на балу к неповиновению, не говоря уже об истории с танцевальной музыкой, послужили основанием для того, чтобы взять их под стражу?

Да, горшок приказал вылить Валькур, однако он, по-видимому, рассчитывал, что ему это легко сойдет с рук — в крайнем случае, кого-нибудь из слуг в доме слегка накажут за неосторожность. Он наверняка не хотел, чтобы это истолковали как намеренное оскорбление, обвинив в нем сестру, отца и его самого. То же самое на балу: Фелисити сделала замечание насчет музыки вовсе не для того, чтобы испортить вечер и дать повод к применению силы, как случилось потом. Просто собравшиеся восприняли ее слова с такой ядовитой злобой, что там едва не начался беспорядок. Фелисити точно помнила, как Валькур и еще несколько горячих голов вместе с городскими юнцами громко возмущались тем, что француженка танцует с испанским офицером.

С другой стороны, все стычки с Маккормаком произошли только по его собственной вине. Он вел себя с высокомерной назойливостью, подчеркивая свое превосходство в силе, в том числе и физической. Дело не меняло и то обстоятельство, что Маккормак не отдавал себе отчета в своих действиях. То, как он использовал заведомое превосходство своего положения, чтобы шантажировать Фелисити, до сих пор вызывало у нее приступы бурного негодования. В то же время она понимала, что переживает сейчас именно из-за угрозы, которую полковник отпустил как бы невзначай.

Сквозь ставни уже пробивался серо-голубой свет зари, когда Фелисити погрузилась наконец в легкую дрему. Проснувшись поздним утром, она накинула халат из хлопковой ткани и повязала шею батистовым кружевным платком, прежде чем выйти из спальни.

Фелисити решила отнести в казармы корзину с продуктами, так как арестантов всегда кормили на редкость плохо. Кроме того, там она могла узнать какие-нибудь новости насчет отца и Валькура, выяснить, почему их арестовали.

Мсье Лафарг, отец Фелисити, был торговцем. Его дом, как и многие другие в Новом Орлеане, сложенный из бревен, проконопаченных мхом пополам с оленьей шерстью и покрытых глиняной штукатуркой, напоминал жилища в сельской средневековой Франции. На нижнем этаже с окнами на улицу размещался магазин тканей и склад, а в маленьких задних комнатах с выходом во двор обретались слуги и находились прачечная и кладовые. Семья мсье Лафарга жила на верхнем этаже. Попасть туда можно было через узкий портал, напоминавший тоннель и выводивший прямо во двор, к лестнице, пристроенной к задней стене. На втором этаже находилось несколько довольно удобных комнат, четыре спальни и большой зал, примыкавший к лестнице, который использовали как столовую.

Спускаясь по лестнице, чтобы направиться на кухню во дворе, Фелисити услышала стук каблуков по насыпи. Она затаила дыхание и тут же увидела худощавого человека в треуголке, украшенной огромным плюмажем, ниспадавшим на плечо. В руке у него была трость с набалдашником, обвитым лентами.

— Валькур! — крикнула она, бросившись навстречу.

— Собственной персоной, — ответил он с мрачной развязностью, слегка поклонившись в знак приветствия и сдернув с головы шляпу.

— Где отец?

Лицо Валькура сразу сделалось угрюмым.

— К сожалению, он до сих пор остается в гостях у наших испанских хозяев.

— Значит, его так и не отпустили? Но тогда почему ты оказался на свободе?

— Почему? — переспросил Валькур нарочито дурашливым тоном, прикрыв глаза ресницами. — Потому, милая Фелисити, что такой праздный тип, как я, слишком пустоголов и глуп для того, чтобы устраивать революцию. Эти идеи буржуа кажутся мне слишком скучными. Допустим, меня видели на паре собраний, которые были весьма популярны в Новом Орлеане, но я с таким же успехом мог бы оказаться где угодно.

— И они поверили тебе?

— Я умею прикидываться легкомысленным дурачком, если это доставляет мне удовольствие, — ответил Валькур, тряхнув головой. — Возможно, наш полковник Маккормак и не поверил мне до конца, однако выражение сурового неодобрения, появившееся на его милом лице, навело меня на мысль о том, что я, по его мнению, не представляю для властей никакой опасности.

— Он был там? — Фелисити с трудом произнесла эти слова из-за подступившего к горлу кома.

— Да, вчера утром. Похоже, он здесь второй человек после О'Райли и подчиняется только ему одному. Его не было на месте, когда меня сегодня отпустили, но я об этом нисколько не сожалею.

По тону Валькура, с трудом сдерживавшего гнев, чувствовалось, с какой злобой он отнесся к допросу, устроенному испанцами, и что в таком настроении ему лучше не попадаться под горячую руку.

— Если ты решил подняться наверх и переодеться, — сказала Фелисити, — я распоряжусь принести туда рогалики и шоколад для нас обоих.

— Я глубоко тронут твоей заботой, — ответил он, скривив тонкие губы в неком подобии улыбки. — Мне сейчас больше всего на свете хочется поскорей избавиться от тюремной вони. Сделай одолжение, пришли ко мне заодно и Дона, и как можно скорей.

За чашкой шоколада с теплыми хрустящими булочками Валькур рассказал сестре, что произошло позавчера в доме генерал-губернатора. Приглашенных на прием к О'Райли приветствовали в его резиденции очень тепло. Спустя некоторое время после того, как подали прохладительные напитки, их всех попросили пройти в смежный зал, где к ним в очень резких выражениях обратился сам О'Райли, в то время как комендант Обри стоял рядом с покрасневшим от волнения лицом. Ирландец заявил, что жители Луизианы проявили неуважение к Испании, что король Карлос крайне недоволен недавними беспорядками в провинциях и оскорблениями, нанесенными губернатору Уллоа, его чиновникам и военным. Его величество разгневан прокламациями, унизительными для его правительства и великой испанской нации. В этой связи, сказал О'Райли, он получил приказ короля арестовать зачинщиков сих возмутительных действии и судить их по законам королевства.

Затем генерал-губернатор прочитал указ его католического величества, предписывающий совершить действия, о которых он только что объявил, после чего добавил от себя:

— Господа, вы обвиняетесь в организации недавнего восстания. Именем короля я заключаю вас под стражу.

Во время чтения указа в зале появились несколько испанских офицеров. Как только О'Райли закончил и объявил, что в соответствии с испанским законом о государственных преступниках их имущество будет описано и конфисковано, французов окружил целый отряд гренадеров с ружьями с примкнутыми штыками. Если их признают виновными, имущество будет продано, а вырученные деньги после уплаты долгов кредиторам и отчисления сумм в пользу жен и детей перейдут в собственность государства.

— Ты хочешь сказать, что наш дом конфискуют? — ужаснулась Фелисити.

— И вдобавок всю мебель, все украшения, каждую тряпку и туфли, которые ты носишь, каждую безделушку, застежку от башмаков и все кружева до последнего дюйма.

— Они не посмеют этого сделать!

— Посмеют, еще как посмеют. — Валькур допил шоколад и поставил на блюдце фарфоровую чашку, расписанную розами и фиалками.

— Я не могу в это поверить, — прошептала Фелисити. Беда обрушилась слишком внезапно, когда казалось, что все неприятности уже позади, поэтому трудно было представить ее масштабы.

— Я тоже не могу, — с мрачным видом согласился Валькур. — Когда человека просят, точнее, ему приказывают отдать шпагу и направляют на него тупые, но от этого не менее опасные штыки… Мне бы не хотелось испытать это снова.