Дженнифер Блейк - Гнев и радость

• Название: Гнев и радость
• Автор: Дженнифер Блейк
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994

Загадочные убийства, обнаруженные наркотики, подброшенная гремучая змея, — эти и другие странные происшествия, происходящие при съемках фильма «Болотное царство», вызывают сильный гнев режиссера картины Джулии Буллард. Пытаясь разобраться в том, кто мешает ее работе и покушается на ее жизнь, она вступает в опасную борьбу с преступником. В этой борьбе она не только побеждает, но и обретает радость любви к умному, сильному, мужественному человеку.

---

По дороге в ресторан Миддендорфа они почти не разговаривали. Рей вел «чероки» довольно рассеянно. Миновав Артлайн, перекресток на Интерстейт-10, они поехали на север. Быстро стемнело, и видимость стала плохой. Невдалеке от дороги они заметили канал, который рыли для больших барж, возивших грузы для строительства дороги через болото. Они с Джулией поневоле вспомнили о самоубийственных импульсах опоссумов и енотов на дорогах Луизианы по ночам, когда от них оставались только комочки меха. Рей время от времени поглядывал на Джулию, которая была занята своими мыслями. Ему хотелось знать, о чем она думала, но он боялся спросить. Ему казалось, что их близость была преждевременной, что он поторопился.

Он смотрел на нее в мелькающем свете фонарей. Черты ее лица были твердо очерченными, а подбородок — решительно вздернут. В изгибе ее губ было что-то зовущее. Она настолько хорошо владела собой, что для него это было как вызов. Он хотел разрушить ее защиту, проникнуть в ее мысли и мечты. Он хотел знать о ней все, от ее любимого цвета до того, как она собирается голосовать на следующих выборах. Чем больше он будет знать, тем лучше.

Хорошо было бы посчитаться с этим Вэнсом Стюартом. Почему он решил, что ему можно лезть не в свои дела и так разговаривать с Джулией?! Что между ними могло быть такого, чтобы это позволялось? Насколько Рей вообще нужен кинокомпании и Джулии?

Рей наблюдал за дорогой, освещенной фарами его машины. У него не было права на такие вопросы. Может быть, этому актеру нужно было просто его дискредитировать. Не слишком ли он был нежен с Джулией на съемочной площадке? Вероятно, ему следует быть более осторожным и держаться подальше от Джулии. Он снова посмотрел на нее, заметив, что и она взглянула в его сторону, а потом стала опять смотреть в окно на пустынную равнину, обрамленную придорожными деревьями. Размышляя о том, что ему хотелось бы узнать, он произнес:

— Если ты ходила в школу в Луизиане, то как тебя занесло в Лос-Анджелес?

Она серьезно посмотрела на него, но ответила охотно:

— Булл попросил меня приехать к нему после смерти мамы. Я бывала в Калифорнии пару раз во время каникул. Этого достаточно, чтобы полюбить солнечный Малибу, где тогда жил Булл. Я поехала.

— Ну и дальше жила с папочкой?

— Сначала, — сказала она, поворачиваясь к нему и как будто расслабившись, — Булл был щедрым. Он подарил мне машину, открыл счет, давал ежедневно по двадцать долларов, как будто у него существовал бесконечный денежный источник.

— Похоже на мечту подростка.

— Да, но кроме того, он хотел решать, с кем мне дружить и как мне думать. Когда я была маленькой, его с нами не было, но он вдруг почувствовал себя авторитетом, этаким главой семьи. Я должна была отчитываться перед ним за каждую минуту. Тогда мне казалось, что он выдумывает всякие несусветные, правила, которым я, по его произволу, должна следовать. Сейчас я понимаю, что он боялся ответственности, имея на руках дикого ребенка.

Эта фраза прозвучала так странно, что он невольно улыбнулся.

— А ты была диким ребенком?

— Во всяком случае, достаточно скверным, — заметила она, — хотя, может быть, и нормальным для своего времени. Я, бывало, подолгу жила в домике на берегу моря с четырьмя другими девочками и парой ребят, вроде как родственников.

— Исключенных из колледжа?

— Да, на год или больше.

— А потом? — спросил он.

— Потом мне стало скучно. Я стала повсюду слоняться с камерой, которую мне подарил Булл. Снимать волны, водных лыжников и все, что было интересно в тамошних пустынных местах. Я стала интересоваться киносъемкой, а кто мог ответить на мои вопросы лучше, чем Булл?

Рей, внимательно глядя на дорогу, сказал почти наобум:

— Ну и понятно, он давал тебе ответы.

— После этого все изменилось. Мы научились нормально разговаривать друг с другом, выслушивать друг друга без наскоков. Я вернулась в школу, но жила отдельно и когда не наблюдала отца за работой, то сама снимала все, что двигалось.

Что-то в ее голосе его насторожило: в нем слышались нотки подавленной депрессии. Он осторожно спросил:

— И долго ты была одна после этого?

— В общем, довольно долго. Не считая Аллена.

Об Аллене он почти забыл. Она же, как видно, о нем не забывала.

Джулия решила поменять тему:

— Болото в этих местах кажется бескрайним.

— Сейчас оно уже не такое большое. Здесь слишком много лесозаготовок, ведется разное строительство.

— Почему здесь поселились каджуны? Ведь тогда, в конце восемнадцатого века, они могли найти места и получше.

— Они поселились там, где им указали испанцы, владевшие тогда Луизианой. Конечно, они жили не на самом болоте, а вдоль рек и заболоченных рукавов и озер. Но, конечно, болото у них всегда было у порога. Они исследовали его и стали там чувствовать себя как дома. Я думаю, по той же причине люди поднимаются высоко в горы.

— Ну да, потому что это рядом, — заметила она без выражения. — А твои предки чем занимались? — Выражение лица в этот момент у нее было какое-то странное, но он не мог понять, что оно означает, и ответил первое, что пришло в голову:

— Примерно тем же самым, что делали всегда. Большинство моих двоюродных братьев пытаются по возможности и сейчас заниматься тем же, чем их отцы.

— А чем занимался твой отец?

— Сначала был фермером, а потом пошел работать на химический завод. Его брат, муж тетушки Тин, обрабатывал колониальный сахар. Помнится, я любил, когда он приходил домой. Он был похож на марципан в сахарной пудре. Тетя Тин говорила, что он самый сладкий мужчина на свете.

— На нее это похоже, — сказала Джулия, улыбнувшись, хотя взгляд ее все еще был беспокойным.

Они уже подъезжали к озеру Морепа. Рей осторожно объезжал огромное водное пространство, освещенное желтыми огнями. Справа от него шел проток, который вел к озеру, названному в честь Де Поншартрена, морского министра Людовика XIV. Они пересекли мост, достаточно высокий для барж и больших рыболовных судов, и свернули к стоянке у ресторана «Миддендорф». Ресторан выглядел непритязательно и представлял собой длинное низкое здание с полосатым навесом и огромной желто-красной вывеской, чтобы привлечь туристов-янки, мчавшихся в Батон-Руж или Новый Орлеан. Он работал уже лет пятьдесят, готовя свежие блюда для рыбаков, местных жителей, приезжих новоорлеанцев без особых претензий и добрых старых парней из Луизианы и Миссисипи, приезжавших на футбольные матчи ЛСЮ и «Супердом», не говоря уже о сезонных туристах. Помещение было отделано деревянными панелями, на столах были скатерти. Когда Рей и Джулия вошли внутрь, там гудели голоса посетителей, пахло крабами, хлебом и арахисовым маслом. Их встретила улыбающаяся хозяйка и проводила к угловому столику. По пути Рей ответил на несколько приветствий старых знакомых. Сидели за столиками и некоторые члены съемочной группы, знавшие это местечко.

В меню ресторана были стейки, цыплята и даже гамбургеры, но главное — здесь был большой выбор устриц, вареных раков, креветок, камбалы и всяческих жареных рыб и рачков. В качестве гарнира подавали зеленые салаты, жареную картошку, шинкованую капусту и многое другое. Блюда были незамысловатыми, но обильными и вкусно приготовленными.

Рей заказал бутылку «Пуили-Фюисе» — хорошей, хотя и не знаменитой марки вина. Они стали разговаривать с Джулией о погоде; можно было выпить вина в ожидании, пока приготовят все остальное. Просмотрев меню, Рей заказал фирменное блюдо — филе зубатки, выращенной в пруду, жаренное до золотисто-коричневой корочки. А Джулия для надежности и чтобы попробовать всего понемногу — смесь из креветок, устриц, зубатки и фаршированных крабов. Когда официантка ушла, Рей наполнил бокалы и, облокотившись о спинку стула, спросил:

— Поговорим об этом или проигнорируем?

— То есть? — Она выпила вина. На дне ее бокала отражался бледно-золотистый отблеск настольной лампы. В тусклом свете, падавшем на ее лицо, оно казалось неестественно спокойным.

— Что-то ведь тебя беспокоит, и я хочу знать что.

Сначала Джулия хотела не отвечать, но, передумав, кивнула.

— Я слышала, что ты пользуешься репутацией «своего человека» в определенных кругах новоорлеанского общества. Как это возможно для коренного каджуна, прозванного «Болотной Крысой»?

Рей был готов к разговору, но только не к этому. Он считал его второстепенным. Сухо и несколько низким голосом, чем ему это хотелось, он спросил:

— Ты узнала это от Мадлин?

— Да, кое-что она мне рассказала.

— Она, вероятно, все преувеличивает.

— Но у тебя, кажется, есть квартира в Новом Орлеане? — Это прозвучало как обвинение.

— Да, есть.

— И очень хорошая, как я слышала. И еще итальянская спортивная машина, которая стоит столько, что на эти деньги несколько лет может безбедно прожить средняя семья.