Евгений Войскунский - Незаконная планета

• Название: Незаконная планета
• Автор: Евгений Войскунский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1980

Научно-фантастический роман о людях XXI века, о сложных судьбах исследователей новой формы жизни, питаемой космическим излучением, о проблемах эволюции биологической жизни на Земле, о скрытых возможностях мозга человека.

---

Несколько секунд разведчики изумленно рассматривали его, потом странное существо повернулось и длинными прыжками унеслось прочь, в темноту.

— Ну вот, — сказал Морозов и прокашлялся. — Ну вот, Плутон обитаем.

Лавровский, подавшись вперед, вглядывался в холмы, освещенные фарами, будто ожидая появления невесть кого еще. Потом откинулся на спинку кресла, бросил коротко:

— Вызывайте Прошина.

— Через тридцать пять минут, — сказал Морозов. — Сейчас корабль в радиотени.

— Тогда — вперед.

Машина тронулась, медленно объезжая гряду холмов. Морозов посмотрел на шкалу наружного термометра, сказал:

— Минус двести пятьдесят. Как можно жить при такой температуре? Ну, какие-нибудь живучие микробы — это еще понятно, но ведь тут был явный примат.

— Примат, — подтвердил Лавровский. — И мы с ним познакомимся.

— Непременно, — сказал Морозов.

Мысли у него неслись беспорядочно, и вдруг — непрошеная, ненужная — возникла из далекого прошлого картина гибели «Севастополя», наплывающее пятно, беззвучная вспышка взрыва… Он на мгновение зажмурился, отгоняя видение, а когда открыл глаза, увидел впереди огоньки.

Они то вспыхивали, то гасли, перебегая, как поняли разведчики, по черному пологому склону, замыкающему долину с востока, — это было похоже на вспышки электросварки. Вездеход направился в ту сторону, он шел медленно, и теперь надо было смотреть в оба и быть готовым ко всему.

В дальнем свете фар вырисовались на пологом склоне фигуры аборигенов. Их было много, и они что-то делали, судя по тому, что в местах их скоплений беспрерывно вспыхивали огоньки. И еще было видно, как они поднимались и повертывались, встревоженные ярким световым лучом, который, наверное, ослеплял их, привыкших к вечной ночи.

— Остановите машину и погасите фары, — сказал Лавровский.

Теперь в сомкнувшейся черноте были видны только перебегающие огоньки. Морозов переключил перископ с оптики на инфракрасное видение. Слабый тепловой фон возник в той стороне горного склона, где работали аборигены. Но, разворачивая перископ влево, Морозов обнаружил резкое усиление этого фона — там будто мерцало дрожащее красное кружево. А нацеленный в том же направлении тау-регистратор зашкалило, и Морозову пришлось переключить его на уменьшение — один к десяти.

— Эта планета купается в тау-энергии, — сказал он. — Похоже, что там излучатель или что-то в этом роде. Подъедем ближе?

Лавровский тоже разглядывал красное кружево.

— Нет, — сказал он, помолчав. — Наедем еще на что-нибудь в темноте. Надо выйти.

Морозов связался с кораблем и доложил Прошину обстановку.

— Да, они нас заметили, — отвечал он на вопросы командира. — Нет, враждебности не проявляют. Кремниевые организмы? Очень может быть, но пока неясно. Мы хотим выйти, Петр Иванович. Что? Нет, фары мы выключили, чтобы не ослеплять их и не привлекать чрезмерного внимания, а ехать в темноте…

Ему не хотелось выходить из машины, и втайне он надеялся, что Прошин выход решительно запретит. Но, не желая делать себе поблажек, продолжал уговаривать командира:

— Какой же тогда смысл в нашей высадке, Петр Иванович? Надо посмотреть, что они делают. Попробуем установить контакт. Что? Да не беспокойтесь, мы будем осторожны.

Спокойно звучал его голос, и, видимо, это спокойствие убедило Прошина больше, чем слова.

— Ну хорошо, — неохотно согласился командир. — Разрешаю выход, но прошу не отдаляться от машины более чем на сто метров. Связь — каждые сорок пять минут, перед нашим входом в радиотень и сразу по выходе. Подтвердите.

Морозов проверил исправность скафандров, и разведчики вышли из кабины в тесный шлюз вездехода. Открылась наружная дверь, воздух с убывающим свистом устремился в нее, и последним звуком перед погружением в безмолвие были щелчки терморегуляторов, включивших обогрев скафандров.

Трудными были первые шаги. Плутон «тянул» сильно, двойной тяжестью налилось тело, поламывало в суставах ноги. Впрочем, разведчики были привычны к перегрузкам и знали, что сумеют приспособиться. Они огляделись. Низко над горной грядой стояла яркая звезда — Солнце. Плутоновый день подходил к концу, скоро звезда зайдет, а вместе с ней погаснет скудный свет, и тогда эту местность зальет абсолютная мгла.

Они подождали, пока глаза привыкнут к темноте, и направились в сторону, в которой находилось нечто, обнаруженное в инфракрасных лучах. Вдруг Морозов схватил Лавровского за руку, его голос ударил из шлемофона в уши биолога:

— Назад!

По черной каменистой поверхности к ним подползала змея — так в первый миг показалось Морозову. Но тут же они разглядели, что это не змея. Полз как бы поезд, составленный из кирпичей темно-серого цвета, с металлическим блеском. «Поезд» двигался быстро, по-змеиному волнообразно, в том направлении, в каком они шли.

— Что это, Лев Сергеевич?

— Не знаю. Если можно, разговаривайте потише.

Морозов убавил громкость своей походной рации. Не нравилась, не нравилась ему эта зловещая планета, ничего тут нет человеческого, пусть бы убиралась со своими двуногими тюленями обратно в Пространство, из мрака которого некогда вынырнула и прибилась к Системе.

Еще ползли «поезда», и Морозов, вскинув кинокамеру, начал съемку. Пленка была высокочувствительной, и он надеялся, что скудного света для нее хватит. Он захватил в объектив и Лавровского, наклонившегося над «поездом» и светящего ручным фонариком.

— Посмотрите, Алеша, — позвал биолог.

В свете фонарика Морозов увидел, что на каждом кирпиче вырезан сложный узор. Он принялся снимать с близкого расстояния, и тут перед ними возник абориген с палочкой в руке — тот самый, которого они видели у холмов, а может, другой. Лавровский медленно обвел его лучом света. Абориген был обтекаемый, кругленький. С плоского лица смотрели из узеньких щелок недобрые черные глаза. Одежды на нем не было, тело покрывала густая серая шерсть с металлическим отливом, а на животе поблескивала золотистая квадратная пряжка. Ноги были толстые, круглые — тумбы без ступней, — и казался этот обитатель Плутона дурной и неудачной карикатурой на человека. Но, подумал Морозов, не кажемся ли ему карикатурами мы? Думая таким образом, он навел на аборигена камеру и начал снимать. Он обратил внимание на расплюснутый нос плутонянина, на венчик черных волос вокруг голой макушки. Ни рта, ни ушных раковин у него не было. Да и не нужны ему уши в этом безмолвном безатмосферном мире. Кремниевый организм? Не похоже как-то. Кремний — твердость, а этот… он кругленький, жирненький по-углеродному… Впрочем, Морозов точно не знал, как должен выглядеть кремниевый организм.

Лавровский погасил фонарик. Он сделал попытку к общению: указал на себя и Морозова, поднял руку кверху — мол, мы прилетели оттуда. Ответной реакции не последовало. Еще секунду или две абориген стоял неподвижно, а потом длинными прыжками, отталкиваясь то одной, то другой ногой, унесся в ту сторону, куда ползли «поезда».

— Как видно, он здешний начальник, — сказал Морозов. — Президент Плутона… Пойдем дальше? Учтите, что мы уже отошли от машины больше, чем на сто метров.

— Вы можете вернуться в машину. — Лавровский двинулся вперед.

— Как бы не так, — пробормотал Морозов.

Он уже видел впереди слабо светящееся пятно и, приблизясь, разглядел невысокое бесформенное сооружение, к которому и текли «поезда». Вокруг сооружения были раскиданы груды кирпичей, и аборигены — темная подвижная толпа — растаскивали их, уносили куда-то в сторону, сваливали там поклажу и быстрыми прыжками возвращались, чтобы снова проделать ту же операцию. Эти не обнаружили никакого интереса к появлению разведчиков, они без передышки работали, им некогда было отвлекаться.

Далекое солнце заходило, наступала полная темнота, и Морозов торопился снять при последнем свете сооружение и работающих вокруг него аборигенов.

Между тем сооружение это росло на глазах. По расчищенному широкому проходу к нему подползали «поезда» и, не останавливаясь, будто притянутые, текли по стволу строящейся конструкции, наращивая ее и выпячивая отростки ветвей. Все тут было в непрерывном движении.

В шлемофоне пропищал сигнал вызова, Морозов ответил и услышал строгий голос Прошина:

— В чем дело, Морозов? У вас остановились часы?

Пришлось оправдываться: тороплюсь до захода солнца закончить киносъемку, тут строят «Дерево»… да, они явно строят «Дерево», пока все понять невозможно, но ясно одно: очень серьезная энергетика… Что? Вас понял. Нет, враждебности не выказывают.

С заходом солнца пала непроглядная ночь. Светя под ноги фонариками, разведчики пошли обратно к вездеходу. В шлюзе Морозов повернул кран на баллоне с сжатым воздухом. Тесная камера быстро наполнилась, и, сравняв давление, Морозов отдраил дверь в кабину. Сняв шлемы, разведчики повалились на узкие диванчики вдоль бортов. Усталость была страшная — будто не аборигены, а они таскали кирпичи несколько часов без передышки.