Ольга Володарская - Плачь, влюбленный палач!

• Название: Плачь, влюбленный палач!
• Автор: Ольга Володарская
• Издательство: Подвиг
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004

ЧЕЛОВЕК ехал в переполненном автобусе и страдал. Страдал от толчеи, запаха бензина, шума, грохота ржавых членов таратайки и какого-то томительного беспокойства… Вместе с ним в вонючем, раздолбанном «Лиазе» маялось еще 40 человек. Всех их ЧЕЛОВЕК знал, потому что проработал с ними бок о бок не один год. Ко всем относился равнодушно…

… Ко всем, но не к ТОМУ, кого приговорил к смерти.

ЧЕЛОВЕК еще не решил, каким образом, в какое время, где, чем и зачем совершит казнь… Но одно он знал определенно — она неотвратима.

ПРИГОВОРЕННЫЙ не догадывался об этом. Не подозревал, не предчувствовал. Он шутил, балагурил, пил пиво, даже флиртовал. Был весел бесшабашен, как всегда.

Ему было невдомек, что он приговорен, и что от смерти его отделяют всего лишь сутки.

---

Со второй попытки спичку вытянул Лева.

— Ну, блин, невезуха! — Артемона аж перекосило от возмущения. — Этот крендель не лучше.

— Я лучше, — попытался успокоить банкира Лева.

— Лучше, как же! Видел я, во что превратились те лыжи, на которых ты с горы съехал.

— А мы с горы не поедем, мы по прямой…

Артемон, по-стариковски, горестно, вздохнул и жестом приказал Леве заткнуться. Лева тут же заткнулся, а банкир громко произнес:

— Народ! Вы тока, пока меня не будет, больше никого не мочите, лады?

Мы улыбнулись, оценив шутку, только сдается мне, Артемон говорил серьезно — уж больно физиономия у него была строгая.

— Значит, лады. — Он удовлетворенно кивнул. Потом хмуро уставился на Левку. — Чего стоишь?

— А что надо делать? — растерялся Блохин.

— Ты на чем собрался до дороги ехать?

— На лыжах, — пролепетал Лева.

— А ты их тут видишь? А?

Лева отрицательно затряс головой.

— Пра-ально. За ними надо бежать в корпус. Так что беги.

— А, может, вы сами сбегаете… А то я не знаю….

— Я тебе, мать твою, шестерка что ли? — зарычал Артемон.

— Но я не знаю, где взять… Мои сломаны, Юра свои уже сдал, а у Сереги крепление сломалось… — его голос становился все тише и тише.

— Зайдешь ко мне в комнату, — сквозь зубы начал цедить банкир. — Возьмешь две пары…

— Пусть для тебя пластиковые возьмет, — подсказал Кука. — Которые я с собой привез. Только ботинки будут немного жать… — Тут телохранитель нахмурился. — А лучше я сам принесу… А то этот еще чего перепутает. Я мигом! — уже на бегу прокричал Кука.

Он скрылся. А мы остались ждать у крыльца. От нечего делать начали рассматривать покосившийся стенд с надписью «Доска почета». На нем все еще можно было рассмотреть лица тех, кто когда-то был гордостью этого лагеря. Лица, правда, были едва различимы, у некоторых не хватало глаз или рта — их размыли дожди, но мы с большим интересом всматривались в эти поблекшие портреты. Каждый из нас, глядя на них, вспоминал свое пионерское детство.

— Сколько, интересно, им сейчас лет? — прервала всеобщее молчание Сонька. — Как нам или больше?

— Наверное, как нам, — сказала Ксюша. — Это лагерь не работает лет 15. Нам тогда было по 10 по 11, как и им…

— Какие вы, девочки, еще юные, — со вздохом молвила Галина Ивановна. — Вам только 25. — Нам уже 26, — с еще более тяжким вздохом произнесла Ксюша. — И мы уже не юные.

— О! Мне бы ваши годы…

— А я никогда не ездил в пионерские лагеря, — ни с того, ни сего ляпнул Зорин. — Меня мама не пускала.

— Почему? — удивился Серега.

— Она говорила, что меня тут плохому научат, — Юрка поднял на нас свои погрустневшие глаза. — А мне всегда так хотелось…

— А меня тоже в пионерлагеря не пускали, — сказал Артемон.

— Мама? — сочувственно спросил Зорин.

— Милиция. Они говорили, что я всех плохому научу. Я ж на учете в «детской комнате» с 8 лет стоял.

— А я ездил! — возбужденно проговорил Тю-тю. — Только не в такой благоустроенный. Мы в деревянных дачках жили. И толчок у нас на улице был. Ну такой… с дырками. Пойдешь, бывало, в тихий час по нужде, заглянешь в дырку, а там на дерьме целый выводок ужей разлегся… А мы их шишками!

— А мы ночами Золушку вызывали, — вспомнила я. — Садились в 12 ночи вокруг бутылки с водой, накрывали ее полотенцем и бормотали «Золушка, появись!».

— За фиг? — поинтересовался Артемон.

— А она желания исполняла. Помню, все девчонки загадали, чтобы к ним Боярский на лошади прискакал, а я кроссовки «Адидас», — хихикнула я.

— А мы вызывали Карлсона, — воскликнул Тю-тю. — Он влетал в форточку и ругался матом!

— Правда, что ли влетал? — по-детски обрадовался банкир.

— Не… Что-то у нас не получалось …— разочаровано протянул Сеня. — Может, что-то не то делали.

— А вы пастой друг друга мазали? — спросила Сонька.

— А как же! Каждую ночь…

Все замолчали. С глупыми мечтательными улыбками на просветленных физиономиях мы вспоминали свое пионерское детство. Так простояли мы довольно долго, пока Артемон не пробормотал:

— Что-то долго Кука не идет…

— Уж не убили ли? — ахнула Галина Ивановна.

— Покаркай мне тут! — осерчал банкир. — Мало ли что задержало…

— Может, сбегать посмотреть, — предложил Суслик.

— Не надо. Подождем еще.

Мы еще подождали, потом еще. Но Кука все не возвращался. Артемон занервничал.

— Если с ним что-то сучилось… Я вашу шаражку по миру пущу… — горячился он. — А турбазу эту взорву!

— Не волнуйся, — попыталась успокоить его Сонька. — Ничего с Кукой не случилось… Просто две пары лыж тащить тяжело, вот он и задерживается…

— А вот и он! — радостно заголосил Суслик.

Кука и вправду показался на горизонте. Сгибаясь под тяжестью лыж и палок, он бежал в нашу сторону.

— Чего так долго? — накинулся на него Артемон, сразу как взмыленный Кука подлетел к нам и сбросил ношу на снег.

— Быстрее не мог, — отдуваясь, ответил телохранитель. — Первую помощь оказывал…

— Еще кого-то убить пытались? — ахнула Галина Ивановна.

— Пытались! Ваши повара нашего товарища! — едко проговорил Кука. — Совсем Коляну худо, — обратился он к боссу. — Температура. Боли в области желудка. И вроде бред.

— Во до чего довели человека! — гневно вскричал Артемон. — До бреда!

— И пить постоянно просит… Я ему дал, но не знаю, можно ли. Вода-то у них только из-под крана… ржавая.

— А Павлуша что, даже воды дать не может?

— В отключке он. Ты же знаешь Павлушу, как нажрется, отрубается и спит сутки.

— Эх, Колян, Колян, знал бы он, что его на этой турбазе ждет, разве рвался бы он сюда… — запричитал Артемон. — Бредит, говоришь?

— Бредит. — Скорбно кивнул Кука. — И за живот хватается.

— Это у него из-за язвы? — спросила я.

— А-то, блин!

— Вряд ли, — встрял Лева. — Это, скорее, всего аппендицит. Раз температура и бред. У меня самого язва, я знаю, как она обостряется…

— Или грипп, — предположил всезнающий Зорин. — Сейчас, говорят, эпидемия жуткого гриппа. И болезнь как раз сопровождается болями в желудке.

Артемон их не слушал. Он торопливо стаскивал с себя ботинки, чтобы надеть лыжные.

— Кука, а Колян кони не двинет, пока мы ездим? — обеспокоено спросил он.

— Не могу ничего сказать определенно — я ж не доктор. Но ему очень плохо.

— Блин! — ругнулся Артемон. — Надо торопиться, блин! Че встал? — это он уже обрушил свой гнев на стоящего столбом Блохина. — Давай шевели помидорами!

— Чем?

— Булками, булками шевели!

— Простите, чем? — взволновался Лева. — Я не понял…

— Ягодицами, — подсказала Ксюша. — Тебе надо шевелить ягодицами.

— Так бы сразу и сказали! — обрадовался Лев и быстро начал переобуваться. — А причем тут булки?

Артемон пронзил Блохина ненавидящим взглядом, но промолчал.

— Лыжи лучше за воротами наденьте, — напутствовал Кука. — Здесь быстрее ножками. В лесу не пытайтесь срезать, можете заблудиться. Езжайте вдоль дороги. Периодически проверяйте, не появилась ли связь…

— Тьфу, чуть не забыл! — Артемон по-хозяйски залез в карман Кукиной куртки. — Телефон-то я отдал. Так что попользуюсь пока твоим. Ну все! — он кивнул всем нам. — Бывайте! Мы отчаливаем!

И они потрусили к воротом. На пол дороги Артемон остановился, обернулся, пронзил Соньку полным огня взором, подмигнул и выкрикнул:

— А с тобой, красавица, мы еще встретимся! — После чего отвесил Блохину легкий дружеский пинок и прикрикнул. — Чего встал? Побежали.

Что они и сделали.

Мы проводили их взглядом. А когда они скрылись из вида, вернулись в здание.

— Чего делать будем? — вяло поинтересовалась Сонька, приваливаясь к любимым Блохиным мусорным ящикам.

— Спать. Вот что! — выкрикнула я из последних сил. — Не могу больше бодрствовать. Ни шары катать, ни кино смотреть, ни пить, ни есть. Я хочу только спать!

— А где? — растерянно улыбнулся Суслик. — Везде трупы…

— По фигу! Я сейчас усну даже в одном гробу с покойником.

— Лель, может, потерпишь, осталось-то всего ничего.

— Это вам только кажется. На самом деле, все самое ужасное еще впереди.

—. Что может быть ужаснее двух убийств? — невесело хмыкнул Суслик.

— Их расследование. — Я обвела взглядом помятые лица сотоварищей. — Неужели не ясно, что когда менты, приезда которых мы так ожидаем, явятся, начнутся бесконечные допросы. Всех по очереди будут вызывать к усталому не выспавшемуся следователю, он долго, нудно начнет выспрашивать о каждом нашем шаге. И ни одного не выпустят за пределы турбазы, пока не выяснят хотя бы часть правды.

— К-хе, — прокашлялся Зорин. — А, может, правда покемарить пару часиков.

— И правда, — поддакнул Серега. — Пошли «репу помнем».

Все согласно закивали. Все, кроме Мишки Суслова.

— А я не пойду! — заупрямился он. — И не просите.