Марчин Вольский - Агент Низа

• Название: Агент Низа
• Автор: Марчин Вольский
• Жанр: Юмористическая фантастика

Как должен вести себя тридцатипятилетний мужчина, холостяк с умеренными недостатками, работающий в Секции рекламы крупного международного консорциума по торговле различными материалами, при виде чека на свое имя, выписанного на миллион долларов?

Конечно же бросить все дела и отправиться за наследством, полученным от неизвестных родственников. Однако, жизнь не так проста, как кажется, и порой преподносит удивительнейшие сюрпризы. Оказывается, Мефф Фаусон – потомственный сатана. И теперь у него впереди – задание из недр Ада. Правда, товарищи Сверху тоже в это время не дремлют...

---

Из глубины леса долетал ритмичный гул. Дон Карл ос не любил этого звука, он его раздражал, волновал, а ведь в наэлектризованной атмосфере и без того не было недостатка в грозообразующих элементах. Грохот. И тишина. Снова грохот. Еще несколько дней, и нитка одного из ответвлений Андской магистрали доберется до его резиденции. Дон Карл ос с сожалением подумал о тех временах, когда до ближайшей почты надо было добираться две недели на лошадях по горам, с риском для жизни спускаться по Рио-Карнерро, реке, полной водоворотов, пираний и кайманов.

Подул ветер. На сей раз он шел со стороны возвышенностей, неся дурман гари. Одинокий обитатель дома не любил этого запаха, так же, как нервировали его туземные сувениры – уменьшенные головки обезьян, продаваемые в качестве голов миссионеров, или портмоне из кожи тапира, выдаваемой за человечью.

Вошел чернокожий Мигель.

– Хайль! – обратился он к Карлосу, выкидывая вверх правую руку. Хозяин небрежно ответил. Он не любил своего слугу, однако, поскольку получил его с прекрасными рекомендациями Центра, предпочитал не задираться с Организацией, которая, правду говоря, несмотря на усилия авторов сенсационных романов, была сейчас скорее обществом взаимного обожания склеротических табетиков [12], нежели серьезным всемирным гангстерским синдикатом, но уж лучше…

– Пришла почта, – сказал негр, в котором, правда, не было и тысячной доли арийских генов, но Организация присвоила ему почетное членство в НСДАП (в эмиграции), учитывая высокий уровень антисемитского сознания. Впрочем, кадры были настолько мизерны, что Организация не брезговала неофитами любого цвета кожи и убеждений, за исключением красных.

– Покажи!

Старческими руками, которые количеством печеночных пятен напоминали лапы ягуара, он разорвал конверт. Депеша! Без шифра! Ах, этот неисправимый Мартин!

«Какой-то тип по имени Дьябло вынюхивает тебя. Вчера прилетел из Вены. Был в клубе. Знает некоторые адреса. Насколько нам известно, не связан ни с Интерполом, ни с одной из комиссий, копающихся в делах Райха. Итальянец из Палермо, около пятидесяти лет. В списках не числится, может сыщик-любитель? У тебя есть какие-нибудь пожелания?»

«Дьябло, Дьябло» – старик задумался. Фамилия ему ни о чем не говорила. Вообще, он знал не так уж много макаронников. На фронте в Ливии был недолго, республику Сало [13] навестил лишь проездом. Он попробовал вспомнить, как звали того итальянского врача, который восполнял убыль его тела в пятьдесят третьем, но нет, тот сейчас был много старше…

– Ответ будет? – спросил Мигель.

– Подумаю, – ответил патрон. Вдруг по его телу прошла дрожь. Уже несколько дней он чувствовал себя отвратно, болели все швы. К тому же еще эта буря. Гром накатился со стороны перевала Гуанако. В свете молний он увидел в зеркале собственное лицо, которое с юных лет вызывало страх у врагов и волнение у друзей. Лицо, сшитое, словно футбольный мяч, из различных кусочков кожи, несмотря на то, что более поздние операции разгладили примитивные швы девятнадцатого века.

– Пусть проверят, чего хочет этот нюхач, а при необходимости пусть ликвидируют. Я его не знаю, – он размашистыми шагами подошел к бару и налил себе сто граммов специально доставляемой из цивилизованных стран Смирновской водки. – Или лучше сначала пусть ликвидируют, а потом проверят! Мне нужен покой.

– Так точно, майн герр! – Мигель щелкнул босыми пятками и вышел.

Дон Карлос налил себе еще полстаканчика и сел за фортепиано. Последними удовольствиями, которые у него остались, были музыка и воспоминания. Начав играть, он обратил свой взор на картину, изображающую угрюмый готический замок, известный из бедекеров как «Замок Франкенштейн» (сейчас расположенный в пригородах Карл-Маркс-Штадта [14]).

Меффа ждала неожиданность. Готовый к такой жаре, как в Бангкоке, где выход из автомобиля напоминал прыжок в чан с теплой жидкостью, он столкнулся с умеренной температурой. Просто столица располагалась довольно высоко над уровнем моря, а небо покрывали тучи. Синьор Дьябло намеревался за два дня подловить следующие две фамилии из списка будущей команды. После Франкенштейна, в другом небольшом государстве он рассчитывал поймать последнего из вурдалаков равнинных.

Вурдалаки, некогда чрезвычайно распространенные как на Среднеевропейской равнине, так и – в других разновидностях – на остальных континентах Старого Света, вымерли, похоже, назло цивилизации. Причиной было, трудно поверить, бешенство. Когда сыворотка Пас-тера положила конец гегемонии вируса среди собак и людей, он принялся активно искать себе пристанище в мире диких животных. Первые признаки водобоязни у оборотней были отмечены в половине XIX века. Предрассудки, распространенные среди этих бестий, не позволяли им делать себе прививки (антинкъекционная догма была у них столь же сильна, как запрет переливания крови у последователей Иеговы). Одновременно вурдалачий мир в начале нашего века подвергся своеобразному разделу, а именно, распался на две борющиеся между собой фракции, одна из которых считала, что вурдалаки принадлежат миру животных, вторая же утверждала, что это все-таки люди, в связи с чем проповедовала ассимиляцию. Юное поколение оборотней, поддавшись притяжению человекомании, срочно брило чресла, переделывало метрики, ища занятий в таких профессиях, как полиция, органы юстиции и профессиональная армия. Результаты изменения жизненного уклада были трагическими – неврозы, самоубийства. Неовурдалаки, как о том говорят абсолютно секретные данные Пентагона, были в огромном большинстве среди павших в обеих мировых войнах. Но уже в шестидесятых годах в компании по отторжению Катанги от Конго участвовало всего два вурдалака. В конце концов их сочли вымершим видом.

Прозвериная фракция вымерла еще раньше. Уцелела небольшая группа метисов, потомков колонистов, прибывших в Новый Свет в период усилившейся охоты на ведьм в XVII веке. Они явились результатом скрещивания с туземными индейскими оборотнями, некогда весьма распространенными. Еще в наше время отмечена история индианки, являвшейся в образе койота кормить своих детей. Однако и они, уничтожаемые не хуже сиу и апашей, со временем исчезли или уступили место шарлатанам, присваивающим себе звание вурдалаков и занимающихся культами, экспортированными из Черной Африки, которые, однако, не имели ничего общего с Международными службами Низа.

Джордж X. Сотер в своем фундаментальном труде «Werewolves & welfare State» [15] показал невозможность существования оборотней на высших и последующих стадиях развитого капитализма. Однако он не исключал возможности сохранения этих бестий в странах Третьего Мира, что вызвало резкую отповедь со стороны академика Д. П. Зайцева в работе «О некоторых аспектах так называемого вурдалакства и его мнимых исследователях».

Иное утверждение можно найти в работе французского антрополога Жоржа Лоринье, который в результате поисков следов последних оборотней в Латинской Америке опубликовал в «Sources Cabalistiques» [16] эссе под названием «Pourquoi khaki?» [17] В своей работе он доказал, что последнее из чудовищ сохранилось в районе Амазонки благодаря мимикрии, то есть умелой цветовой приспособляемости к фону. Таким образом, он дал ответ, почему оборотни имеют цвет хаки.

В соответствии с приложением к «Who is Who?», последний вурдалак по имени Кайтек находился в небольшой Республике Кортезии, в которую, правда, туристические поездки последнее время затруднены. Однако Мефф считал, что умение проникать сквозь стены может оказаться небесполезным и при пересечении границ.

Дело шло к обеду. Такси с болтливым водителем отвезло Меффа к охотничьему клубу имени Симона Боливара, однако вывеска, как гласили сплетни, была только ширмой «Казино Ветеранов им. Хорста Весселя». Фаусон, представившись поклонником из предварительно придуманного Общества Великой Италии «Джовинецца» [18], был принят любезно, угощен слабеньким вином, которое здесь именовалось баварским пивом, и одарен фирменной тирольской шляпой. Однако никакой информации не получил. Бармен утверждал, что никогда не слышал фамилии Франкенштейн и вообще, у него слабая память, зато пытался достаточно бездарно выведать, зачем «синьор Фаркензон» нужен итальянскому другу.

Фаусон как бы мимоходом бросил «шестью шесть», но услышав в ответ «тридцать шесть», понял, что послал пулю в молоко.

Он вышел на улицу, полную туземцев, колористическая палитра которых, а одновременно невозможность установить принадлежность к какой-либо определенной расе заставляли думать, что многие годы тому назад кто-то кинул здешнее общество в миксер, спаренный с калейдоскопом. Одних только туземок шоколадного цвета Мефф насчитал оттенков пять.

«Интересно, каковы они на вкус?» – внутренне облизываясь, подумал он.

В принципе, банк его идей был почти исчерпан. Поиски в адресных и телефонных книгах ничего не дали. Единственная надежда была на то, что послезавтрашнее письмо дядюшки снимет, как это было уже раньше, все проблемы. Размышляя, Мефф даже не заметил как удалился от центра и оказался в пригороде из рода тех убогих, где холмы вместо пышных вилл плотно окружены развалюхами, именуемыми в одних странах «ranchitos», а в других «hasiendas». Возведенные буквально одна на одной из неоштукатуренного кирпича и промышленных отходов они походили на муравейник или же пористую силосную кучу, таящую в себе демографическую бомбу. С большим запозданием он заметил, что его окружает сгущающаяся толпа детей, прибывающих неведомо откуда и предлагающих самые разнообразные предметы – от сувениров и наркотиков до юной красивой сестры. Вначале Мефф пробовал отмолчаться, потом отогнать их, но результатом было лишь то, что верещащая орава сгрудилась вокруг него еще плотнее. Глупое положение. Самые смелые начали тянуть его за брюки, а выглядывающие из окружающих хибар старшие явно не спешили вмешиваться. Фаусон подумал было о нечистом пламени. Увы, аэрозоль остался в саквояже, а тот – в камере хранения, ни одно из кабалистических заклинаний не приходило ему в голову, а в левитации он не был мастаком. Он уже собирался кинуть в воздух немного мелочи, надеясь, что это ослабит ребячье кольцо, когда, воя клаксоном и пища покрышками, рядом затормозила ободранная колымага, управляемая юным метисом. Несколько слов, из которых Мефф распознал лишь «Carramba», сделали свое дело. Спустя минуту Фаусон уже сидел в кабине.