Пола Вольски - Проклятие чародея

• Название: Проклятие чародея
• Автор: Пола Вольски
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-218-00510-Х

Над островом Далион сгустилась зловещая Тьма, и под ее прикрытием, сея смерть и разрушение, двинулись в поход вардрулы, предки которых несколько столетий были вынуждены обитать в пещерах. Юный лорд Деврас Хар-Феннахар разгадал причину грозящей людям катастрофы и отправляется на поиски дневников чародея Фал-Грижни, ибо путь к спасению можно отыскать только в них.

Роман «Проклятие чародея» — третья часть сериала «Чародей».

---

— Только не книги! — отрезал Деврас. — Скорей уж расстанусь с браслетом.

— Ни за что! Только через мой труп! К счастью, вашей светлости нет нужды прибегать к крайним мерам.

Гроно подошел к стоящим в углу сундукам, открыл один из них, вытащил тряпичный узел и жестом заправского фокусника вручил его господину. Развязав узел, Деврас обнаружил в нем свой единственный приличный костюм, в целости и сохранности.

— Гроно! Как тебе это удалось? Где ты взял деньги?

— Все проще простого, ваша светлость. Я всего-то продал немного крови Блистательному Вивульпу на прокорм его вампирских рыбешек.

— Гроно, ты продал собственную кровь?! Если б я знал, ни за что бы тебе не позволил. Какой ужас!

— Пустяки, господин. Сущая мелочь, если рассматривать с точки зрения конечной цели.

— Но, дорогой мой друг, продать кровь!.. Никогда себе этого не прощу!

— Полно, стоит ли убиваться, господин? Поверьте, я счастлив. Боль и слабость, которые я перенес — ничто по сравнению с моей готовностью служить вашей светлости. А выгода от них с лихвой перекрывает физические мучения, делая их не только сносными, но даже приятными.

— Гроно, я не нахожу слов…

— Да и не нужно, господин. Временами избыток чувств парализует речь. А так как преданность интересам вашей светлости высечена в моем сердце, мне вполне достаточно мысли о том, что стремление мое увенчалось успехом. О большем я и не прошу.

— Гроно, я этого никогда не забуду!

Камердинер кротко потупил глаза, не желая, чтобы зажегшийся в них огонек триумфа был замечен. Дело сделано. Лорд Деврас Хар-Феннахар будет присутствовать на званом ужине. Теперь ему уж точно не отвертеться.

Глава 3

Напичканный наставлениями камердинера Деврас Хар-Феннахар прибыл к герцогскому дворцу с небольшим опозданием, как того требовал негласный этикет. Представления Гроно об аристократичных манерах включали необходимость воспользоваться приличным средством передвижения, и потому Деврас был вынужден, пренебрегая соображениями экономии, отправиться на общественном домбулисе. Совершенный камердинером акт самопожертвования обязывал к ответной уступчивости. Однако, раздумывая над этим всю ночь, Деврас пришел к выводу, что поступок его отнюдь не бескорыстен.

«То, каким образом он выкупил мою одежду, делает меня его должником, и Гроно не преминет этим воспользоваться. Мой старый верный слуга идеально подходит под определение „виртуоза моральных манипуляций“. Еще Гезеликус писал об этом. Завидный талант…» Одежда сама по себе вряд ли заслуживала столь крупной жертвы. Облачение Девраса составлял почти новый шелковый костюм угольно-черного цвета, серый, в голубизну, жилет с вышитыми на нем серебряной нитью цветами, приличные кружева на шее и запястьях, белые чулки (единственная пара, не протертая до дыр), туфли с серебряными пряжками и треуголка. Так что единственный наследник Хар-Феннахаров имел вид хотя и не праздничный, но достаточно респектабельный, а чрезмерную скромность его наряда можно было объяснить аскетическими вкусами сзарийцев. Сказать по правде, во времена правления всеобщего любимца архигерцога Заргала сзарийская знать пристрастилась к усыпанным драгоценными камнями жабо и перчаткам с широкими раструбами и опушкой из перьев, но разве обязательно сообщать об этом лантийцам?

Деврас ступил на борт домбулиса с пирса Дестула и понесся по волнам старого Прямоводного канала прочь от гнилых трущоб, где он провел последние семь далеко не лучших в своей жизни недель. По берегам во всем своем сверкающем великолепии возвышались прославленные дворцы Ланти-Юма, почти столь же прекрасные, как и в рассказах очевидцев. О чем умалчивали легенды, так это о пропитавшем весь город духе загнивания и упадка. Не говорилось в легендах о медленном, но неуклонном разрушении величественных общественных зданий, о зловонии каналов, о неописуемой нищете разрастающихся трущоб и отчаянии их обитателей. Невоспетыми остались легионы бездомных нищих, шайки малолетних хулиганов, наводящие ужас на всех и вся, ночные пираты на бесшумных сенсиллах, равно как и психиатрическая лечебница «Шоннет» — жуткое вместилище безумцев, слабоумных и опасных для общества отщепенцев. Мало кто за пределами девяти островов знал о существовании «банкротских банд», состоящих из должников, приговоренных к трудовой повинности, — непосильным работам на улицах и верфях. И почти ни до кого не доходили слухи о Голодном переулке, где были обнаружены тела нескольких умерших от истощения детей. В Ланти-Юме подобные факты были известны всем и каждому, но только в Ланти-Юме.

Домбулис между тем плавно скользил вперед — мимо садов Шоннета, мимо Старой Рыночной площади, мимо хрустальной статуи чародея Юма. За свою историю статуя трижды разражалась речью, давая в минуту опасности ценные дружеские советы. Дальше путь пролегал вдоль Сандивелльского канала к богатой части города — туда, где по освещенной фонарями набережной дефилировали франты и модницы. Чем дальше удалялись районы трущоб, тем очевиднее становились перемены в составе пестрой толпы. Теперь среди праздной публики чаще встречались военные: гвардейцы герцога в зеленом с золотом обмундировании, офицеры в черном, двуглавые драконы на их эполетах указывали на принадлежность к охране ордена Избранных, а также солдаты Гард-Ламмиса в темно-бордовых мундирах. Коренной лантиец, не лишенный чувства патриотизма, наверняка нахмурился бы при виде ламмийцев, прозванных «ночными горшками» за нелепой формы головные уборы. Ламмийские войска, обосновавшиеся в крепости Вейно, были призваны, по выражению тогдашнего келдхара Гард-Ламмиса, «обеспечить дальнейшее безмятежное существование нашего обожаемого города-побратима». На деле же их присутствие в Ланти-Юме являло собой попрание самой идеи его автономности. Впрочем, Деврас, всю жизнь проживший в далеком городе-государстве Сзар, о том не знал.

Через некоторое время домбулис достиг пересечения Сандивелльского и Лурейского каналов, вблизи которого раскинулись замшелые развалины давно разрушенного дворца Грижни — того самого, что в свое время служил логовом мрачному чернокнижнику Террзу Фал-Грижни, его именем лантиюмские мамаши пугали своих детей. Но Деврас не заметил ни руин, ни багряного сияния как раз над нечистым местом. Это сияние, не похожее на обыкновенную звезду, не исчезало даже в дневные часы, а появилось оно не далее как несколькими неделями ранее. Предвещал ли этот феномен великое благо или беду, Деврасу не было до него никакого дела. Его вниманием завладел один особняк — великолепное здание старой постройки, украшенное четырьмя изящными голубыми шпилями, один из самых примечательных дворцов, открывавшихся взору с Лурейского канала. То был дом Феннахаров, фамильное гнездо, являвшееся его, Девраса, безраздельной собственностью, если только он сможет это доказать. Сейчас дом пустовал, если не брать в расчет смотрителя да пару-тройку слуг, и терпеливо ждал прибытия своего господина. В случае если законный наследник так и не объявится, и он сам, и все имущество Феннахаров отойдет лантийскому герцогу. Как ни сильна была вера Девраса в добродетельность человеческой натуры, он все же не смог подавить сомнения относительно своекорыстия герцога, поскольку его милость Дил-Шоннет не соизволил ответить ни на одну из его пяти, с каждым разом все более настоятельных, письменных просьб об аудиенции.

Ночной Лурейский канал в многоцветии освещенных дворцов и покачивающихся на волнах венериз был исполнен очарования. Впереди возвышался герцогский дворец — громадный и громоздкий, залитый светом бессчетных свечей. В желтом свете луны это древнее, лишенное какого бы то ни было изящества, сооружение производило величественное впечатление. Время, приглушив вызывающий блеск сусального золота и витражей, сумело приручить архитектурные излишества более ранней эпохи, и дворец, при всей своей гнетущей вычурности, приобрел особую красоту, отличавшую драгоценный антиквариат от современной подделки. У спускающейся к самой кромке воды парадной лестницы качалась на волнах целая флотилия частных домбулисов. Не могло быть никакого сомнения в том, что на ежегодный прием у герцога собиралась вся городская знать.

Домбулис причалил, и Деврас, расплатившись, ступил на золоченый настил пристани. Кругом толпился народ — припозднившиеся гости во всем великолепии драгоценностей, мехов и нарядов из парчи. По-видимому, здесь все были знакомы друг с другом, поскольку обменивались приветствиями с непринужденной легкостью, и в их гуще Деврас чувствовал себя невидимкой. С некоторой неохотой он проследовал за ними через портал в гигантский вестибюль высотой в четыре этажа, затем вверх по розово-мраморной с прожилками лестнице на богато украшенную площадку и уже оттуда — в подавляющий своим убранством приемный зал. Там движение людского потока замедлилось: церемониймейстер объявлял одно за другим имена вновь прибывших гостей. И что это были за имена! Сколь много они значили в лантийской истории: Дьюл Парнис, Кор-Малифон, Уэйт-Базеф, Рион-Вассарион. С каждым мгновением росло нервное напряжение Девраса. Рука, сжимавшая поддельное приглашение, взмокла от пота. Если чернильная надпись размажется, все труды Гроно пойдут насмарку, если только дело не кончится еще хуже.