Кирилл Воробьев - Последняя битва Пономаря

• Название: Последняя битва Пономаря
• Автор: Кирилл Воробьев
• Жанр: Детектив

---

– Ну, смотри, – Кирилл поставил кружку на стол и принялся показывать, – после того, как я с пациентом законтачил, я прочищаю сушунму[4]...

Дальнейшее Игорю Сергеевичу уже не было интересно. Он, смоделировав ситуацию, сразу понял, что геморрой ушел, едва прочистилась муладхара. И вдруг внимание целителя переключилось на еще одну группку из трех экстрасенсов. В их разговоре Дарофееву послышалось странное слово, «косметика». Нет, «космэтика». Из-за э-оборотного в средине слова, оно звучало как-то неестественно и резало слух.

Второй раз за этот день услышав про таинственную «Космэтику», Пономарь переключил внимание на говоривших о ней экстарсенсов.

– Витя. – Мысленно позвал Дарофеев.

– Да.

– Послушай, о чем они думают. – Попросил Пономарь, представляя эту троицу.

Сам же Игорь Сергеевич, несмотря на всю свою «продвинутость», до сих пор не мог так глубоко сканировать мозговые процессы, как Витя. Дарофеев мог лишь ловить то, о чем думает человек в данное мгновение.

Целитель встал со своего места и, на всякий случай, облачившись в блок невидимости, подошел к говорящим.

– ...не понимаю. – Услышал Дарофеев окончание фразы.

– А чего тут не понимать? Тебе сделали мощную подключку. – Михаил Кагарлицкий, мануальный терапевт пожал плечами.

– Тогда почему она включается раз в день? – Недоумевал Василий Оганесян. Пономарь знал, что этого целителя всегда кидает в разные крайности. Он то ударялся в шиваизм, то практиковал дао, то возвращался в лоно православия.

– Ну, может, когда Господу надо, тогда и включается. – Третьим из собеседников был Трофим Тихонович, благообразный старичок, про которого ходили слухи, что он настоящий ведьмак.

– Но раньше же такого не было! – Оганесян начал размахивать руками. – Ну, лечу, себе, лечу. Вижу, знаю, что где надо сделать. А тут словно затмение. В глазах яркий свет. Ничего не вижу, ничего не соображаю, только чувствую, энергия куда-то струячит.

– Это ты на Сварога[5] вышел. К сынам его причастился. – Пояснил Трофим Тихонович. – Это он светом Мать-Землю оплодотворяет...

– Мне его света и на улице хватает. – Перебил старичка Василий, – А я из-за этого контроль теряю!

– Когда впервые выходишь на новое ИСС[6] всегда кажется, что контроль ушел. Пообвыкнешься – все вернется. – Резонно предположил Кагарлицкий.

– А началось-то после чего? – Спросил Трофим Тихонович.

– Да, после первого посвящения этой Космэтики, будь она неладна!

– А чего ты к ним полез? – Язвительно поинтересовался Михаил.

– Я полез? – Возмущенно воскликнул Оганесян. – Кто мне говорил: «Космэтика, космэтика! Такое общество, такое общество!» Не ты ли?

– Внимание. – Телепатировал Дарофеев Вите. Сам Игорь Сергеевич уже давно стоял рядом со спорщиками и внимательно слушал их разговор.

– Я готов. – Ответил тот.

– Господа, – обратился Пономарь к экстрасенсам, – не просветите ли меня, что такое эта ваша космэтика?

С первыми словами целителя слабенький блок невидимости, годный лишь на то, чтобы отводить глаза окружающим, с него слетел, и, по крайней мере двое из этой троицы ошеломлено уставились на появившегося из воздуха Дарофеева.

– Это учение такое. – Трофима Тихоновича, казалось, ничто не может поколебать, он смотрел Игорю Сергеевичу в глаза и невозмутимо вещал. – Секта новомодная.

– Да никакая не секта! – Отчего-то обиженно забормотал Оганесян.

– А что? – Спросил Пономарь.

– Ну, они... – Замялся Василий, а Кагарлицкий, криво ухмыльнувшись, продолжил за коллегу:

– ...советуют жить как учит космическая этика.

– Это что же за зверь такой? – Трофим Тихонович нахмурил брови. – Людскую этику знаю. А космическую...

Михаил просиял. У него появилась возможность рассказать о том, что раньше приходилось скрывать, и он не преминул воспользоваться шансом, чтобы поагитировать:

– Мы вступили в эпоху Водолея, – с заученными интонациями затараторил Кагарлицкий, – Эта эпоха характеризуется вступлением в силу новой парадигмы человеческого сознания. Человек перестанет быть отъединенным от космического сознания и вольется в обширный конгломерат разумов Вселенной. А для того, чтобы этот процесс прошел максимально безболезненно, через контактера Шаманова нам спустили учение Космической Этики, как единственное, которым можно будет пользоваться в грядущей эпохе.

– Все. Хватит. – Мысленно сказал Витя Дарофееву.

– Что ж, спасибо, – Игорь Сергеевич отвесил Михаилу шутливый полупоклон, – за исчерпывающую информацию.

– 2 -

Сразу после этого события вдруг стали разворачиваться с непонятной поспешностью. Сергея Владимировича немедленно пригласили в святая святых Енота, комнатку, где тот проводил время перед занятием. Сам Енот остался в зале, а Изотов оказался наедине с незнакомцем.

– Меня зовут Павел Самсонович Ладушкин. – Представился тот.

Фээсбэшник тоже назвал себя и пожал сухую мягкую ладонь посвященного.

– Вы, наверное, удивлены, что я вдруг снял вас с занятия? – Павел Самсонович прищурился и стал пристально изучать лицо Изотова.

– Меня больше удивляет, что вы представились. – Честно ответил майор.

– Да, конспирация... – Закивал Ладушкин. – Но не беспокойтесь, теперь вам не придется общаться с теми, кто знает друг друга под кличками. Поедете со мной? – Посвященный резко переменил тему разговора и настороженно стал ожидать реакции Сергея Владимировича.

Изотов же молчал, терпеливо ожидая продолжения. Павел Самсонович не выдержал первым:

– У вас великолепный потенциал. Вам это известно?

– Да. – Кивнул Изотов.

– Хорошо. Согласны ли вы перескочить сразу несколько ступеней в иерархии «Космэтики»?

Майор несколько секунд смотрел перед собой, изображая работу мысли и внутренне ликуя, что ему так просто удалось выйти на действительно значимых членов этой секретной организации.

– Да, – наконец проговорил майор.

– Поехали.

Ладушкин и Изотов вышли на улицу. Там Павел Самсонович сел в красную «Оку», открыл фээсбэшнику дверцу и, когда тот устроился на тесном сидении, посвященный завел мотор. Ехать пришлось недолго. «Ока» сперва вышла на Садовое, потом свернула на Люсиновскую и, немного не доезжая рынка, свернула во двор. По пути Ладушкин позвонил по мобильнику и, бросив в трубку:

– Один. – Защелкнул крышечку аппарата.

Сергей Владимирович всю дорогу исподтишка разглядывал посвященного. Сканировать, используя энергетические потоки, Изотов посчитал опасным, мало ли как мог отреагировать этот человек, и поэтому майор ограничился лишь внешним наблюдением за аурой Ладушкина. А там было что посмотреть. Оболочка биополя оказалась практически ровной, что свидетельствовало о прекрасном здоровье. Но излучение чакр заставило Сергея Владимировича насторожиться. Там преобладали приглушенные и темноватые цвета. А это значило, что человек этот и жесток, и беспринципен. Мало того, в муладхаре явственно просматривались два дополнительных «лепестка». А, в сочетании со всем уже увиденным, это давало знать фээсбэшнику, что Павел Самсонович мало того, что привык всегда навязывать свою волю окружающим, так он еще и может заставлять человека ей безоговорочно следовать.

Во дворе, куда свернул Ладушкин, их уже ждали два джипа-мерседеса, какие-то квадратные и состоящие сплошь из прямых углов, под завязку набитые пассажирами, и белый СААБ. Изотова без лишних слов попросили пересесть в СААБ, и вскоре машины уже мчались по Варшавскому шоссе в сторону Окружной.

Попутчики попались Сергею Владимировичу тоже неразговорчивые, и ему ничего не оставалось делать, кроме как глядеть в окно, да анализировать биоэнергетические излучения находившихся в машине.

Вскоре вереница машин выехала за город. После получаса стремительной езды по полупустой трассе, они свернули на проселок. Несколько поворотов, и они прибыли на место. Здесь, на небольшом холме, прямо в чахлом перелеске был разведен костер, и вокруг него уже бродили люди в белых балахонах, подозрительно напоминавших Ку-клукс-клановские.

– Единственная инструкция. – Обратился Павел Самсонович к вышедшему из автомобиля Изотову. – На все вопросы отвечайте «да», и делайте, что говорят.

Сергей Владимирович кивнул. Он уже успел просмотреть место и, с удивлением для себя, обнаружил, что оно обладает какой-то древней, но все еще мощной энергетикой. Очевидно здесь, в еще дохристианские времена, находилось языческое капище.

По какому-то сигналу, люди в белом выстроились вокруг костра. Майор огляделся. Его попутчики уже успели переодеться, и они были практически неотличимы от тех, кто прибыл сюда раньше. Единственным чужеродным пятном казался человек в пурпурном одеянии. «Ладушкин, – тут же определил Сергей Владимирович. – Видно, он у них большая шишка...»

Посвященный пальцем поманил Изотова. Тот, помедлив мгновение, шагнул в круг. И сразу же «балахоны» начали петь. Песня была без слов, одна мелодия, которую люди выводили истово, он без надрыва.