Джоан Виндж - Водопад грез

• Название: Водопад грез
• Автор: Джоан Виндж
• Издательство: Азбука, Терра — Книжный клуб
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02075-3

Юноша по имени Кот, герой двух предыдущих романов Виндж «Псион» и «Пешка», попадает на планету Убежище, родину предков своей матери гидранов. Обстоятельства складываются так, что он становится невольным участником стремительно развивающихся событий.

---

— Обычные, — устало сказал Перримид. — Большая автономность… но вместе с тем большее объединение, больше возможностей для работы, больше денег Тау — возмещение за всю планету, которую, как они заявляют, мы у них украли. Они желают, чтобы внимание Федерации обратилось на них, пока здесь инспекция ФТУ.

— Мне это кажется справедливым, — сказал я. Камфорная таблетка, которую я вертел пальцами, холодила руки.

Перримид поднял брови и вздохнул.

— Я уверен, что и им тоже. Даже мне, когда я пытаюсь смотреть на это их глазами. Но все не так просто. Не Тау отняла у них этот мир, и, коли на то пошло, даже не Дракон. — При этих словах он взглянул на Санда. — Если они получат большую автономность, что это им принесет? Им пришлось положиться на Тау как на систему поддержки почти так же, как гражданам Тау. Возможно, даже больше. У гидранов нет настоящей технологической базы, они потеряли свою межзвездную сеть задолго до того, как мы пришли сюда. Где они будут без нас? — Я прихватил камфору губами, чтобы не отвечать. — Если они думают, что ФТУ посмотрит на это по-другому, они ошибаются. Они не хотят верить этому — даже я не хочу верить этому, — но это так. Сама проблема не просто в том, что их глаза выглядят не… — Он прервался на полуслове, когда я взглянул на него. — Странными… что их глаза кажутся нам странными, — пробормотал он. — Или цвет их кожи, или то, что они не едят мяса. Это все неважно. Гидраны другие. Они способны глубоко вторгаться в жизнь другого человека, нарушать его уединение в любой момент. — Его глаза, смотревшие на меня, не видя, вдруг снова заметили мое лицо, мои глаза. — Это не так все просто, — сказал он, глядя в сторону. — Это вообще не так просто. Быть может, невозможно.

— Расскажи мне об этом, — сказал я и проглотил камфору. — Если ФТУ не собирается принуждать Тау менять политику, почему тогда Тау опасается, что они узнают о случившемся?

— Это будет не очень хорошо выглядеть, — сказал Санд. — Ясно, мы не хотим, чтобы они узнали о беспрепятственно функционирующей группе радикалов, пользующейся наибольшим авторитетом в Отчизне гидранов. И это будет не лучшим для образа Тау — и гидранов тоже, — если ФТУ увидит хаос в этом обществе. — Он кивнул в сторону реки. — И внимание ФТУ, которое они привлекут, будет не того рода, которого желает ДНО, поверь мне.

Я слушал, глядя искоса на него в отраженном резком свете бесчисленных окон многих башен, морщась, когда моя мысль прорезалась сквозь нагромождение лжи к правде: гидраны были правы. Человечество никогда не почувствует себя настолько в безопасности, чтобы делить реальную мощь с гидранами. И ФТУ так же принадлежит к человечеству, как и Тау, когда дело доходит до этого.

— Я понял, что ты имеешь в виду, — сказал я, поднимаясь. Я посмотрел в сторону комплекса, где родители пропавшего ребенка проходили через подобие ада, который дошел до них сквозь все искусственные барьеры и происхождения, что доказывает, что единственной всеобщей правдой является боль. — Но что я могу сделать, чтобы изменить это?

Язык Перримида стал проще, словно тот наконец понял то, что видел на моем лице, — или подумал, что понял. Но он все еще колебался, перед тем как сказать:

— Мы рассказывали Совету гидранов все то, что объяснил тебе Санд. Но они по-прежнему утверждают, что не знают ничего. Я не могу поверить этому. Ты делишь с ними наследие, но ты жил среди людей. Ты лучше нас сможешь дать им понять, чем они рискуют, укрывая этих диссидентов.

Чем они рискуют. Я притронулся к голове. Я мог объяснить гидранам, что они потеряют, но кто знает, дадут ли они мне хотя бы шанс попытаться. Все, что им надо сделать, это взглянуть на меня, все, что им надо, — это дотронуться до моего мозга. Я взглянул на Перримида и Санда. Было бесполезно что-либо объяснять им — в любом случае они не пойдут на попятный.

— У меня к тебе вопрос, пока вы не ушли, — сказал Санд, повернувшись ко мне. — Почему ты не действующий телепат? Перримид говорил, что ты был им, а сейчас — нет. Как ты избавился от такой способности?

Я взглянул прямо сквозь его матовые неживые глаза:

— Для этого потребовалось убить.

Он вздрогнул. Сколько же времени прошло с той поры, как кто-то мог удивить его? И удивил ли его сейчас я?

— Ты убил кого-то? — эхом отозвался Перримид.

— А я что сказал? — взглянул я на него. — Когда мне было семнадцать. Я снес его лазером. Это была самооборона. Но это не имеет значения, если ты псион и чей-то мозг становится сверхновой внутри тебя. Если бы я был полностью гидраном, это убило бы меня. Но я был не совсем гидраном. И это лишь испортило мою голову. Так что я сейчас только человек.

Лицо Перримида помрачнело. Я заметил, как в нем вновь проснулся рефлекс посредника.

Наконец модуль спустился спиралью с высоты, и Санд нарушил общее молчание:

— До свидания.

Глава 5

Частный модуль корпорации перенес нас во Фриктаун. Никто из важных персон Тау не бродил по его улицам пешком, даже тот, чья работа предполагала такое же понимание его обитателей, как и обитателей Ривертона. Когда мы пролетали над рекой, я видел одинокий мост — тонкую нить, соединяющую два народа и их различные взгляды на одну и ту же вселенную. Я думал о Мийе: как она была выбрана, обучена, чтобы помочь человеческому ребенку таким способом, каким не мог помочь ни один человек. Как она помогала ему…

И потом предала. То ли у меня был неполный образ, чтобы все это понять, то ли гидраны действительно были чужаками, такими чужаками, что мне никогда не понять, как работают их мысли.

Модуль пошел на снижение где-то глубоко в сердце Фриктауна. Мы ступили на закрытый внутренний дворик вытянутого здания — Зала общины, как сказал мне Перримид. Община значит гидраны для гидранов. Община, общение, сообщение. Жить в общине, иметь общую судьбу, историю, мозг. Мой собственный мозг играл со словом, как собака, грызущая кость, находя значения, размышляя, были ли какие-нибудь из них теми, которые имели в виду гидраны.

Здесь, во дворике, укрытые от разрушающихся улиц, росли немногочисленные кусты и деревья — несколько мазков красок, только чуть запыленные и переросшие. Я взглянул на землю. Сад блестяще уложенной мозаики простирался от моих ног. Потускневший от времени и пыли, он все еще поражал взор.

Слева от меня ручеек в ширину моей ладони ткал серебряную нить сквозь сухой кустарник. Я мог различить наполовину спрятанный в кустах бархатный лоскуток травы, такой зеленый и безупречный, что я направился к нему, не раздумывая.

Я переступил через ручеек на зовущий прямоугольник зелени — и увидел скульптуру гидранки, высотой мне по колено. Она сидела со скрещенными ногами на изразцовой подушке. Ее инкрустированные глаза из зеленого камня встретились с моими, как будто она ждала, что я буду искать их.

Никто во дворике не мог видеть того, что видел я сейчас. И никто, пока не переступит через ручей, никогда ее не увидит. Я улыбнулся.

Кто-то появился из тени на дальней стороне дворика: гидран, широкими шагами приближающийся к прибывшим, как будто он был просто человеком, как будто у него не было лучшего способа попасть из одного места в другое. Он был одним из гостей на приеме прошлой ночью. В памяти всплыло его имя: Хэньен.

Он остановился на полушаге, увидев меня. Выражение на его лице стало таким же, как еще не сменившееся выражение моего лица: полное изумление.

Я переступил обратно через ручей во дворик. Он стоял неподвижно, наблюдая, как я возвращаюсь к Перримиду, все еще стоящему рядом с модулем.

Наконец он слегка поклонился и сказал что-то на языке, который мог быть языком гидранов.

— Что он сказал? — пробормотал я, обращаясь к Перримиду.

— Не знаю, — сказал Перримид. — Что-то вроде приветствия. Я не знаю, что это значит.

— Ты не говоришь на их языке?

Было не так уж сложно выучить язык с помощью обучающей системы. И у кого-нибудь на его уровне в правлении корпорации было достаточно биопродукции, чтобы снабдить его программой-переводчиком, если его дела с системой доступа были так плохи.

— Почему?

Он пожал плечами и отвел от меня взгляд:

— Они все говорят на стандарте.

Я ничего не сказал — просто продолжал смотреть на него.

— Кроме того, — пробормотал он, как будто я сказал то, о чем думал, или, возможно, потому что я не сделал этого, — гидраны считают все языки вторым сортом общения. Так что на самом деле получается — никакой разницы.

— Действительно, — сказал я и отвел глаза, прислушиваясь к другому, пытаясь определить, дотронулся ли Хэньен до меня своими мыслями, и стараясь быть открытым, ожидая шепота, прикосновения, хотя бы чего-нибудь. В отчаянии я был готов на любой контакт, лишь бы найти подтверждение тому, что я не ходячий труп или последний из мира привидений.

Но не было ничего. Я смотрел в лицо гидрана. Эмоции скользили по нему, как зыбь по поверхности пруда. Я не знал, что это за эмоции, потому что я не мог почувствовать их, не мог доказать, что они — настоящие, как и не мог доказать, что я здесь не абсолютно одинок.