Джоан Виндж - Водопад грез

• Название: Водопад грез
• Автор: Джоан Виндж
• Издательство: Азбука, Терра — Книжный клуб
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02075-3

Юноша по имени Кот, герой двух предыдущих романов Виндж «Псион» и «Пешка», попадает на планету Убежище, родину предков своей матери гидранов. Обстоятельства складываются так, что он становится невольным участником стремительно развивающихся событий.

---

— А твой отец? Он был… землянином? — Хэньен выглядел так, будто его вели по незнакомой комнате с завязанными глазами. До него наконец начало доходить, как я чувствую себя.

— Я ничего не знаю о нем. — Как бы я ни думал об этом, у меня постоянно появлялась мысль, подобная высказанной легионерами две ночи назад: моя мать была шлюхой, а отец — насильником. Только таким путем я мог появиться на свет. Я по мере своих сил старался не думать об этом. — Это ведь не совпадение, что ты появился здесь именно этим вечером?

Он казался растерянным, словно для него было довольно тяжело следовать за моей мыслью и без перемены предмета разговора. В конце концов он произнес:

— Когда я в последний раз говорил с ойазин, я показал ей нашу… встречу. И она показала мне, что я смотрел невнимательно. Ей показалось, что если мы встретимся с тобой вновь и не в Зале совета, мы сможем лучше понять друг друга.

— Это будет не так уж сложно, — ответил я. Он потупился:

— Когда-то Совет думал прежде всего о нашем народе. Но сейчас мы во многом… ограниченны. Временами члены Совета на первое место ставят личные интересы. У нас небогатая перспектива. Мы все хотим, чтобы наше общество было более открытым для расы землян. Мы верим, что под влиянием обстоятельств наш единственный способ воспрянуть…

— Это лизать Тау задницу.

Его зрачки сузились и медленно расширились вновь.

— Ты ведь так представляешь себе это? — продолжил я.

— Я думаю, что мы должны учиться жить рядом с теми, кто пришел делить с нами наш мир, — принимать их взгляд на жизнь, — поскольку сейчас сложилась именно такая ситуация. Отрицание очевидности идет вразрез с Путем, и мы только потеряем силы. Мы должны направить энергию нашего гнева в нужное русло. В ином случае нас это убьет. Это уже убило многих из нас. — Он опустил глаза.

Я криво усмехнулся:

— Путь говорит, что если жизнь подарила тебе лимоны, следует сделать из них лимонад?

— Извини? — Он наклонил голову. — «Лимон»? Ты имеешь в виду «землянин»?

— Это сорт фруктов. Кислый. Ты должен запомнить это. Получается, Совет желает, чтобы все шло, как идет, — сказал я, пытаясь разместить по полочкам информацию у себя в голове. — Они верят, что только так могут получить что-то от Тау?

— Или хотя бы ничего больше не потерять. У них крайне консервативный склад ума.

— Ты тоже веришь в это? — спросил я.

Несколько секунд он молчал, но уже не переговариваясь с Бабушкой. Я взглянул на нее: она смотрела на него, но невозможно было что-нибудь прочитать на ее лице. Наконец он сказал:

— Я чувствую, что только работая законным методом, можно достичь настоящего прогресса. Даже менять правила следует чрезвычайно осторожно. Так что да, я, наверное, консерватор. ДНО называет меня врагом народа — сотрудником общего врага. И еще… временами я думаю, что немного устал от «лимонада». — Тень улыбки скользнула по его лицу, не затронув глаз.

— Так ты думаешь, что положение вещей должно меняться, что оно может быть лучше?

— Ты провел хоть немного времени на этой стороне реки? — спросил он меня.

— Да.

— И я, — сказал он. На этот раз на его губах не было и следа улыбки. — Но немногие из Ривертона были здесь. Те, кто приходят сюда регулярно, ищут, что они могут получить от нас, а этого недостаточно. Мы нуждаемся в тех вещах, которые Тау хранит для себя. Нам нужны знания и ресурсы — их мы уже не можем добывать сами. Во всем этом виновна не только Федерация, я первым признаю, что наше общество уже находилось в кризисе, когда она еще и не коснулась этого мира. Но сейчас у нас нет даже возможности…

— Та женщина, Мийа, которая похитила малыша… Она ведь прошла подготовку у Тау, верно? Чтобы научиться терапии, которая была необходима мальчику. Ей позволили работать там, не перекрывая ее пси-способности.

Его зрачки опять расширились. Я ощутил, что он зол или просто что-то подозревает. Хотелось бы знать что.

— Да, — ответил он. — Дар многое может принести человечеству, если только оно… наберется мужества довериться нам. Это возможность свести наши пути. Так должно быть, или же все, что мы сможем получить, будет лишь милостыней. Это не решит наших проблем. Основной нашей проблемой является то, что у нас нет надежды, а не вещей.

— Совет ошибается за всех, — сказала Бабушка. — Их желания как инфекция. И они используют не то лекарство. Слишком много вещей только усугубляют ситуацию.

Хэньен с облегчением кивнул.

— Нам нужна возможность сделать, а не просто получить.

Я вспомнил жизнь на улицах Старого города, вереницу бесконечных дней и ночей, уходящих в никуда. Тогда я накачивался наркотиками каждый раз, когда у меня оказывались деньги, и даже когда их не было. Я пытался заполнить хоть чем-нибудь пустоту своего существования, провал в своем мозгу, откуда что-то было изъято еще до того, как я узнал его название. Я пытался забыть, что тогда не ожидал ничего лучшего, даже надежды.

Я сидел, уставясь на блюдо перед глазами.

— Знаю, — выдавил я наконец из себя.

Я увидел, что Хэньен решил было продолжить ужин, затем взглянул на меня и остановился.

— А что насчет ДНО? — спросил я. — Зачем вам нужна эта организация?

— Она не нужна нам, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Они отвернулись от наших традиций и предали Путь. Они погрязли в дикости. Пытаясь «спасти», они нас окончательно погубят.

Я посмотрел на Бабушку, вспомнив фразу Протса, что она поддерживает связь с радикалами. Если это так, то вряд ли они отвернулись от традиций, в которые верила она.

— Я предполагаю, что они иначе рассматривают этот вопрос, — сказал я Хэньену, наблюдая за Бабушкой краем глаза. Как бы мне хотелось отыскать в ее мозгу уголок, в котором хранится все, что она об этом знает! Она неожиданно улыбнулась мне.

Я перевел взгляд на Хэньена:

— Почему ты не можешь… общаться с радикалами? Если ты веришь, что они приносят больше зла, нежели добра, не можешь ли ты показать им почему — открыть свой мозг и показать? Давал ли ты им возможность объяснить, как они представляют себе ситуацию?

Он некоторое время безмолвно плавал в моих словах, пытаясь понять, что же я хотел сказать.

— Сперва скажи мне, — произнес он. — Это правда, что тебе пришлось однажды убить, и ты выжил? И поэтому ты не хочешь пользоваться своим даром?

Не хочешь. Не можешь… Не хочешь.

— Да, — прошептал я.

— Тогда это правда, что твое участие в похищении ребенка совершенно случайно? Несчастный случай?

— Как ты узнал это? — Он не знал этого на собрании Совета, и никто из них этого не знал.

Он кивнул в сторону Бабушки:

— Но она сказала, что я должен сам спросить тебя об этом.

До этого вечера она никогда меня не видела. Я посмотрел на нее: давно ли она об этом знает?

— Совет забеспокоился, когда они открыли, что ты… — Хэньен запнулся, чувствуя себя вляпавшимся в дерьмо. Он помотал головой. — Мы испугались, что Тау послал тебя… чтобы вызвать беду на наши головы: как-нибудь связать Совет с похищением ребенка, связать нас с радикалами. Это факт, что ты был… изгнанником, способным понять нас, но держал свой мозг абсолютно закрытым… Когда я почувствовал всеобщее недоверие, оно стало моим. Ты видишь, это все чертовски сложно понять… — Его руки дрожали, видимо, он редко бывал так беспомощен. Удовлетворение смягчило мои воспоминания о собрании Совета, но не совсем.

— Почему ты должен быть лучше всех остальных членов Совета? — спросил я, когда он успокоился.

— Я даэзин, — ответил он. — На вашем языке это значит примерно «посредник между народом и Советом». Я специально тренирован не воспринимать заразные эмоции, которые могут взять верх над Советом. Но я позволяю своим… подозрениям контролировать меня.

— Я думал, так делают только люди, — сказал я.

— Нет.

— Я не по своей воле поехал на ту встречу, — сказал я. — Это так, чтобы ты знал.

— Не думаю, — он покачал головой. — Ты спросил, почему мы просто не покажем радикалам, в чем они неправы. Мы пробовали, но они не позволили нам. Они — клайн, они… единое сознание. Закрытая сеть, доступная лишь тем, кто разделяет их убеждения. Они выпихнули нас точно так же, как это сделал ты, только уже намеренно.

— Я думал, гидраны так не делают. Я думал, что они всегда делятся своими мыслями, чувствами друг с другом, так что непонимания возникнуть не может.

Он рассмеялся, но не потому, что счел это смешным.

— Это то, чему мы сами всегда хотели верить. Возможно, так было давно, когда наша цивилизация представляла собой единое целое. А может быть, это и тогда было лишь мечтой. Но как бы то ни было, это осталось в прошлом. Сейчас мы живем в эпоху человечества, и уже никто по-настоящему не знает, что является правдой.

Я изучал свои руки, не зная, как связать оборванную нить беседы, и стоит ли мне пытаться сделать это. Он покачал головой.