Джоан Виндж - Водопад грез

• Название: Водопад грез
• Автор: Джоан Виндж
• Издательство: Азбука, Терра — Книжный клуб
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02075-3

Юноша по имени Кот, герой двух предыдущих романов Виндж «Псион» и «Пешка», попадает на планету Убежище, родину предков своей матери гидранов. Обстоятельства складываются так, что он становится невольным участником стремительно развивающихся событий.

---

Она долго глядела на меня, я чувствовал, как она прокручивает этот вопрос снова и снова в своем мозгу, не находя ответа. Наконец она тряхнула головой и мысленно подозвала Джеби.

— Пора идти, — сказала она, и это было все, что она произнесла, перед тем как перенести нас обратно.

Мы занимались любовью, где только могли, зная, что для нас теперь не могло быть секретов и скрытых желаний, хотя часть меня постоянно была на страже, ограждая Мийю от моего прошлого — от темных вожделений, от черных страхов и ядовитых воспоминаний, спрятанных, подобно несущим смерть аномалиям в рифах мыслей нашего слияния. Потому что временами в жаре любви она кричала от боли, а не от удовольствия — от моей боли, когда мое наслаждение переливалось через невидимую глазу границу в страну ночи, где извращенность безымянного незнакомца ранила ее незащищенное сердце, словно шрапнелью.

И по мере того, как ночи проходили одна за другой, как становился ближе их неизбежный конец, как все теснее сближались мы, я чаще выпадал из мягкой безопасности наших снов и просыпался, уверенный, что я в другом месте и другом времени, весь в липком поту ночного кошмара. Приподнимаясь из ее объятий, я чувствовал, что она успокаивает меня как ребенка, и снова засыпал, не объяснив ей ничего, и видел непонимание в ее глазах.

Однажды ночью я уселся выпрямившись, как столб в бледном свете луны, и понял, что меня разбудила Мийа. Она лежала рядом со мной, тихие рыдания сотрясали ее тело, пальцы ее мертвой хваткой сомкнулись на одеялах, которые она прижимала ко рту, чтобы заглушить звук.

«Мийа», — я едва чувствовал ее в своем сознании, словно она пыталась приглушить и мысли. Но я увидел то, что видела она, — Джеби, себя, меня — образы, искаженные болью. Все мы мертвые — нет, хуже, — все мы живые, но каждый из нас одинок, и мы в руках легионеров. Я обнял ее, поняв наконец: когда я старался не показать ей свою тюрьму страха, она была заперта в соседней камере.

Я сидел в темноте, украшенной лунным светом, наблюдая за ней, наблюдая за Джеби, пока ко мне возвращался нормальный пульс. Я накрепко закрыл свой мозг, боясь прикоснуться к ним: я боялся прошлого, боялся будущего, боялся принести им боль. Боялся…

Наконец она взглянула на меня, и хотя из глаз ее все еще лились слезы, в них не было страха, и рука ее, протянутая ко мне, была тверда, как ее вера.

Тело мое бездумно расслабилось. Я опустил голову, не желая встречать ее взгляд, и натянул одежду. Я встал с циновки и вышел из комнаты.

Я двигался по темным коридорам монастыря, мечтая затеряться в лабиринте проходов, выйти в другое измерение и раствориться там.

Я поднял глаза, проходя мимо комнаты, которую видел почти каждый день и не замечал в ней ничего необычного. Но на этот раз лунный свет, легко пройдя через стену, осветил дверь, которую я раньше принимал просто за неровную поверхность стены.

Я повернул к колоннам у скрытого прохода. Коридор за дверью был не длиннее пяти метров. В конце его я увидел молитвенное возвышение, подобное тем, что встречались во Фриктауне, однако это располагалось под открытым небом, если не считать поля, защищающего от плохой погоды весь монастырь. И еще оно было особенным, спрятанным… линпод.

Я стоял на платформе, вглядываясь в ночь. Надо мной качались звезды в ночной черноте, лицо луны было покрыто чуть заметными тенями. Образы, которые я увидел в них, казалось, медленно меняются, неуловимо изменяя мое восприятие, и, наконец, начала меняться сама луна.

Я облокотился на низкую стенку, окружающую возвышение, полез в карман за губной гармошкой, которую я каким-то непостижимым образом умудрился пронести через все, что случилось со мной. Я приложил ее к губам и подул, прислушиваясь к хриплым протяжным звукам, которые я так давно не извлекал из нее. У меня всегда получались одни и те же звуки, так что любая мелодия, которую я пытался сыграть, получалась отрывочной. Я разочарованно опустил гармошку, словно какая-то отдельная часть моего мозга, управляющая музыкой и настроением, ожидала, что мои попытки сыграть мелодию будут успешнее.

«Ты должен стать частью ее. — Голос Мийи наполнил мой мозг, когда она появилась на платформе рядом со мной. Я почувствовал, что она начала что-то говорить и внезапно остановилась — поняла, где мы находимся. — Линпод», — подумала она, оглядываясь на меня. Ночь отражалась в ее глазах. Губы ее задрожали. Она перевела взгляд на луну, и на долгое время ее чувства оставались закрытыми для меня.

Наконец она осторожно обратилась ко мне:

«Чтобы творить музыку, с любым инструментом надо… быть намастэ».

«Часть инструмента не сохранилась, утрачена». — Я протянул Мийе гармошку, открыв ей лишь некоторые свои мысли, заслоняя темной пеленой все остальные.

— Тогда играй сам, — сказала она. Что-то появилось в ее руке: флейта, которой приветствуют ан лирр. Она пробежала по ней пальцами. В восходящем звукоряде были пропуски, но когда она начала играть, недостающие ноты все равно звучали.

«Как? — спросил я — Это твой дар?»

Мийа покачала головой. Сыграла мелодию медленнее, чтобы я мог заметить, как ее пальцы не совсем прикрывали отверстия флейты, как она изменяла дыхание, чтобы изменялась мелодия, заставляя флейту играть так, как ей хотелось.

Я поднял свою гармошку к губам и подул в нее, скользнул пальцами по отверстиям, и звук их менялся — звучали ноты, которые раньше не получались. У меня перехватило горло, и я медленно опустил инструмент, не в силах продолжать. Я любовался холодным сверканием серебристой металлической поверхности гармошки, покоящейся в моей руке. В конце концов я снова опустил ее в карман куртки и посмотрел вверх: что-то потянуло туда мои мысли, мои глаза, подобно магниту…

«Мийа».

Она поцеловала меня, впиваясь пальцами в мою спину, прижимаясь ко мне, словно могла раствориться в моем теле и сделать нас одним целым — удваивая нашу силу, чтобы ничто и никогда не могло повредить нам или встать между нами.

Но даже целуясь, сливаясь сердцами и мыслями под взглядами бесчисленных звезд, я знал, что мы не молились.

Потому что я знал, как устроена эта вселенная, — живым не выходит никто.

Глава 25

На следующее утро Мийа снова собралась во Фриктаун. Она подержала на руках маленькое неуклюжее тельце Джеби, нежно поцеловав его в лоб, а потом долго и глубоко целовала меня. Мне хотелось, чтобы я был не полукровкой лишь с половиной способностей гидранов и их глазами. Мне хотелось, чтобы я мог отправиться вместо нее, не потому что я мог сделать эти дела лучше, а потому, что мне не надо было бы тогда оставаться и ждать ее возвращения.

Она исчезла с грустной улыбкой сожаления, а я остался с Джеби на руках. Я почувствовал, как он неуверенно сжался, когда внезапно потерял ее из виду и из мыслей.

— Где мамочка? — спросил он, как всегда, спросил на стандарте, когда обращался ко мне.

— Она пошла за продуктами, — ответил я, как всегда. — Она вернется.

— Скоро?

— Да, скоро, — пробормотал я, пронося его через комнату к окну. Мы вместе посмотрели на солнце, поднимающееся над рифами.

— Взгляни на солнце, — сказал я, чтобы отвлечь его. — Еще один день.

Таку слетел вниз и сел на мою голову.

— Эй! — сказал я, но он и не шелохнулся. Джеби хихикнул, прижимая руки ко рту.

Я тоже рассмеялся: даже сейчас это позабавило меня. Я вглядывался в спокойный свет солнца, а смерть и хаос висели над нами дамокловым мечом, и жизнь скоро могла стать настолько абсурдной, что нам больше ничего не оставалось, кроме как смеяться над нею.

— Ты мой папа? — спросил Джеби, и его лицо помрачнело.

— Да, — ответил я, отводя глаза.

— У меня два папы?

Мое дыхание оборвалось. Я медленно кивнул.

— Правильно, — прошептал я. — Ты счастливый мальчик.

— И две мамочки?

Я снова кивнул, боясь говорить. Я не позволял себе думать о его родителях с тех пор, как пересек реку. Таку взмыл в воздух, потревоженный моим внезапным движением.

— Они все любят меня?

— Конечно… мы все тебя любим.

«Почему их здесь нет?»

На этот раз я был точно уверен, каких родителей он имеет в виду.

— Я… Они не могут, — ответил я вслух, поскольку в этот момент я был не уверен в том, смогу ли я контролировать свои мысли. — Они хотят быть здесь, но не могут.

— Почему?

— Они… они работают для Тау.

— А ты не работаешь?

Мои губы скривились. Уже нет.

— Наша работа сейчас… Работа Мийи и моя, заключается в том, чтобы сделать тебя здоровым и сильным. Вот почему мы здесь, в месте исцеления. Когда тебе станет лучше, ты вернешься обратно, к твоей… другой семье. — Мне внезапно захотелось, чтобы они могли очутиться здесь, увидеть, в каком состоянии он теперь. Будет он жить или умрет, они, возможно, никогда больше не увидят его таким.