Патриция Вентворт - Павильон

• Название: Павильон
• Автор: Патриция Вентворт
• Жанр: Детектив

---

— Никак не может выйти из меланхолии. А Сид, он такой добрый, самый добрый муж на свете. Видели бы вы, как он волнуется! И еще он говорит, что она… заговаривается.

— Одеяло сзади вас, мисс Пардью. То есть как это «заговаривается»? Что вы имеете в виду?

Лиззи взяла пуховое одеяло и растянула его на кровати.

— То, что она говорит и каким тоном. Об этом и не расскажешь. Сид не любит об этом распространяться, но когда дело зашло так далеко… Она тут вроде бы сказала, что лучше ей уйти, что ему без нее будет лучше, — все больно смахивает на речи Люси, которая бросилась под поезд.

— Ей срочно нужно показаться врачу, — решительно заявила миссис Филд.

А тем временем в домике под соломенной крышей миссис Блаунт, сидя за кухонным столом, чистила картошку, Иногда приходилось обрывать корешки. Сид накопал картошки, и она была рада сделать хоть что-то, чтобы у тети Лиззи осталось меньше хлопот, когда она вернется домой в половине первого. С другой стороны стола сидел Сид, перед ним стояла чернильница и лежал лист бумаги. Он достал свою ручку и окунул ее в чернила.

Написав не больше двух строк, он вдруг сморщился и стал тереть большой палец и тыльную сторону кисти. Она не отрывала глаз от картошки, потому что не хотела его видеть. Он не любил, чтобы на него смотрели, а она не любила смотреть на его руки. Такие крупные, сильные, волосатые. Они ее пугали. Он снова начал писать и дописал до конца страницы. Потом охнул, сжал руку, державшую перо, и на выскобленный добела стол упала черная капля. Лиззи Пардью это не понравится. Миссис Блаунт встала, чтобы взять тряпку, но он заорал, что нечего суетиться, и она покорно вернулась на место. Он сидел, раскачивая руку, говорил, что вывихнул большой палец, и теперь не сможет дописать письмо.

— А еще надо успеть на почту. Есть один парень, я почти согласился вступить с ним в сделку, но потом передумал. Случайно кое-что о нем услышал, это не тот человек, с которым можно вести дела.

Миссис Блаунт была огорошена. Они были женаты три года, и он еще ни разу не заводил с ней разговоров о бизнесе. Она молчала, не зная, как на это реагировать. Он продолжал причитать над своим пальцем.

— Даже не стоит брать в руки ручку, я не смогу. А письмо должно попасть сегодня на почту. Придется тебе поработать, если сумеешь. Я скажу, что писать. Иди сюда, садись на этот стул. И руки вымой! Не хватает, чтобы на моих деловых письмах были грязные пятна из-за этой твоей картошки!

На картошке не было грязи, потому что она ее, конечно, вымыла перед тем, как чистить, но она промолчала.

Она пошла мыть руки, а он ругался, что она долго возится. К тому времени как она села за стол и взяла в руки ручку, ее уже била дрожь. Он положил перед ней блокнот с верхним чистым листом. Первую страницу он уже написал и отложил в сторону. Стараясь сдержать дрожь в голосе, она спросила:

— Что ставить наверху, единицу или Двойку?

Он выругался.

— Ничего не ставь, пока я не скажу! И начинай не слишком высоко. Осталось дописать всего парочку предложений, и я хочу, чтобы лучше смотрелось.

Она сидела, ожидая, когда он начнет диктовать. Он стоял над ней, наблюдая за каждым ее движением. Когда он наконец начал диктовать, она так разнервничалась, что рука задрожала еще сильнее. Кривыми буквами она написала:

Я не могу так дальше жить. Это бессмысленно. Я чувствую, что не могу.

А он все смотрел сверху. Увидев, что она написала, он вырвал у нее блокнот и разразился ругательствами.

— Ты думаешь, это можно посылать? Нет, придется звонить ему по телефону!

Он вырвал лист из блокнота и посмотрел на него. Написано было неразборчиво, а когда он вырывал у нее блокнот, перо оставило кривой след.

Стоя за стулом жены, он самодовольно улыбнулся. Что ж, эти ее каракули сослужат хорошую службу.

Глава 39

Джек Харрисон был ошеломлен и растерян. Природа не одарила его особыми талантами ни в одной области.

В восемнадцать лет он вступил в семейный бизнес — «Харрисон и Леман, импортеры», в Первую мировую войну пошел на службу в армию, а когда война закончилась, вернулся, имея ранение в плечо — рана и сейчас давала о себе знать, — и был счастлив снова заняться бизнесом.

Он не блистал умом, но был старателен, вежлив, надежен. В должное время он стал компаньоном и унаследовал большое состояние от двух дядей-холостяков. Все его любили, но несколько покровительственно. Была одна женщина, которая испытывала к нему глубокие чувства, но он, к сожалению, женился на Элле Крейн. С Эмми Лестер он был бы счастлив, а с Эллой счастья не было, но ему не приходило в голову, что жизнь можно устроить как-то по-другому. Нет, не приходило. Он просто старался избегать скандалов, не давать к ним повода, но это почему-то не удавалось.

Скандал на глазах у двух полицейских офицеров, один из которых из местного отделения полиции… Какой стыд!

Статуэтка, которую Элла разбила в приступе ярости, из мейсенского фарфора, она принадлежала еще его прабабушке. Осколок мог попасть ему в глаз, и еще неизвестно, как бы это отразилось на зрении, а самое ужасное то, что эта сцена, эти злобные вопли, безудержная ярость распалили подспудные терзания последних двух-трех лет. Но нехорошо ненавидеть жену, жалеть, что на ней женился, и ломать голову над тем, как от нее избавиться. Да, ничего хорошего, что уж говорить о побуждениях, которые у него иногда возникали? Он временами просто себя не узнавал: подчас ему хотелось ударить Эллу, увидеть, что она шарахнулась от него, что она его боится.

При таком несчастном состоянии ума записка Николаса послужила настоящим катализатором. Николас сам положил ее в ящик для писем, после чего позвонил в звонок и вышел за дверь, не дожидаясь, когда горничная, миссис Амблер, ее откроет. Она отнесла записку Джеку Харрисону в кабинет и сказала, что только что видела спину написавшего ее джентльмена. «Он не стал ждать, просто бросил письмо и ушел».

Джек развернул записку и стал читать.

Дорогой Джек,

Я практически уверен, что сегодня меня арестуют. Дурацкая вышла история, но вот такие дела — арест будет и большинство проголосует за меня как за главного подозреваемого. Не знаю, куда меня посадят, но ты, если захочешь, можешь меня навестить. Ты лучше разведай, кто хороший адвокат по таким делам. Я не думаю, что с ним справится старикан, который ведает имуществом дяди Освальда. И вообще извини за беспокойство и за скандал,

Твой Ник

В голове Джека Харрисона все окончательно прояснилось. Когда перед тобой несколько дорог, можешь сначала пойти по одной, потом по другой и по пути размышлять. Или вообще никуда не идти, стоять на месте и ничего не делать. Но когда он прочел письмо Николаса, туман неопределенности в голове рассеялся, и он отчетливо понял, что должен делать. Он не позволит им арестовать Ника. Насколько ему известно, в их семье никогда никого не арестовывали. Ник помолвлен с Алтеей Грэхем. Они вот-вот поженятся. Алтея славная девушка и хорошая дочь, но ей так мало выпало в жизни радости.

А еще Эмми. Добрая, милая Эмми. Ей тоже нельзя причинять боль. Он не допустит, чтобы Ника арестовали.

Он сунул записку в карман, вышел в холл и подумал, стоит ли надевать пальто. Не стоит, день теплый, и дождя не предвидится.

Он надел шляпу, открыл дверь и вышел на дорогу. Если Ник ожидает ареста, то первым делом он пойдет к Алтее.

Вполне вероятно, что сейчас он у нее. Он не хотел встревать, но он не позволит, ни за что не позволит, чтобы Ника арестовали!

Глава 40

Дверь ему открыла мисс Силвер, и мистер Харрисон растерялся, не зная, что делать дальше. Он прошел в столовую, потому что мисс Силвер, кажется, именно этого от него ожидала. Он припомнил, что, по слухам, с Алтеей живет какая-то женщина. Наверное, это та дама, что открыла ему дверь. Узнать бы, как ее зовут. Она облегчила ему муки смущения, назвав свое имя четко и твердо. Он в ответ протянул руку и объяснил цель прихода.

— Извините за вторжение, но Николас — мой кузен, и мне необходимо его увидеть, крайне необходимо. Я подумал, что он может быть здесь.

Мисс Силвер наклонила голову.

— Он в гостиной вместе с мисс Грэхем. Мне кажется, им не стоит мешать.

Джек Харрисон вцепился в спинку стула. Он не знал, как сильна была его хватка, пока позже не увидел красные полоски на ладонях. Он услышал собственный голос:

— Это он с ней прощается. Я получил от него записку.

Он ждет ареста.

— Это он вам так сказал?

— Да, то есть написал записку. Он думает, что его обязательно арестуют. Я не могу этого допустить, нет, не могу.

Мисс Силвер с симпатией посмотрела на него. Было заметно, что он страдает и что у него что-то есть на уме. Она была слишком опытна, чтобы этого не заметить, но Джек Харрисон, собственно, и не пытался ничего скрывать.