Патриция Вентворт - Внимающее око

• Название: Внимающее око
• Автор: Патриция Вентворт
• Жанр: Детектив

---

Но мисс Пейн поверила. Выйдя из галереи, она направилась к автобусной остановке. Всю дорогу домой Полина думала, что делать дальше, и с каждой минутой все сильнее убеждалось, что в одиночку ей с этим не справиться.

В дверях дома мисс Пейн столкнулась с выходящими на улицу Дэвидом и Салли. Казалось, они пребывают в другом мире — приятном и безопасном, где молодые люди могут спокойно встречаться друг с другом и быть счастливыми. Самой ей никогда не приходилось бывать в этом мире, но она радовалась за Салли и Дэвида. Они тепло поздоровались с ней, и тут Полина положила ладонь на руку Дэвида Морея и обратилась к нему:

— Было очень любезно со стороны вашего родственника, Чарлза Морея, пригласить меня в гости.

— Да уж какая любезность! — усмехнулся молодой человек. — Просто им очень хотелось с вами познакомиться.

— Из-за вашей картины?

— Нет, из-за вас.

Полина покраснела от удовольствия. Но нет, нельзя расслабляться, нельзя их упустить.

— Меня очень заинтересовала одна женщина, которую я там повстречала, — торопливо продолжала она. — Надеюсь, миссис Морей не сочтет меня назойливой, если я позвоню ей и спрошу ее адрес. Кстати, не помните ли вы случайно номер их телефона?

— Сорок два — сорок два, а коммутатор тот же, что здесь. Хотите, я позвоню?

— Мне неудобно вас задерживать.

— Это не займет и минуты. Давайте вернемся В комнату Салли.

Маргарет Морей оказалась дома. В трубке послышался ее приятный голос.

— Мисс Пейн хочет с вами поговорить, — сказал Дэвид. — Она скажет, что ей нужно, а я повторю ей ваши ответы, чтобы она могла прочитать их по губам.

Полина взяла трубку.

— Не будете ли вы так любезны, миссис Морей, сообщить мне адрес вашей приятельницы мисс Мод Силвер?

Глава 4

Мисс Силвер читала письмо от своей племянницы Этель Бэркетт, жены управляющего банком в Мидленде[2]. Тема письма была не слишком приятной — глупое и легкомысленное поведение сестры Этель, Глэдис Робинсон, совершившей непростительную глупость — бросившей прекрасного мужа, который ей теперь наскучил.

«Ведь ни одна женщина в здравом уме не ожидает, что муж будет постоянно ее развлекать! — писала миссис Бэркетт. — Глэдис не сообщает, где она и чем занимается. Нам остается надеяться, что она хотя бы одна и не натворила ничего такого, чего Эндрю не смог бы простить. В конце концов, на какие средства она собирается существовать?»

И так далее в том же духе.

Отложив письмо Этель, мисс Силвер начала писать ответ четким и аккуратным учительским почерком.

Среди прочей мебели ее гостиной письменный стол выделялся своей невзрачностью — остальная мебель в комнате относилась к середине Викторианской эпохи[3] и не лишена была претензий на элегантность: стулья с завитушками на подлокотниках, ножками из желтого орехового дерева и широкими сиденьями, приспособленными для кринолинов, которые вновь вошли в моду при императрице Евгении[4]; портьеры и обивка переливчатого синего цвета, именуемого «павльиньим»; ковер того же оттенка с рисунком из цветочных венков. Со стен на них взирали репродукции шедевров той же эпохи: «Загнанный олень»[5], прекрасная монахиня — фрагмент полотна, изображающего Варфоломеевскую ночь[6] — и Надежда, склонившаяся с завязанными глазами над погруженным в сумрак миром.

Комната была вполне под стать ее хозяйке. Старомодная внешность мисс Силвер вызывала в памяти старинные семейные снимки, над которыми добродушно посмеивается молодежь, листая альбом зимними вечерами.

На любом из таких снимков в ней безошибочно узнали бы гувернантку. И это было бы правильно — она действительно посвятила этой профессии многие годы, ожидая, что в старости удалится на покой и будет жить на сбережения, накопленные из весьма скудного жалованья.

Однако странное стечение обстоятельств, которые сама мисс Силвер именовала «волей Провидения», побудило ее сменить профессию гувернантки на куда более увлекательную и прибыльную работу частного детектива. Она располагала внешностью, вполне подходящей для этого занятия. Мисс Силвер умела оставаться незаметной не только в толпе, но и, что было куда полезнее, в гостиной. Она старалась держаться на заднем плане, так что люди не замечали ее и часто говорили при ней то, что не предназначалось для посторонних ушей. Ее мягкие, пепельного оттенка волосы, уложенные в пучок на затылке, с маленькой челкой на лбу, аккуратно поддерживала невидимая сеточка. Бледное лицо, чистая кожа, тонкие правильные черты и глаза трудно определимого оттенка — весь этот облик сегодня дополняло кашемировое платье оливкового цвета, черные шерстяные чулки и черные лакированные туфли.

Дорогая Этель! — писала мисс Силвер. — Мне очень жаль, что ты так беспокоишься из-за Глэдис, но позволь облегчить твою душу. Глэдис поступила глупо и опрометчиво, но она, безусловно, не сбежала с другим мужчиной, а просто поссорилась с Эндрю и уехала в Саутенд[7] со своей подругой миссис Фармер. Помнишь, что Эндрю с самого начала не одобрял влияния этой Фармер на жену. Глэдис написала мне с просьбой оплатить ее счет в отеле, что я готова сделать при условии, что она вернется домой до конца недели. Ей повезло с таким терпеливым мужем.

Затем мисс Силвер перешла к куда более приятной теме — трем мальчикам Этель и восьмилетней Джозефине — очаровательной девчушки, которая сейчас несколько утратила свою прелесть из-за выпавших зубов.

Право, не думаю, что изменение ее внешности должно тебя беспокоить, — писала она. — Я уверена, что, как только у Джозефины вырастут новые зубки, ее личико станет прежним…

В этот момент в дверь позвонили. Так как мисс Силвер ожидала посетителя, она прикрыла письмо промокательной бумагой и повернулась к двери, которую открыла преданная Эмма, впустив Полину Пейн.

Мисс Пейн оказалась именно такой, как ее описывала Маргарет Морей — добродушной, надежной и солидной.

При этом она явно смущалась, как, впрочем, большинство людей, входивших в эту комнату. Обычно к этому времени импульс, толкнувший их сюда, успевал иссякнуть, и теперь им больше всего хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Хотя последнее едва ли относилось к Полине.

Она села спиной к окну, радуясь возможности дать отдохнуть ногам.

Мисс Силвер опустилась в кресло по другую сторону камина и протянула руку за цветастой сумкой для вязанья, лежащей на маленьком столике. Она извлекла оттуда почти законченное детское одеяльце нежно-голубого цвета, но не сразу приступила к вязанию. Мисс Силвер знала, что мисс Пейн абсолютно глухая, и с любопытством предвкушала сеанс наглядной демонстрации искусства чтения по губам.

— Мы встречались недавно у миссис Морей, не так ли? — заговорила мисс Силвер. — Не уверена, что я тогда слышала ваше имя, но как только вы вошли, я сразу же вас вспомнила. В тот раз мне и в голову не пришло, что вы глухая. Мы разговаривали вполне свободно. Должно быть, чудесно уметь читать по губам.

— Конечно, — отозвалась Полина. — По вашим губам читать очень легко. После нашей беседы миссис Морей рассказала мне о вашей работе. Она говорила, что вы сыщик.

Мисс Силвер улыбнулась.

— Я предпочитаю называть себя частным детективом.

Она подобрала спицы и начала вязать.

— Миссис Морей рассказывала, что вы помогли — очень многим людям, — продолжала Полина.

— И вам тоже кажется, что вы нуждаетесь в помощи, мисс Пейн?

Полина торопливо кивнула.

— Пожалуй. Во всяком случае, мне нужно с кем-то посоветоваться. Одной мне с этим не справиться. Поэтому я решила не терять времени…

— Произошло нечто встревожившее вас?

— Да.

— И вы бы хотели рассказать мне об этом?

— Да.

В комнате наступила тишина. С портретов глядели старомодные лица. Мисс Силвер молча вязала. Все выглядело таким мирным, спокойным и обыденным. Полине Пейн было жаль разрушить эту атмосферу.

— Я пошла в картинную галерею Мастерса, — наконец выговорила она. — Верхний этаж моего дома я сдаю племяннику Мореев — он художник, написал мой портрет и назвал его «Слушающая». Портрет выставлен в галерее и уже продан. Мой юный родственник Уилфрид Гонт тоже выставил там две картины, и я решила на них взглянуть…

Посмотрев поверх облака светло-голубой шерсти, лежащего у нее на коленях, мисс Силвер увидела руку в серой перчатке, судорожно вцепившуюся в подлокотник кресла.

— Там что-то произошло? — спросила она.

— Да. — Полины заговорила короткими отрывистыми фразами. — На банкетке сидел мужчина с каталогом в руках. Потом вошел другой мужчина, посмотрел на картины и сел на ту же банкетку. Вскоре он повернулся к первому мужчине и заговорил с ним. Я сидела на другой банкетке, на некотором расстоянии от них. Конечно, я не слышала ни одного слова — да и никто бы не услышал. Но освещение было хорошим, а говоривший мужчина сидел лицом ко мне, поэтому я могла читать по его губам. Я хочу рассказать вам об этом… Мне нужно кому-то сообщить…