Яков Верховский - Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны

• Название: Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны
• Автор: Яков Верховский
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-224-05280-7

Тайна, скрытая в трагедии 22 июня 1941г., вот уже более 60 лет вызывает споры. Существуют две основные версии этой трагедии. Одна из них — общепринятая «версия внезапного нападения», а по второй — известной как версия Суворова-Резуна — агрессию готовил Сталин, а Гитлер опередил его.

В книге дается иное объяснение. Авторы представляют эти события под новым углом, на базе личных свидетельств участников и рассекреченных архивных документов. По версии авторов, война, несомненно, развязанная Гитлером, вместе с тем началась по «сценарию» Великого Режиссера — Иосифа Станина.

Книга написана в форме летописи. День за днем, час за часом, а иногда и минута за минутой, авторы отслеживают события, происходящие в Москве, Берлине, Бухаресте, Лондоне, Вашингтоне, и приближают читателя к неотвратимой трагедии 22 июня 1941 г.

---

Для этого мы отбирали материалы из наиболее достоверных источников, проверяли надежность каждого агента, дававшего информацию о подготовке гитлеровской Германии к нападению на Советский Союз…»

Записка, подготовленная группой Журавлева, включала в себя, кроме анализа существующей опасной ситуации, подробный «Календарь сообщений» доктора Харнака и обер-лейтенанта Шульце-Бойзена.

Вспоминает Рыбкина: «Наша аналитическая записка оказалась довольно объемной, а резюме — краткое и четкое: „Мы на пороге войны“.

17 июня 1941 г. я по последним сообщениям агентов «Старшины» и «Корсиканца» с волнением завершила этот документ.

Заключительным аккордом в нем прозвучало: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

Подчеркиваю, это было 17 июня 1941 года».

В тот же день, вечером, нарком госбезопасности Меркулов и начальник внешней разведки Фитин повезли записку в Кремль. В кабинете Сталина в этот вечер было пять человек — Молотов, Берия, Меркулов, Фитин и сам Сталин. Докладывал Павел Фитин. Весь его доклад был основан на информации, полученной в эти последние дни из Берлина и со всей очевидностью приводившей к выводу, что до нападения Германии остались считанные дни.

ИЗ ПИСЬМЕННОГО СООБЩЕНИЯ НКГБ СССР

№ 2279/м, Сов. секретно 17 июня 1941

Сообщение из Берлина

Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:

Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удар можно ожидать в любое время …

Источник, работающий в министерстве хозяйства Германии, сообщает, что произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений «будущих округов» оккупированной территории СССР, а именно: для Кавказа — назначен Амонн, один из руководящих работников национал-социалистской партии в Дюссельдорфе; для Киева — Бурандт, бывший сотрудник министерства хозяйства, до последнего времени работавший в хозяйственном управлении во Франции; для Москвы — Бургер, руководитель хозяйственной палаты в Штутгарте.

Для общего руководства хозяйственным управлением оккупированных территорий СССР назначен Шлотерер, начальник иностранного отдела министерства хозяйства, находящийся пока в Берлине. В министерстве хозяйства рассказывают, что на собрании хозяйственников, предназначенных для «оккупированной» территории СССР, выступал также Розенберг, который заявил, что «понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты».

Верно: Начальник 1 управления НКГБ Союза ССРФитин

Сталин, обычно с большим интересом относившийся к агентурной информации, на этот раз слушал руководителей разведки НКВД невнимательно. Сталин слушал невнимательно, хотя на этот раз речь шла уже не о подготовке к нападению, а… о самом нападении! Речь шла о том, что подготовка к нападению уже полностью закончена и «удар можно ожидать в любое время»! Речь шла уже не о командующих трех группировок германских армий, готовых к нападению на Россию, а о начальниках «округов» будущих оккупированных территорий — Москвы, Киева, Кавказа!

Но Сталин слушал невнимательно и даже, вопреки своим правилам, не задавал вопросов. По свидетельству очевидцев, вождь в эти дни находился в большом напряжении и выказывал все больший гнев, если кто-либо приходил к нему с донесениями о возрастающей опасности нападения Германии. Уже после первых слов докладчика он выходил из себя и в резко угрожающем тоне пресекал разговор. Как видно, по мере приближения нападения, Сталину все труднее давался его БЛЕФ. Ему все труднее было ломать комедию перед сотрудниками разведки, и все труднее было удерживать Генштаб и командующих округов от введения в действие «ПЛАН ПРИ-КРЫТИЯ-41».

Терпение начало изменять Великому Лицедею. Ему, действительно, не нужны были дополнительные доклады разведки, и особенно такие, как сегодняшний доклад Фитина — достоверный, угрожающий, требующий принятия немедленных судьбоносных решений и немедленных самых решительных действий.

Взяв из рук Фитина записку и быстро пробежав глазами последнее сообщение из Берлина, Сталин с раздражением, размашисто начертал в левом верхнем углу документа беспрецедентную по грубости резолюцию: Т-щу Меркулову

Можете послать ваш «источник» из штаба герм. авиации к еб-ной матери. Это не «источник», а «дезинформатор». И. Ст.

Поставив последнюю жирную точку, Сталин швырнул записку прямо в лицо ошарашенному Фитину. Руководители разведки поспешно покинули Кремль и вернулись в наркомат государственной безопасности.

Вспоминает Зоя Рыбкина: « Трудно передать, в каком состоянии мы — члены группы ждали возвращения Фитина из Кремля.

Но вот Фитин вызвал к себе Журавлева и меня. Наш обзор мы увидели у него в руках. Фитин достаточно выразительно бросил сброшюрованный документ на журнальный столик Журавлеву:

«Хозяину доложил. Иосиф Виссарионович ознакомился с вашим докладом и швырнул его мне. Это блеф! — раздраженно сказал он. — Не поднимайте панику. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь».

По свидетельству Рыбкиной, все они, и Фитин, и Журавлев, и она сама, «недоумевали» и не могли понять, зачем вдруг понадобилось Сталину называть проверенную информацию БЛЕФОМ? Но на самом деле, талантливые аналитики внешней разведки очень близко подошли к пониманию сталинского коварного «Сценария». Правда, это понимание пришло к ним значительно позже — после трагического развития событий, вызванного «внезапным» нападением гитлеровской Германии.

Рыбкина: «Замечу, что тогда мы старались найти оправдание „стратегическому плану“ Сталина.

Прочно утвердилась такая версия: Мы не подтянули вовремя к границам воинские части, не оснастили вооружением новую советско-германскую границу. Сталин, мол, стремился к тому, чтобы весь мир знал и видел, кто развязал войну.

Хотя гитлеровцы постоянно нарушали наши воздушные, морские и сухопутные границы, провоцировали нас, мы на провокацию не поддались, зато получили в союзники США, Великобританию и мировое общественное мнение…»

И по сей день, несмотря на то, что документы, связанные с войной, уже частично рассекречены, поведение Сталина накануне германской агрессии служит темой для споров и остается загадкой. Хотя ответ этой загадки есть, и его можно понять из выводов, сделанных аналитиком Рыбкиной: «Сталин… стремился к тому, чтобы весь мир знал и видел, кто развязал войну… Гитлеровцы… провоцировали нас, мы на провокацию не поддались, зато получили в союзники США, Великобританию и мировое общественное мнение».

До «внезапного» нападения осталось всего 5 дней. В ночь с 17 на 18 июня 1941. Москва

Провокация «Глейвице», или «Консервы» а ля «Глейвице»

Было уже далеко за полночь, когда Лаврентий Берия покинул Кремль и направился на Лубянку. Ведь именно здесь, в этом зловещем здании, прославившемся на весь мир под именем «Лубянка», размещалась внешняя разведка НКВД, где под неусыпным оком Берия группа аналитиков майора Журавлева более 10 месяцев накапливала сведения о подготовке Германии к нападению на Россию.

Вернувшись в свою империю, всесильный нарком поднялся на персональном лифте на седьмой этаж и прошел в свой кабинет. Берия все еще не мог оправиться от шока, вызванного той неожиданной сценой, которая произошла сегодня вечером в кабинете Сталина. И дело было совсем не в матерной резолюции, начертанной Диктатором на документе, представленном руководителями внешней разведки. Сталинский «мат» не мог смутить Лаврентия. Сталин часто позволял себе грубый «мат», и не только по отношению к соратникам, но и по отношению к своей, ныне покойной, жене Надежде, и по отношению к сыновьям, и по отношению к дочери Светлане и, даже, что еще ужасней, по отношению к своей матери.

Да и «матерные резолюции» на документах, которые подписывал Сталин, были не так уж редки. Но сегодняшняя резолюция на сообщении внешней разведки была все-таки необычной — она сопровождалась необычным для Сталина взрывом чувств — в гневе Диктатор грязно выругался и буквально швырнул документ в лицо Фитину.

И Фитин, и Меркулов, и даже Берия были поражены и напуганы.

И не мудрено! Вызвать на себя гнев Тирана всегда было равносильно подписанию смертного приговора! Но в чем на этот раз была их вина?

За последние полгода Сталину были представлены десятки сообщений берлинской резидентуры, содержащих информацию, полученную от «Корсиканца» и «Старшины». Не далее как на прошлой неделе, 12 июня 1941 г., в Кремль было направлено агентурное сообщение тех же агентов почти полностью идентичное сообщению, представленному сегодня.