Аркадий Вайнер - Я, следователь..

• Название: Я, следователь..
• Автор: Аркадий Вайнер
• Жанр: Детектив
• Год: 1972

---

Только много времени спустя я понял, как трудно жить человеку, если он всегда говорит правду – начальству и детям, друзьям и врагам. И меня больше не смешило, когда Наталья говорила мне строго, если я просил сказать каким-то докучливым людям по телефону, что меня нет дома:

– Не учись врать!– это мне, старому сыщику, жизнь которого проходит в узких коридорах лабиринта лжи,

И, может быть, не только своей работе, где я сталкиваюсь с людьми неожиданно, как с вынырнувшим из-за угла ночным прохожим, где я должен быстро знакомиться с ними, узнавать в них добро и зло и сразу принимать решения,– я обязан сильно развитым чувством правды. Этим все-таки я обязан и Наташиным сентенциям.

Как всякое чувство, так и это, шестое, благоприобретенное на службе, несовершенно. Часто оно дает пронзительный сигнал: «Ложь!» Но я не могу сообразить, зачем эта ложь, в чем она и где правда. Ведь мне нужна правда. И только правда! А я сижу лишь с одной стороны стола…

И все-таки именно работа убедила меня в том, что бывает ложь, которую нет смысла реставрировать в правду. Никому такая правда не принесет счастья, не даст удовлетворения. Тогда я говорю своему чувству: «Заткнись, тебя не спрашивали!»

Так я и сказал ему, когда слушал показания Колесовой. Потому что Прокудин врал, а Колесова не хотела говорить правды. Не давала она Прокудину никаких вещей для продажи. Он их попросту украл у сестры…

ПРОТОКОЛ ОЧНОЙ СТАВКИ 

Я, Следователь, усматривая существенные противоречия в показаниях Прокудина Ю. И. и Колесовой Р. И., произвел между ними очную ставку.

Общий вопрос. Каковы отношения между вами?

Прокудин. Колесова – моя сестра, и она меня очень любит.

Колесова. Я подтверждаю показания Прокудина.

Вопрос Колесовой. Расскажите, пожалуйста, как провел день третьего сентября ваш брат, Прокудин Юрий?

Колесова. Он поднялся в семь утра. Я накормила его завтраком, дала деньги на автобус, и он поехал в Ялту, чтобы продать вещи моего мужа – куртку и пиджак.

Вернулся он вечером, часов в шесть, и отдал мне деньги. Из этих денег я ему дала десять рублей.

Вскоре к нам зашел его приятель – Миша Дахно, и они вместе ушли, однако ненадолго: минут через сорок Юрий вернулся, сказав мне мимоходом, что они с Мишей выпили бутылку вина.

После ужина Юрий лег спать и до самого утра из дома не выходил.

Вопрос Прокудину. Вы слышали показания Вашей сестры? Подтверждаете ли их?

Прокудин (после длительной паузы).

– Выслушав показания своей сестры, я должен признать, что на предыдущем допросе говорил неправду. Сегодня утром я, как и все жители нашего поселка, узнал о происшествии на шоссе. А вчера вечером Дахно рассказал мне, как его накануне, в окровавленном пиджаке, поймал шофер на сорок третьем километре.

Так как люди говорили, что тот парень, на шоссе, ограблен, я и подумал, что в первую очередь могут заподозрить меня.

Почему? Потому что, во-первых, у меня с милицией отношения плохие, я у них вообще на подозрении. Во-вторых, дружок мой – Мишка Дахно – был пойман в окровавленном пиджаке недалеко от того места, где нашли убитого. И – как на грех – я в тот же день мужские вещи в Ялте продаю. На месте милиции я бы первый сам себя посадил. Поэтому я и врал огулом, надеялся, что пронесет: мол, и в Ялте я не был, и Дахно не знаю, и я – не я.

Но поскольку сестра говорит правду, то и я не хочу больше обманывать следствие.

При всем том заявляю категорически: к убийству я никакого отношения не имею, убитого никогда не знал и не видел, за что и кем он убит – мне неизвестно.

Следователь. Имеете ли вы вопросы друг к другу?

Вопрос Колесовой к Прокудину. Скажи, Юрий, вот здесь, перед следователем, когда ты станешь человеком, когда возьмешься за ум?

Следователь. Вопрос отводится, так как не имеет отношения к расследуемому делу…

…Уголовное дело – штука строгая. Следователь не вправе заниматься вопросами, не имеющими прямого отношения к делу. Эти вопросы отводятся. Но ведь из жизни их не отведешь, эти вопросы проклятые?..

Лист дела 16

Пытаться найти убийцу, не зная даже имени убитого,– так же наивно, как прикурить от зажигалки, заправленной томатным соком.

Ведь почти никогда не бывает, чтобы один человек подошел к другому и убил его просто так. Что-то важное, очень важное происходило до этого, и только потом один был убит. Но чтобы узнать, что происходило, надо хотя бы выяснить, кого убили. Кто он такой, убитый? Надо, надо узнать. Иначе дело умрет на корню.

А ведь прошло больше суток после убийства. Уходит самый благоприятный для следствия момент розыска – «по горячим следам», момент, который мне никогда не удастся восстановить.

Часов в девять привезли протокол допроса того парня, с которым, по сообщению анонимщика, «Федька Асташев позавчера в павильени вместе пили…».

…Я, Рожков К. П., второго сентября с. г. был выходной, и около двенадцати часов дня приехал в Солнечный Гай – искупаться и навестить своего приятеля – Федора Асташева.

Асташева я знаю три года. Он работал у меня в геологоразведочной партии в Саянах. Парень он, несомненно, честный и очень добрый. То, что было у него в молодости, – давно прошло и позабыто. Как я знаю, сейчас он работает отлично…

Начальник отдела «Горгеотреста» Рожков полностью подтвердил показания Асташева:

…Вечером Асташев мне сказал, что у него два отгула и завтра он собирается съездить к своей девушке в Коктебель. Имя этой девушки – Нонна.

Когда утром третьего сентября я проснулся, Федора уже не было, и соседка сказала мне, что он часа полтора назад уехал в Коктебель. Было около девяти часов. Я выпил молока и отправился домой.

О происшествии на шоссе я ничего не слышал и не знаю. Ни у меня, ни у Федора огнестрельного оружия нет. В павильоне и на танцах нас видело много народу, и я не сомневаюсь, что люди это подтвердят.

Записано собственноручно. Рожков.

Теперь надо было узнать, когда Асташев вернулся из Коктебеля.

Лист дела 17

Я позвонил домой по междугородной и сказал Наташе, что приеду ее проводить прямо в аэропорт.

– Зачем? – сухо спросила она.

– Натка, я хотел поговорить с тобой…

– Ну, и говори.

– Нат, это не телефонный разговор.

– А-а! У нас все разговоры телефонные!– и положила трубку.

Да, похоже, моя семейная жизнь дала приличную трещину. Я снова заказал разговор. Наташа долго не снимала трубку, потом звонки ей, видимо, надоели, и она сказала сердито:

– Слушаю!

– Вот ты и слушай, а не бросай трубку,– сказал я притворно веселым голосом.

– Слушаю,– сказала она грустно.

– Натка, ты зря сердишься. Я ведь не бездельниц чаю и не развлекаюсь. Дело паршивое попалось,– и торопливо добавил:– Но я все-таки надеюсь управиться с ним побыстрее и догнать тебя в Гагре.

Наташа молчала.

– Я прилечу на самолете, ты будешь встречать меня, и мы с тобой будем гулять и потрясающе развлекаться.

Наташа молчала.

– Ну, что ты молчишь?– не выдержал я. – Скажи хоть одно человеческое слово!

– А что я тебе скажу?– спросила она тихо, и я услышал, даже не услышал, а почувствовал, что она плачет.

– Наточка, Натка, ну зачем ты так? Ведь ничего же не произошло. Ну, плюнь. Я же через несколько дней прилечу.

– Брось,– сказала она незло, как-то очень устало.– Тебе, наверное, легче, когда ты считаешь меня дурой. У жен-дур и капризы дурацкие, поэтому с ними считаться не обязательно.

– Не пойму я, Наташа, о чем ты? Разве это так серьезно?

– Это – серьезно. Очень серьезно. А разговор у нас несерьезный.

– Почему?

– Не знаю. Ведь это от тебя зависит. А ты почему-то все время делаешь вид, будто разговор идет только об отпуске…

– А о чем же?

– О том, что мы, наверное, устали друг от друга.

– Прости, не понял?

– Понимать нечего,– сказала она тихо. И не сразу, словно собираясь с духом: – Я тебе давно уже хотела сказать. Нам надо разойтись.

У меня было такое ощущение, будто я с разбегу налетел на бетонную стену.

– Так…

– Поверь мне, будет лучше,– сказала Наташа.

– Так,– повторил я, стараясь понять ее слова. Сначала удивление, а потом пробуждающаяся боль хлынула на меня, как вода из размытой плотины. И я заорал в черную равнодушную решеточку микрофона.– Но почему, почему?

А телефонный диск десятью дырочками-зрачками смотрел на меня ехидно, и в ушах звенели слова: «У нас все разговоры – телефонные».

– Потому что людям, которые не любят друг друга, жить вместе – глупо и пошло.

– Но я-то люблю тебя!

– Любил. Привычка сожрала твою любовь. И, пожалуйста, не думай, что я истеричка. Дело не в отпуске.