Аркадий Вайнер - Завещание Колумба

• Название: Завещание Колумба
• Автор: Аркадий Вайнер
• Жанр: Советская классическая проза

---

– Нам надо будет договорить, Оюшминальд Андреич, я вас завтра навещу… – пообещал я.

– Хорошо, я буду ждать, – тяжело вздохнул Бутов и затопал по ступенькам.

– А ты? – спросила Галя.

– Я приду через час. – И направился к калитке.

Повернул ключ в замке зажигания, и «жигулиный» мотор услужливо и готовно рокотнул, его металлическое четырехцилиндровое сердце рвалось в дорогу. Но я обманывал его: путь нам предстоял совсем недалекий. Полтора километра – до Дома связи. Я не хотел терять времени – фосфорические зеленовато-голубые стрелки автомобильных часов показывали четыре, а красная секундная, суетливая, тоненько-злая, спазматически рвалась по кругу циферблата, неостановимо стачивая с дня стружку умчавшихся минут.

Выехал на асфальтовую дорожку, перешел на прямую передачу и покатил тихонько, почти бесшумно с косогора вниз к центру Рузаева. Много раз доводилось мне отсюда уезжать, уходить, и почти всегда мне было грустно – не хотелось расставаться с Кольянычем, а теперь переполняло меня чувство холодной целеустремленной ярости и злой тоски, потому, что знал: ухожу навсегда. Еще сегодня и завтра, может быть, через неделю я вернусь сюда, но сейчас я уходил от Кольяныча навсегда, потому что, отправляясь на поиски его убийцы, я затаптывал насовсем свой собственный след к этому дому, к своему прошлому, к самому себе.

Мрачная ненависть к убийце была сейчас во мне больше любви к Кольянычу, и от этого мне было трудно дышать, и я сам себе был противен.

Но свое дело я доведу до конца.

Неспешно плыла моя машинка по пологому спуску в субботне – беззаботный, отдыхающий городок. Густо-зеленый, дымящийся клубами сирени и уже пахнущий подступающим летом – пылью, нагретым деревом, слабым бензиновым выхлопом. Из окон домов доносились шквалы криков и быстрый тенорок футбольного комментатора. Около пивной бочки толпилась компания любителей стоячего отдыха. На площадке перед кинотеатром плясали «барыню». Из дверей универмага вилась очередь – видимо, к концу квартала выкинули в продажу дефицит. Жизнь продолжалась нормально.

На стоянке в центре площади с трудом нашел место – грузовики и автобусы из окрестных деревень, легковушки, мотоциклы с колясками. Субботний выезд в райцентр.

А в мраморно – стеклянных палатах Дома связи было пустовато. Ощущалось, что провинциальные амбиции строителей дома явно возносились в неоглядное будущее над реальными потребами рузаевцев в средствах связи. За окошком с надписью «Междугородный телефон» сидела женщина с вязаньем в руках. Желтоватое лицо с крошечными бисеринками пота на висках. Я просунул голову в овальный вырез и увидел, что вязанье лежит на покатом выпуклом своде живота. Судя по животу и недовязанным ползункам, телефонистке оставалось до декрета несколько дней.

– Здравствуйте, дорогая будущая мама, – улыбнулся я ей, стараясь изо всех сил ей понравиться – от ее доброхотности и проворства сегодняшней ночью зависело многое. – Я старший оперуполномоченный Московского уголовного розыска Тихонов…

И протянул ей удостоверение. Она положила его на стол, механически взяла ручку, с удивлением и интересом, внимательно прочитала его, и я остался доволен, что она не сделала в нем ручкой пометок и прочерков, как это делают на телеграфных бланках.

– Здравствуйте, товарищ майор, – сказала она, и в глазах ее загорелось любопытство.

– Как вас зовут?

– Аня, – подумала и добавила: – Аня Веретенникова, а что?

– Анечка, мне сегодня понадобится ваша помощь. Вы до каких дежурите?

– Сутки. До завтра, до девяти, а вам куда звонить?

– В Москву. И еще неведомо куда…

– Так в Москву можно из автомата позвонить! Опустили пятиалтынный и говорите себе на здоровье… – Она улыбнулась. – А есть ли автоматическая связь с «неведомо куда» – не знаю…

– Мне автомат не подходит – я буду звонить в Москву, а мне будут отзванивать сюда. Вы знали бывшего директора школы Коростылева?

– Да, – кивнула Аня, и лицо ее затуманилось. – Его у нас все знают… Он умер на днях… Я до восьмого класса у него училась… Хороший человек…

Мне не было никакого резона секретничать с Аней – все равно связь пойдет через нее, если захочет, то и так все услышит. Да и нечего мне утаивать. Тут и без меня темноты хватает.

– Анечка, к сожалению, Николай Иванович не просто умер, а то, что случилось с ним, скорее напоминает убийство. Вы слышали о телеграмме?

– Да, что-то слышала, телеграмма какая-то поддельная пришла. Шулякова, из отдела доставки, рассказывала…

– В том-то и дело, что телеграмма настоящая, только послал ее человек поддельный. По виду, наверное, обычный человек, а на самом деле – вурдалак…

– А чем я могу вам помочь?

– Сейчас я передам в Москву запрос, а потом мне будут звонить. Пока я не знаю, где я буду находиться, но я вам буду регулярно отзванивать и сообщать номер – где я есть, и вы меня будете соединять с Москвой. Сделаете?

– Конечно!

– Тогда начнем. Мне нужна дежурная часть Московского уголовного розыска.

Аня набирала диск на коммутаторе, что-то говорила своей коллеге в Москве, и лицо у нее уже было не беременно-расслабленное, а сосредоточенное, даже чуть сердитое, а вязанье лежало далеко в стороне на приставном столике, и висевшая на шее телефонная гарнитура – наушники и микрофон – делала ее похожей на пилота, совершающего трудную посадку.

– Идите в первую кабину…

Открыл тяжелую, плотную дверь, вспыхнул свет в тесной деревянной капсуле, снял трубку с плоского аппарата без номеронабирателя и услышал знакомый глухой голос:

– Ответственный дежурный Коновалов слушает…

– Привет, Серега… Это Тихонов тебя достает…

– Что это тебе неймется в субботу? Ты как в Рузаеве оказался?..

– На похороны приехал… Тут история произошла вполне противная, мне нужна твоя помощь…

Я объяснял ему историю с телеграммой, а Коновалов где-то далеко, за сотню верст, сосредоточенно пыхтел в трубку, не перебивал меня, вопросов праздных не задавал, но я знал, что он не просто внимательно слушает, а по укоренившейся за долгие годы привычке наверняка делает пометки на чистом листе бумаги остро отточенным карандашом. «Самая лучшая память на бумажечке накалякана», – любил он повторять нам, когда мы удивлялись, что он никогда и ничего не забывает.

– Понятно, – медленно сказал Коновалов. – А Коростылев этот сродственником тебе доводится?

– Ну, наверное, считай, что сродственник. Сроднились мы с ним за целую жизнь…

– Все ясно. – И я представил себе, как он отчеркнул жирной линией свои закорючки на листе и приготовился по пунктам записывать задание.

– Серега, надо срочно дозвониться в Мамоново, в городское управление, если понадобится – продублируй запрос в область, в Воронеж. Ты записал исходящие телеграммы? – на всякий случай переспросил я.

– Конечно…

– Пусть сегодня же опросят телеграфисток, всех, кто мог быть на почте во время подачи телеграммы, кто такой Пронин?..

– Пронина-то никакого нет – фамилия взята от фонаря, – перебил Коновалов.

– Не сомневаюсь, но телеграмма необычная – его должны были запомнить, почтари его смогут довольно подробно описать. Затем надо взять на телеграфе исходящий журнал, посмотреть, кто отправлял сообщения перед Прониным и вслед за ним…

– И что? – раздумчиво спросил Коновалов. – Что дает?

– Мамоново – маленький городок, многие знают друг друга. Соседи Пронина в очереди могли запомнить какие-то важные детали. По ним можно будет легче его раскупорить. Понимаешь?

– Усек, – хмыкнул Коновалов. – Чувствую, что ты на воскресные дни мамоновским сыскарям подкинул работенку невялую…

– Да, Серега, я это знаю. И тебя, друг, прошу: вломись в это дело, как ты умеешь. Я тебе не могу и не хочу ничего объяснять по телефону, но если этот гнусняк от нас улизнет, ставь на мне крест…

И вдруг совершенно неожиданно почувствовал, что по лицу у меня текут слезы и голос предательски сел, тугой ком заткнул глотку.

– Але, але, Стас, ты чего там? Але! – заорал в трубку Коновалов. – Ты, что тараканишь? Але! Стас! Что с тобой? Может, кого из наших ребят к тебе подослать?

Я несколько раз глубоко вздохнул, с трудом продышался и твердо сказал:

– Серега, со мной полный порядок. Никого присылать не надо, глупости это. Я здесь все сам сделаю. Ты будешь держать связь с местной телефонисткой, ее зовут Аня Веретенникова, она меня легко разыщет… Договорились?

– Есть, все будет в норме.

Вышел из будки, из спертой духоты с надсадным запахом пыли и пота, и не мог несколько мгновений собраться с мыслями, отрешенно глядя на телефонистку, пока Аня не сказала мне мягко:

– Вы не волнуйтесь, я вас мигом соединю, как только позвонят…

– Спасибо, Аня, я вам буду регулярно звонить. Вот вместе с вами мы раскрутим эту историю…

– Ну, да, конечно, я ведь старый Шерлок Холмс, – усмехнулась Аня. – Да и вы на милиционера не похожи. Вы на артиста Филатова похожи, только ростом подлинней…