Андрей Валентинов - Мне не больно

• Название: Мне не больно
• Автор: Андрей Валентинов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 1997
• ISBN: 5-7921-0099-3

Странная пещера в крымских горах и засекреченный научный институт под Москвой – что связывает их? Что ищут в Крыму вооруженные до зубов шпионы фашистской Германии? И каким увидят Советский Союз конца тридцатых годов разведчики, прибывшие с далекой планеты, где несколько десятилетий тому назад обосновалась небольшая российская колония?

---

– Моего персонального дела? – Чиф все-таки не выдержал. О «персональных делах» он начитался в сатирических антибольшевистских книжонках, которыми заполнены библиотеки Сент-Алекса. Спрошенный им как-то отец вполне серьезно подтвердил, что для истинного большевика нет ничего страшнее «персонального дела».

Реплика произвела неожиданный эффект. Тарек хихикнул, Иваныч вновь улыбнулся, на этот раз весело, а товарищ Чижиков ограничился тем, что глубокомысленно хмыкнул:

– Я вижу, товарищ Косухин хорошо знаком со спецификой внутрипартийной жизни ВКП(б). Это хорошо. А вот то, что товарищ Косухин любит подшучивать над старшими, – это плохо. Старших надо уважать, товарищ Косухин.

Странная манера разговора сбивала с толку. Где-то Чиф это уже слышал. Мерная неторопливая речь, большие паузы между словами… Да и лицо, тщательно скрываемое в тени, казалось уже где-то виденным.

– Но не будем усугублять. Итак, вы, товарищ Косухин, прибыли сюда как представитель социалистической партии Российской Трудовой Общины Тускулы. Так сказать, тускульских меньшевиков…

– Бесо… – предостерегающе проговорил Иваныч, но жест широкой ладони не дал закончить фразу.

– И тускульские меньшевики предлагают нам, большевикам, политическое убежище. Из милости. Вернее, из соображений слюнявого гуманизма…

В тоне того, кого, оказывается, называли также «Бесо», звучало густое презрение. Принимать «милость» от соцпартии Тускулы Чижиков не собирался.

Такого тона Чиф не ожидал. Стало обидно, и он вспомнил рассуждения Бена. «Аборигены» – чужие. И они, тускульцы, тоже были для них чужими. Протянутую руку отталкивали.

– Скажите, товарищ Косухин, как относится к вашей идее буржуазное руководство Тускулы? – поинтересовался Тарек.

– Проект согласован с Президентом, – сухо ответил Чиф, все еще не переварив обиду.

– Президент у вас по-прежнему Семен Богораз? – Иваныч сделал еле заметный жест рукой, и Чиф понял. Его призывали к сдержанности.

– Да. Его переизбрали два года назад.

– Он, кажется, кадет? – вновь подал голос Тарек.

– Да. На последних выборах было три кандидата. За Дядю Сэма, то есть за Семена Аскольдовича, проголосовали шестьдесят процентов. Монархисты собрали десять…

– Значит, социалисты получили тридцать процентов? – Товарищ Чижиков, он же Бесо, тоже соизволил заинтересоваться политическими зигзагами тускульской жизни.

– Да. Монархисты не собрали бы и трех, но они выдвинули лорда Бара, то есть, извините, князя Барятинского. Его все любят.

– Князь Барятинский? – удивился Чижиков. – Первый испытатель проекта «Мономах»? Вот он, значит, где!

Чиф не стал вдаваться в подробности. Они были излишними, тем более комиссия подпольного Политбюро и без этого, похоже, неплохо знала о тускульских делах. Еще недавно Чиф был уверен, что главной трудностью будет убедить собеседников в самом существовании земной колонии на Тускуле. Но этот вопрос даже не встал, здесь всё знали – Скажите, а кто придумал название «Тускула»? – На этот раз тон Чижикова был почти что светским, хотя и немного снисходительным.

Чиф пожал плечами:

– В учебнике истории написано – Алексей Николаевич Толстой. К нему обратился академик Глаэенап перед высадкой первой экспедиции в шестнадцатом. Это, кажется, название земли древних этрусков.

– Ну конечно! «Тускуланские беседы» Цицерона, – кивнул Иваныч. – Товарищ Косухин, вы, как я понял, член соцпартии?

– Я член Центрального комитета. Ответственный за работу с «Генерацией». То есть с молодежью.

«Комиссия Политбюро» переглянулась. Товарищ Чижиков неторопливо затушил папиросу в большой бронзовой пепельнице:

– Вы, я вижу, тускуланский Косарев. Хорошо… Кажется, вы обиделись, товарищ Косухин, а настоящие политики не имеют права обижаться. Личных чувств в политике не существует…

Чиф вновь заставил себя сдержаться. Его учили – как какого-то мальчишку. Но этот «Бесо» прав: дело – прежде всего.

– Мы понимаем вас, товарищ Косухин. Сейчас вы, наверное, принимаете нас за выживших из ума бюрократов, играющих в Политбюро, когда надо спасать свои шкуры. Вы думаете, что мы тут ударяемся в интеллигентские амбиции, а тысячи людей гибнут в результате необоснованных репрессий. Но вы не правы. В нашем положении, товарищ Косухин, разумная осторожность никогда не помешает. Предложение тускуланской соцпартии соблазнительно. Мы можем вывести из-под удара многих ни в чем не повинных коммунистов и беспартийных. Но мы не можем отправлять людей в неизвестность…

И тут Чиф наконец сообразил, кого так напоминает ему товарищ Чижиков. Только на широком сильном лице отсутствовали столь привычные усы, да и волосы были не черные, а рыжеватые. Чифу стало не по себе. Двойник? Но зачем? Или на земле предков и диктатуру, и подполье должен возглавлять один и тот же человек?

Наверное, от него ждали какого-то вопроса, но Чиф никак не мог прийти в себя. Кто эти трое? Человек, к которому он приходил утром, был другом отца, он не мог направить в ловушку. Да и на ловушку это не походило…

Тройка, сидящая у вершины «Т», вновь переглянулась. Похоже, его молчание было истолковано совсем по-иному. Чиф вдруг понял, что следует молчать и дальше: это иногда помогает, особенно с подобными мастерами словесных баталий.

– Хорошо, – товарищ Чижиков заговорил первым, – Политбюро обсудит предложение руководства соцпартии Тускулы. Мы выражаем благодарность ее руководству за проявленный им пролетарский интернационализм…

Он умолк, бросив быстрый взгляд на сидевшего слева Тарека, и Чиф вдруг сообразил, что весь разговор продуман этими троими заранее.

– Товарищ Косухин, вы не откажетесь ответить на несколько личных вопросов?

– Иностранный акцент гнома вновь стал заметен.

– Я не женат. – Чиф невольно усмехнулся. Улыбнулись и трое за столом: очевидно, шутить здесь иногда все-таки разрешалось.

– Вы вызвались в эту миссию добровольно?

– Конечно, – Чиф пожал плечами, – на такую работу отправляют только добровольцев.

– И вы сами решили направиться именно в СССР? – Вопрос пришел от Иваныча, и Чиф вспомнил, что это называется «перекрестным допросом».

– Ну… Мы думали начать с Германии. Но потом решили, что здесь ситуация хуже.

– Германия? – Тарек даже привстал. – Очень хорошо! Я могу вам помочь. Это правильно.

– Не спешите, товарищ Тарек. – Насмешливый голос Чижикова заставил карлика умолкнуть и тихо опуститься на стул.

– Выродились на Тускуле? – Вопрос вновь задал Иваныч. – Когда?

– Я родился на Тускуле, в городе Свято-Александровске. – Чиф обреченно вздохнул: пересказывать автобиографию он не любил. – По земному счету в тысяча девятьсот двадцать третьем году…

– Сколько же вам лет? – В голосе Тарека прозвучало искреннее удивление, и Чиф сообразил, что этого они могут и не знать.

– Мне двадцать два года. Между Тускулой и Землей существует разница во времени. У нас оно, ну… течет быстрее раза в полтора. Это открыл еще профессор Семирадский… Правда, теоретически до сих пор еще не все понятно…

– Итак, вы родились на Тускуле в одна тысяча девятьсот двадцать третьем году. – Товарища Чижикова, похоже, не особо интересовали физические теории. – Продолжайте, товарищ Косухин.

– Ну… – Чиф не знал, о чем именно следовало продолжать. На ум пришла собственная анкета. – По происхождению я… в общем-то, из рабочих. Мой отец – Косухин Степан Иванович, участник революционного движения в России, член вашей партии с семнадцатого года. Моя мама – Наталья Федоровна Берг, физик-прикладник, ученица Кюри…

– Жила в Париже. Исчезла в сентябре двадцать первого года, – негромко добавил Тарек.

Чифу стало немного не по себе. Они знали! Тогда к чему этот допрос?

– Не обращайте внимания, товарищ Косухин. – Голос Чижикова прозвучал подозрительно мягко. – Мы все знаем семью физиков Бергов. Расскажите о своем отце. Это ведь он сейчас возглавляет соцпартию…

– Да… – Рассказывать не хотелось, но обрывать разговор не стоило. В конце концов, этим странным людям могло быть просто интересно, не каждый же день бывают подобные беседы!

– Мой отец до революции был слесарем. Участник боев в Столице в октябре семнадцатого. Потом – на фронтах. У него два ваших ордена…

– Боевого Красного Знамени? – уточнил Тарек.

– Да. Ордена вручал ему лично товарищ Троцкий.

– Иудушка Троцкий, – с удовольствием произнес Чижиков.

– Лев Революции товарищ Троцкий, – сжав зубы, повторил Чиф. – Отец был на подпольной работе в Сибири. Выполнял секретное задание во Франции и в Индии…

– И на Тибете… – тихо добавил Тарек, но Чиф уже не обращал внимания.

– Не помню. Отец мне об этом не рассказывал. Потом он штурмовал Кронштадт, был ранен. Из-за его работы ему грозила опасность, и пришлось эмигрировать на Тускулу. Там он организовал наш Завод, был одним из основателей соцпартии…