Борис Васильев - Отрицание отрицания

• Название: Отрицание отрицания
• Автор: Борис Васильев
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-475-00025-5

Действие нового романа Бориса Васильева охватывает период с революции 1917 г. до Великой отечественной войны. Герои книги — члены большой дворянской семьи Вересковских. Каждый из них выбрал свой путь: кто-то стал жертвой террора, кто-то его проводником. Дети разбрелись в разные стороны, родители потеряли их след. «Страной отрицания» называет Россию известный писатель, пытаясь найти истоки ее судьбы в далекой и близкой истории.

---

На второй длинной стороне Блонья прапорщик дважды метал гранаты, но штабс-капитан уже не отвлекался от дороги. Уже началась стрельба, уже все выходы из четырехугольника, по которому они гоняли ревущую машину, были заняты набежавшими солдатами. Пулеметных очередей пока не слышалось, пальба была разрозненной, но штабс-капитан не сомневался, что это — только вопрос времени. А временем располагал противник, и следовало отрываться от стрельбы как можно скорее.

— Куда сворачивать? — крикнул он прапорщику.

— В Лопатинский сад! Ломайте ворота!

На втором круге Александр резко повернул налево, крылом снес железные узорчатые ворота городского парка и погнал по центральной аллее. Она была достаточно широка, нависавшие деревья немного прикрыли ее от дождя, но песок впитал воду. Здесь громить было некого, и прапорщик Богославский перебрался на переднее сиденье.

— Впереди, кажется, тупик? — спросил Александр.

— Да. В конце бросим машину.

— Ну уж нет! — Усмехнулся капитан. — Такого трофея они от меня не дождутся.

— За Королевским бастионом — очень крутой скат. Там невозможно удержать автомобиль.

— Перед скатом — прыгайте.

— А вы?

— А я угроблю грузовик и поднимусь к вам.

Промчавшись через мостик, который рушился за их спинами, они миновали садик с беседкой, вдоль левой крепостной стены поднялись на Королевский бастион. Штабс-капитан чуть притормозил.

— Прыгайте, прапорщик.

Богославский спрыгнул. Александр на второй передаче поднялся на гребень вала, а когда машина перевалила через него, поставил на нейтральную скорость и выключил двигатель. Машина продолжала катиться с крутизны. Убедившись, что она не остановится, штабс-капитан выпрыгнул подальше, перекатился и на четвереньках поднялся на вал. Оглянулся.

«Уайт» продолжал свободно катиться, все больше набирая скорость. Потом вдруг высоко подпрыгнул на каком-то ухабе, перевернулся и рухнул. И раздался мощный взрыв.

— Ну, вот и все, — сказал Александр. — Прощай, старина. Ведите, прапорщик. Полагаю, вдоль стены?

— Вдоль стены нельзя, — сказал Богославский. — Ниже пойдут кварталы рабочих льняного завода, где нас немедленно схватят. Надо пробираться мимо них по крепостной стене, я знаю, где можно на нее подняться.

— Заранее готовили побег?

— Играл здесь мальчишкой. Я же — смолянин.

Пройдя вдоль стены, он указал место, где высыпались кирпичи. Здесь и впрямь можно было подняться наверх.

— Только осторожнее, капитан. Пробуйте кирпич, прежде чем поставите на него ногу. Мы потяжелели с детской поры.

Поднимались они медленно и осторожно. Они и вправду существенно стали тяжелее, и то, что в детстве было просто забавой, сейчас оказалось испытанием терпения и спокойствия. Под Александром дважды рушился кирпич, но, к счастью, не под опорной ногой.

Прапорщик взобрался раньше, подал Вересковскому руку, и оба оказались на целом куске смоленской крепости.

— За мной до угловой башни. Там спустимся.

— Ползти? — осведомился штабс-капитан.

— Просто пригнитесь.

Благополучно добравшись до угловой башни, спустились по заваленной кирпичами и мусором лестнице. Прапорщик осторожно выглянул, прислушался, потом вышел. Александр ждал, укрывшись в нише. Богославский вернулся, сказал приглушенно.

— На берегу никого. Дождь разогнал.

Тихо пробрались на берег, где стояло множество лодок, вытащенных на берег. Прапорщик быстро отыскал легкую лодочку с веслами. Пояснил зачем-то.

— Рыбачат тут помаленьку. Подкармливаются.

Столкнули в воду. Штабс-капитан сел на весла.

— Оттолкните, прапорщик.

— Я переправлю, — сказал Богославский. — Переправлю и вернусь. Тут в церкви служит мой дядя. Укроюсь пока у него.

— Может быть, со мною в офицерский резерв?

— У него безопаснее, до сей поры шум в городе не затих. И лодку надо на место вернуть, а то наверняка вычислят, что кто-то переправлялся. Слышите, как ищут нас?

Александр прислушался. В пропитанном дождем воздухе глухо раздавались чьи-то шаги вразнобой, неразборчивые голоса, где-то далеко грохнул винтовочный выстрел.

— Крепость обшаривают, — сказал прапорщик. — Вам, капитан, тоже нельзя появляться в резерве. Постарайтесь пробраться к отцу Анечки, он спрячет. Дорогу найдете?

— Найду.

— Я высажу вас поближе к его дому, — Богославский влез в лодку, сел за весла. — Если, не дай Бог, вдруг выйдет луна, на всякий случай пригнитесь.

Переправились благополучно. Когда лодка заскребла днищем по песку, Вересковский спрыгнул в воду. Протянул руку.

— Спасибо, прапорщик. А вообще нам следует пробираться на юг. К казакам.

— По Днепру сплавляют баржи от льнозавода до Рославля. Это — реальная возможность, капитан. Удачи!..

12.

Татьяна писала редко и слишком уж сухо. Жива, здорова, сыта, одета. А в следующем — вдруг длинное объяснение, почему она решила поступать не на Медицинский, а на Исторический факультет. Дескать, папин труд всегда был для нее примером, ну, и так далее.

— А живет-то как? — озабоченно спрашивала Ольга Константиновна. — И как с этим самым поступлением? Ведь не отменили же прием без экзаменов для золотых медалисток?

— Сообщила бы, если бы отменили, — генерал в то утро был не в духе, потому что никак не мог припомнить, куда он задевал папку с заметками по сражению под Мукденом. — Почта пока еще…

Он не закончил фразы, поскольку почта и вправду была «пока еще», уже работая с перебоями и запозданием доставок.

— Все — «пока еще»… — вздохнула супруга. — Мы живем в обществе «пока еще». Пока еще полиция, но уже — рабочие дружины. Пока еще есть хлеб, но уже за ним — очереди с утра. Пока еще есть какая-то власть, но уже ее как бы и нет. Пока то, пока се… Все стало призрачным, друг мой. Миражом и бутафорией все стало. Будто ушли актеры, не доиграв пьесы, а декорации остались, в зале — публика, а на сцене — пустота и вооруженные рабочие за кулисами.

Ольга Константиновна не была склонна к монологам. Поэтому слегка удивленный генерал сказал «Да-с» и ушел разыскивать папку по русско-японской войне в свой кабинет, до невозможности перегруженный книгами, папками и бумагами. Папки он так и не научился подписывать, полагаясь на свою память, но последнее время она порою почему-то отказывала, и тогда начинались шумные бессистемные поиски.

Николай Николаевич понимал, как нервничает супруга. Александр где-то в Смоленском госпитале, от Павлика ни слуху, ни духу, Татьяна озабочена только собой, а почта, как было упомянуто Ольгой Константиновной — «пока еще». И впрямь, до какого еще «пока», спрашивается? Свихнулась Россия, свихнулась, а она — сила темная и непредсказуемая. Она — не в Петрограде, не в Москве, не в старых барских усадьбах — она где-то живет вне. Вне городов, вне рабочих поселков, вне всего… А солдаты бегут с позиций, а господа офицеры ничего, в сущности, поделать не могут, а за хлебом — с утра очереди с записью на ладонях химическим карандашом. А оружия в стране — прорва, и в чьих руках окажется это оружие, тот и закажет танцы. То ли вальс с полонезом, то ли вприсядку под гармошку.

Вздыхал генерал. И папка с русско-японской войной порою ему уже казалась не очень-то нужной. Что исследовать, когда время исследований либо уже прошло, либо еще не наступило. А что наступило?.. Междометие. Время междометий. Одних междометий вместо существительных с глаголами.

Осторожно постучали в дверь. Так стучит дворецкий.

— Что тебе?

— Господин прапорщик Николаев.

— Отправь его в сад. Там Наталья с цветочками общается.

— Они вас спрашивают. Для совета.

— Какого совета?

— Мне не сказано. Вашего, наверно.

Вздохнул генерал. Опять какое-то междометие.

— Проси.

И вошел прапорщик Владимир Николаев. Худощавый, даже скорее — не откормленный, проступает юношеская худоба. Значит, из студентов, почему-то решил генерал.

Но доложил по всей строевой форме. «Ваше превосходительство…» и так далее.

— Присаживайтесь, прапорщик. Прошу.

Николаев сел. Аккуратно, на краешек кресла. Николай Николаевич с приятностью отметил хорошее воспитание.

— И что же вас привело ко мне, отставному генералу?

— Скорее всего — растерянность, ваше превосходительство — прапорщик неуверенно улыбнулся.

— Мое превосходительство зовут Николаем Николаевичем. Тем более, что мы знакомы.

— Благодарю вас, Николай Николаевич, а меня — Владимиром, — прапорщик вздохнул. — Ко мне с фронта прибыла делегация в составе унтер-офицера и двух старослужащих из моей роты. Привезли коллективное письмо.

— Личного характера?

— Не совсем, Николай Николаевич, — прапорщик достал письмо, протянул генералу.

— «Господин прапорщик, — забормотал генерал, читая письмо вслух. — Сим извещаем вас, что общее собрание роты в составе унтер-офицеров…». Таких-то… »…а также рядовых…» Таких-то… »избрало вас Председателем ротного Комитета, так как все господа офицеры дезертировали, и что нам делать, мы не знаем пред лицом злобного врага…».