Хербьерг Вассму - Сын счастья

• Название: Сын счастья
• Автор: Хербьерг Вассму
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-352-00095-8

Бурная, полная страстей и опасных приключений история непредсказуемой, яркой и своевольной красавицы Дины — как никакая другая книга достойна называться «Европейские Унесенные Ветром».

Это — один из шедевров мировой литературы... Это — не стареющая, не утрачивающая своего очарования сага о судьбе одной семьи. О жизни, в которой есть место для страстей и сомнений, для борьбы и страданий, для ненависти и любви — любви, проходящей сквозь годы, любви горькой и радостной, любви, которая является высшим смыслом человеческой жизни…

---

Дина молча повесила блузку на ширму. В неярком свете он видел только ее руки и голову. За окном шел снег. Андерс задернул занавески и разделся.

Высказав все, что у него было на душе, он сразу успокоился. Но Дина не унималась. И в конце концов Андерс не выдержал.

— Теперь другое, и самое главное: нельзя отправлять Вениамина в Тромсё, пока он в таком состоянии. Ведь он совершенно не спит! — сказал он.

— Там ему придется думать о другом, и он забудет о том, что мучило его здесь, — возразила Дина.

— Ты к нему слишком сурова. — Андерс заметил, что начинает сердиться.

— А что, по-твоему, мне делать?

— Оставить его дома, пока все не уляжется.

— А если это так и не уляжется?

Андерс смотрел на ее спину, она расчесывала волосы щеткой. Как обычно, когда он незаметно для Дины наблюдал за ней, лицо у него было беспомощное.

— А если все так и останется? Навсегда? Значит, ему всю жизнь жить здесь, в Рейнснесе, со своими кошмарами?

— Ты пробовала поговорить с ним? Что его мучит?

— Я знаю, что его мучит, — устало сказала Дина и вышла из-за ширмы.

— Понимаю, это смерть русского. Но надо объяснить Вениамину, что его вины в этом нет.

Дина быстро обернулась к Андерсу и посмотрела ему прямо в глаза:

— Никто и не говорит о вине!

— Я знаю. Но он-то это понимает? Мы могли бы помочь… — Андерс помолчал, потом медленно произнес:

— Впрочем, может, ты не совсем подходишь для такого разговора.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь тоже была там. Вы с Вениамином вместе нашли русского. Поэтому лучше, чтобы с ним поговорил кто-нибудь другой.

— Кто же, по-твоему? Пастор? — презрительно спросила Дина.

— Зачем пастор? Я!

Дина смерила его взглядом и положила щетку для волос на место.

— Не слишком ли ты высокого мнения о себе, Андерс?

Он почувствовал ее сарказм:

— А ты какого обо мне мнения? Разве не высокого? — По его лицу скользнуло подобие улыбки.

— Конечно высокого. С твоей стороны очень великодушно предложить свою помощь, — с отсутствующим видом сказала она.

Уже лежа в постели Дина проговорила, глядя в пространство:

— Это не тебя, а меня не должно быть в Рейнснесе.

— Любопытно. Значит, твои родственники будут приезжать в гости ко мне одному?

— Возможно, так и будет.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, мне придется уехать.

В комнате не осталось ничего, кроме тишины.

— Дина, опять? Но почему? — прошептал он наконец.

— Уеду куда-нибудь, где смогу учиться играть на виолончели.

— Играть на виолончели! О Господи!

Он слышал только ее дыхание. Очень холодное.

— Ты уже говорила об этом. — Он глубоко вздохнул. — Стало быть, опять все дело только в этом? Ты уже раскаиваешься, что вышла за меня замуж?

Она покачала головой и прижалась к нему.

— Что с тобой происходит? Неужели до сих пор в этом доме царит русский?

— Здесь нечем дышать.

— Помнишь, ты и на шхуне говорила то же самое. Потом захотела исправить это с моей помощью. Но теперь и я уже не помогаю!

— Я не виновата!

— Кто же тогда виноват?

Дина не ответила. Она лежала неподвижно, словно хотела показаться спящей. Андерс рассердился. Но он не любил показывать свой гнев.

— Ты все еще горюешь о нем? — спросил он наконец.

— Что значит… горевать? — ответила она вопросом на вопрос.

— Не знаю. Для меня это… Но я не знаю, что значит горевать для тебя.

— Я тоже, — еле слышно сказала она.

Его охватила смертельная усталость. И все-таки он выдержал. Он должен был заставить ее сказать все.

— Может, тебе все же следует разобраться в этом? Ты всю жизнь о ком-нибудь горевала. Сначала о матери, потом об Иакове. Теперь вот о Лео… Может, тебе следовало разобраться в этом до того, как ты попросила меня жениться на тебе?

Кто-то поднимался по лестнице на второй этаж. Дагни и ленсман, тихо разговаривая, осторожно закрыли за собой дверь залы. Когда все стихло, Дина несколько раз прерывисто вздохнула.

— Наш брак не имеет отношения к моему горю, — сказала она.

— Ты уверена? А ты вышла бы за меня замуж, если бы Лео по-прежнему приезжал в гости в Рейнснес?

— Опять начинаешь, Андерс?

— Нет!

Они лежали, прижавшись друг к другу, под большой периной. И не двигались. Прошло столько времени, что он невольно пошевелился.

— Поймать бы неводом все твои мысли! — сказал он и обнял ее.

Она промолчала и тоже обняла его. Это было уже немало.

— Дина! — Да?

— Ты не веришь… что и к нам когда-нибудь… придет любовь?.. Или если хочешь… — Он начал заикаться.

— Любовь… — проговорила она.

— За себя я могу поручиться.

— Почему?

— Я знаю, что это так.

Она провела рукой по его волосам, по затылку. От этого он почувствовал себя еще более несчастным.

— Ты не ошибаешься? — шепнул он в ее ладонь.

— Нет, Андерс, нет! Не ошибаюсь!

Он задал ей очень важный вопрос. Поняла ли она его?

— Может, тебе станет легче, если ты поговоришь о нем? О Лео? — Андерс вздохнул.

Дина не ответила. Но он понял, что она думает над его словами. Она задержала дыхание. Он повернул ее к себе, чтобы увидеть ее глаза. Однако было слишком темно. Он увидел лишь две далекие звезды. Потом и они исчезли.

— Нет. Давай спать, Андерс. День был тяжелый. — Дина попыталась закутаться в перину.

— Ты казнишь себя из-за того, что он застрелился? И за то, что Вениамин видел это?

— Давай спать, Андерс, — повторила она.

— Нет! Почему ты хочешь уехать? — Он опять повернул ее к себе.

Андерс рассердился. И сам слышал это. Рассердился, потому что ему стало страшно.

— А если бы я сказала тебе… что он не сам… Что бы ты тогда сделал, Андерс?

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что сказала.

— Это был несчастный случай?

— Нет.

Что-то подозрительное было в тенях у двери. Андерс не мог понять, откуда они появились.

— Дина!

— Что?

— Ты хочешь сказать?..

— Да! — Когда в комнате не осталось ничего, кроме их дыхания, она громко повторила:

— Да!

Было темно. Андерс снова стал маленьким мальчиком. Он сидел на коленях у матери. Но ведь его мать уже много лет как утонула! Никто ничего не знает о времени. Он нашел Динину руку. Разжал и переплел свои пальцы с ее.

— И Вениамин видел это? — услыхал он свой собственный голос, доносившийся откуда-то издалека.

— Не знаю, — ответила она так тихо, что он долго вслушивался в тишину, чтобы различить в ней ее слова.

Потом он переплел их пальцы и на другой руке. Так крепко, что у него заболели суставы. Но Дина, наверное, не чувствовала боли.

— Что ты теперь сделаешь? — спросила она.

Он прокашлялся. Потом сообразил, что им обоим холодно, и натянул на них перину.

— А черт его знает! — воскликнул он наконец и рывком привлек ее к себе, словно это было для него самое главное.

Время текло, точно песок, принесенный волной.

— Чем же он перед тобой провинился? — вдруг вырвалось у Андерса.

Она покачала головой. Это движение отдалось дрожью во всем ее теле. Ему показалось, что она плачет, но ее лицо, прижавшееся к его груди, было сухое.

— Дина?

— Я не могла позволить ему уехать. Меня ослепила страсть…

— И это говоришь ты? А сама грозишься уехать от меня! Может, и мне надо зарядить ружье?..

Ее глаза сверкнули в темноте.

— Да! — твердо сказала она. — Если у тебя хватит на это любви. Пожалуйста! Люди всегда поступают одинаково, пока кто-нибудь не осмелится нарушить привычный порядок. Всю жизнь. Но кто-то же должен осмелиться!

Он смотрел в темноту.

— Не может быть, чтобы ты говорила серьезно!

— Пожалуйста, Андерс! Освободи меня! И только таким образом! В Писании сказано, что любовь не бывает напрасной! Что она переживет все! У меня получилось иначе. Он больше не пришел…

Андерс чувствовал, как его сердце разрубает тело на части. Мощными ударами оно дробило кости и мышцы, наконец его голова отделилась от тела и покатилась на колени Дины.

— Боже милостивый, спаси нас обоих! — выдохнул он и обнял ее обессиленными руками.

Он водил суда в непогоду, когда волны на море были выше церкви. Он разнимал мужчин, бросавшихся друг на друга с ножами. В тяжелую минуту он призывал и Бога, и дьявола. Но он еще никогда не обнимал никого, кто бы…

Однако это была его жизнь, и он не мог от нее отказаться.

— Что ты теперь сделаешь? — ворвался в его мысли голос Дины. Чужой и жесткий.

Он набрал в легкие воздуха. Много-много.

— Я не выпущу тебя из объятий, пока ты не расскажешь все, что мне следует знать. И после этого тоже! Но только не бросай меня! Слышишь? Не уезжай от меня!

— И ты сможешь все вынести?

Он ответил не сразу, но, когда заговорил, голос его звучал твердо:

— Я вынесу все, что мы будем нести вместе! Все, что я буду знать!

— Теперь ты знаешь!