Оливия Голдсмит - Леди в наручниках

• Название: Леди в наручниках
• Автор: Оливия Голдсмит
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003

С Уолл-стрит в тюрьму и обратно. Такой путь пришлось проделать Дженнифер Спенсер, умной деловой женщине, которая, поверив своему жениху-адвокату, взяла на себя грехи своего босса. Ее обвинили в мошенничестве, а ее босс и жених, пообещавшие добиться амнистии, сразу же отреклись от нее. Полтора года в женской исправительной тюрьме дались Дженни нелегко. Она прошла весь путь — от полного отчаяния до уверенного осознания своей силы — и приобрела новый опыт, который помог ей найти все, чем она дорожила в жизни: семью, подруг — и возможность наказать тех, кто так ее подставил.

---

Дженнифер попыталась поудобнее устроиться на комковатом плоском матраце, прислушиваясь к шагам в коридоре. Она уже умела различать их: сегодня дежурила Маубри, крупная негритянка с тонким голоском и добрым сердцем. Да, вот чего не хватает в Дженнингс — доброты. И миллиона других вещей — от книг для библиотеки до учебных классов. Этот список можно было продолжать бесконечно…

Дженни снова повернулась на другой бок. Она больше не сомневалась, что ей придется отсидеть срок, и в первый раз за все время признала, что это справедливо. Она действительно принимала участие в мошеннических операциях с ценными бумагами. Да, это было обычной практикой на Уолл-стрит. Но из этого не следовало, что она имела право так поступать. И еще постыднее, что она этим гордилась!

Да, это самый большой грех. Она гордилась, что умнее других девушек, что она сумела вырваться из своей среды. Но ведь ее мозги — это подарок судьбы. Как и ее красивые голубые глаза или то богатство, которое получили по наследству ее школьные подруги, за что она их от души презирала. Она получила от природы острый ум, неукротимую энергию — и на что их потратила? На антикварную мебель?..

Лежа на жестком матраце под тонким одеялом, Дженнифер решила не оглядываться назад. У нее всегда была сильная воля, и сейчас она ей понадобится, чтобы помочь себе и другим. Завтра она поговорит с Мовитой и предложит связаться с братьями Рафферти. Пусть считается, что они занимаются слишком рискованными делами, — ей больше незачем беречь свою репутацию.

Дженни улыбнулась в темноте и приступила к тому, что умела делать лучше всего на свете: она начала искать решение финансовой проблемы, стоящей перед ней. Привычное занятие успокоило, и когда тьма в крошечных окнах под потолком начала рассеиваться, она уже крепко спала.

30 МОВИТА УОТСОН

Когда я впервые увидела Шер Макиннери, я решила, что это абсолютно никчемная девица. Но Шер было плевать, что о ней думали. Она никогда не пыталась притвориться другой. Но должна вам сказать: ум ее острее бритвы, уж вы мне поверьте.

Шер — профессиональная воровка. Все, что она видит, это потенциальные цели. Но она не обычная карманница. В свое время она проворачивала потрясающе сложные схемы. Глаза Шер всегда широко открыты. Она всегда начеку, всегда выискивает возможности новых афер.

Когда Шер попала в Дженнингс, она сразу поняла, что ей нужна подруга, и решила украсть мое сердце. Не могу объяснить, как у нее это получилось, но до последнего времени я была этому рада. С ней всегда весело, она в любой момент готова прийти мне на помощь, и я тоже многое могу сделать для нее. Мы обе не плаксы, но если нельзя удержаться, то я предпочитаю плечо Шер. После того как она выйдет отсюда, мне будет очень одиноко.

Эти последние дни перед ее освобождением тяжело мне дались. Честно признаюсь. И Шер это знала. Она пыталась поменьше говорить о предстоящей комиссии и своих планах на будущее. По крайней мере, при мне.

Но после четырех лет взаперти выйти на свободу — это же потрясающее событие! Нельзя не переживать и не волноваться по этому поводу. И остальные — особенно Тереза — говорили, казалось, только об этом.

Вечер после заседания комиссии по досрочному освобождению, которая должна была рассмотреть дело Шер, был нелегким для меня. Я от всей души желала ей удачи. Я неверующая, поэтому я не молилась за нее, но если бы я верила в бога, я бы молилась.

— Ну-ка, посмотрите на мисс Макиннери! — закричала Тереза, когда Шер вернулась с комиссии. — Она выглядит совсем как кошка, которая проглотила канарейку!

Никто не сомневался, что слушание прошло отлично. Шер — прирожденная актриса и могла бы убедить священника, что она девственница. Однако, в отличие от обыкновения, она только пробурчала сквозь зубы:

— Угу.

— Угу? — повторила Тереза. — Шер, да ты же светишься от радости. Если запатентовать выражение твоего лица, то можно стать миллионершей. Ты выглядишь так, словно готова завоевать весь мир.

Но Шер только снова повторила свое «угу».

Я видела, что она не хочет это обсуждать. Но Тереза, которая обожает пришпоривать дохлую лошадь, все не отставала, и я наконец не выдержала:

— Что это за угуканье?

— Теперь так говорят, — объяснила Зуки. — Моя сестра рассказывала, что племянница доводит ее своими «угу» до белого каления. Она так отвечает на все вопросы.

— Звучит по-идиотски, — проворчала я.

Иногда, когда оказывается, что я не в курсе того, как говорят на воле, или не знаю каких-нибудь новых прибамбасов, которыми все давно пользуются, мне становится тошно. Как будто меня выкинули из жизни.

Шер встала и молча вышла. Она старалась не расстраивать меня, но я и так знала, что наши отношения никогда не станут прежними. Это невозможно. Шер уходит отсюда, а я остаюсь здесь навсегда. Когда кто-то из семьи выходит на волю, это трудное время для меня, но никогда еще мне не было так больно.

Решение о ее освобождении было принято, и мы это отпраздновали, но последний ужин с Шер был одновременно радостным и горьким. Тереза пыталась шутить, говорила что-то о Тайной вечере, но смех был принужденным, а улыбки — грустными. Утром Шер выходила на волю. Для нее наступали новые, счастливые дни. Никто не знал, что говорить. Шер не могла не радоваться, а мы не могли не завидовать ей и не грустить о потере подруги. Такой конфликт эмоций трудно выразить словами.

За ужином я изучала лицо Шер. Что она чувствовала, зная, что в последний раз ночует за решеткой, на убогом матраце, слыша шаги охранников? Что бы чувствовала на ее месте я? Я не могла этого представить и никогда не узнаю… Как бы то ни было, ее лицо оставалось непроницаемым.

Одно время я надеялась, что Шер изменится за эти четыре года. Однако теперь мне стало ясно: ее наказали, но не исправили. Казалось, она изголодалась по любимому занятию. Никто не говорил этого вслух, но я знала: все думали — или даже надеялись, — что Шер скоро к нам вернется.

— Что ты собираешься делать, Шер? — поинтересовалась Дженнифер.

После истории с телефоном они если не подружились, то хотя бы стали нормально общаться. Шер часами сидела у них в камере, массируя Зуки отекавшие ноги и разговаривая с Дженнифер о ее работе, об Уолл-стрит и подобных вещах.

— Не беспокойся обо мне, Дженни, — улыбнулась Шер своей дьявольской улыбкой. — У меня свои планы.

— Какие?

— Я подумываю, не стать ли мне брокером ценных бумаг, как ты, — ответила Шер. — Я считаю, что ты и твои приятели с Уолл-стрит открыли законный способ воровства. Просто вы одеты лучше, когда этим занимаетесь, вот и все.

Дженнифер невесело рассмеялась, затем пожала плечами.

— Не думаю, чтобы бывший заключенный имел право стать брокером, но если тебе потребуются рекомендации, я к твоим услугам.

Шер смотрела Дженни прямо в глаза. Я знаю, ей было очень стыдно, что она попалась копам на крючок, это задело ее гордость. За долгие годы карьеры ее не раз арестовывали, но срок она получила впервые.

— Спасибо, Дженнифер, — холодно ответила Шер. — Но ты уже и так очень помогла мне, сама этого не зная.

Мне надо было тогда сложить два и два и догадаться, что произойдет дальше, но эмоции туманят мозги. После слов Шер наступило неловкое молчание, нарушенное Терезой.

— Давайте выпьем, — предложила она, разливая виноградный сок. — За что будем пить?

И все посмотрели на меня, как будто я платный распорядитель на празднике.

— Вы знаете, — начала я, подумав, — что я уже давно не видела своих дочек. И у меня тяжело на душе, когда я думаю о том, как они выросли и изменились без меня.

Я замолчала и плотно закрыла глаза. Иногда это помогает остановить слезы.

— Мама должна видеть, как растут ее дети. Но однажды они, как птенцы, вылетают из родного гнезда. Вот так и Шер…

— Ты считаешь, что я похожа на ребенка, Мо? — пошутила Шер.

К счастью, мне довольно быстро удалось взять себя в руки.

— Ты знаешь, что я имею в виду, подруга. Я собрала нашу команду, и мы заботились здесь друг о друге. А теперь одна из нас уходит, и нам нелегко это пережить. Да и тебе, признайся, тоже. Кто будет прикрывать твою виноватую задницу?

И тут меня перебила Зуки, испуганная, но счастливая.

— Ой! — воскликнула Она. — Ребенок шевельнулся! Это было здорово.

Я подошла к ней, положила руку на ее живот и сразу же почувствовала слабое шевеление.

— Он будет футболистом, раз так лягается, — улыбнулась я.

— Это будет девочка, — возразила Зуки.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Тереза.

— Моя сестра Луиза сказала, если живот торчит вперед, значит, будет мальчик, а если растет равномерно со всех сторон — то девочка.

Дженнифер тоже подошла к Зуки.

— А можно мне потрогать? — спросила она.

— Конечно. Хотя мне нужно назначить за это плату. Как вы думаете, пакет орешков — нормально?

Я вернулась на свое место и наблюдала за Дженнифер. Она казалась смущенной и, когда почувствовала толчок, вздрогнула от испуга. Я постаралась замаскировать смех кашлем.