Э. Гленвилль - Зулусы наступают

• Название: Зулусы наступают
• Автор: Э. Гленвилль
• Жанр: Исторические приключения

---

Выступая в поход, индуны отдали воинам приказ бить ассегаями в щиты. Гул, напоминающий громовые раскаты, пронесся над долиной. Потом грянула песня — песня воинов-победителей, возвращающихся домой.

Маленький бушмен рысцой следовал за войском. Воины вступили в долину, прорезанную рекой. В дальнем конце долины находился военный крааль, обнесенный колючей изгородью. Хижины вождя и его жен были в пять раз больше каждой из остальных хижин.

В центре крааля виднелась кучка людей: это были индуны, старшины и жены вождя, которых известили о возвращении войска. Стада, захваченные у неприятеля, уже входили в ворота; ревели быки, мычали коровы, слышался стук рогов. Войско остановилось и терпеливо ждало, пока не улеглась пыль, поднятая животными.

Из большой хижины вышел человек; его сопровождали два телохранителя гигантского роста. Увидев вождя, воины подняли свои ассегаи и закричали:

— Байет!

Что означает: «Привет вождю».

Военачальник отдал приказ, и войско лавиной скатилось в долину к воротам крааля. Соблюдая порядок, вбежали воины в ворота и остановились как вкопанные в двух шагах от группы людей, расположившихся перед хижиной вождя. Топнув правой ногой о землю, они снова подняли ассегаи и возгласили:

— Байет!

Гордые своей победой, воины стояли перед вождем.

Деспот скучал. Из-под полуопущенных век он хмуро смотрел на воинов. Глаза у него были тусклые, серые, словно подернутые дымкой, но глубокие складки у подбородка и резкий изгиб губ свидетельствовали о сильной воле и неукротимой энергии. Это был Нерон — жестокий и тщеславный, но власть досталась ему благодаря его энергии и силе.

Подобно Александру и другим деспотам, этот завоеватель-зулус был отравлен сознанием собственного могущества. Воля его была законом, все его желания исполнялись беспрекословно, каждый поступок его почитался священным. Однако подданные его были людьми гордыми и смелыми. Он знал, что они его низвергнут и убьют, если он не будет с ними считаться. Вот почему он обуздывал свою злобу, не давал воли своим чувствам.

Движением руки он подозвал военачальника.

— Значит, ты вернулся… — сказал он.

Ни похвалы, ни благодарности не дождался от него Сирайо. Смысл этих нескольких слов был понятен военачальнику. Вождь намекал на изменника Мозелекаца, который отправился в поход и не вернулся в родной крааль. Мозелекац со своими воинами покинул вождя Чаку и объявил себя независимым.

— Я вернулся, великий вождь, — ответил Сирайо. — Я остался верен моему повелителю.

Чака промолчал. Он окинул взглядом ряды воинов, которые смотрели прямо перед собой, не смея встретиться с ним глазами.

— Я дал тебе десять индун. У каждого индуны был отряд.

— Они вернулись, повелитель. Все здесь, кроме нескольких человек, которые пали в бою.

Глаза Чаки сверкнули.

— Ты уничтожил неверного пса?

— Я шел по тропе, указанной мне военным советом. Я спустился с гор в страну Зоса. Изменника там не было.

— Где он? — проворчал вождь.

— Мои гонцы принесли весть, что он свернул на север. Сделав свое дело, я повернул назад и пригнал тебе эти стада. Теперь разреши мне пойти по новой тропе вслед за изменником.

— Мы об этом подумаем. Десять быков я дарю войску, пять коров возьми себе.

Военачальник повернулся к своим воинам и сообщил им о щедрости повелителя. Затем призвал он м'бонго 7 и приказал ему воспеть вождя.

М'бонго распростерся в пыли перед Чакой, потом вскочил, выпрямился и стал импровизировать песню в честь великого, непобедимого вождя. Чака принимал это как должное, а воины, подхватывая слова песни, поощряли импровизатора. Гул голосов вдохновлял м'бонго, и долго не смолкала песня.

Чака удалился, переваливаясь, как утка. Когда-то он был худощавым и жилистым, но теперь слой жира покрывал его мускулы. За ним, тоже вперевалку, шел первый его знахарь, разжиревший на теплом местечке. Перед уходом вождь отпустил воинов, а военачальнику велел следовать за ним. Втроем они остановились под деревом индаба.

Бушмен Куамма, желая знать, что происходит в военном краале, влез на это самое дерево и спрятался в густой листве. Оттуда смотрел он вниз на вождя, знахаря и военачальника.

Одна из жен принесла скамейку для вождя. Мальчик, заняв место за спиной Чаки, коровьим хвостом отгонял от него мух. Военачальник стоял, опираясь на щит, обтянутый бычьей шкурой, а знахарь тяжело опустился на землю.

Сирайо чувствовал, что ему угрожает опасность, но лицо его оставалось бесстрастным. Вождь и первый помощник его — знахарь — вместе задумали что-то недоброе, и Сирайо терпеливо ждал.

Воины, выходившие из крааля, увидели этих троих и оборвали песню, но индуны крикнули: «Хамба! Идите!» — и воины повиновались. Звуки воинственной песни замерли вдали.

Голос вождя, хриплый и зловещий, рассек тишину.

— Я послал войско в погоню за неверным псом. А пес по-прежнему бродит на свободе. Почему?

Тяжелые веки приподнялись. Вождь посмотрел на знахаря.

— Я спрашивал священные кости, повелитель. Они открыли мне многое.

— Я задал вопрос. Отвечай.

— Те, что идут тропой волка, не достигают цели, о повелитель! — вмещался знахарь.

— Кто этот волк? — спросил Сирайо, перебивая знахаря, который, как казалось ему, заранее придумал ответ.

Чака дал волю гневу.

— Ты, ты этот волк! Ты — предатель, обманувший меня!

— Это сказал тебе знахарь?

— Да, он это сказал.

— Он лжет и знает, что лжет! И ты, вождь, тоже это знаешь.

Чака поднял голову и в упор посмотрел на смельчака. Казалось, гнев его остыл.

Сирайо заметил эту перемену и поспешил использовать благоприятный момент.

— Я вижу, великий вождь, что ты знаешь и помнишь того, кто однажды в минуту опасности прикрыл тебя своим щитом.

Неразумные слова! Не нужно было их произносить. Они напомнили непобедимому не о преданности его слуг, но о зависимости его от них.

— Прошлое не живет. Этот пес, которого я приказал тебе поймать, тоже был когда-то верным слугой.

Он кивнул знахарю. Толстяк, сообразив, откуда дует ветер, произнес заранее приготовленную речь.

Кости открыли ему, что военачальник повел войско по неверному следу. Он хотел соединиться с Мозелекацем, а затем напасть на великого вождя — вождя, который для подданных своих является отцом и прибежищем.

— Ты лжешь, негодная собака!

— Если я лгу, — сказал знахарь, злобно посмотрев на Сирайо, — ты можешь предложить испытание огнем и ядом.

— Это ловушки для слабых. У великого вождя есть ассегаи. Пусть он приведет в исполнение приговор, который ты мне вынес.

Сирайо отшвырнул щит и сделал шаг вперед, подставляя под удар обнаженную грудь. Смело смотрел он на вождя, бросая ему вызов.

Чака заскрежетал зубами, а знахарь-толстяк презрительно щелкнул пальцами.

— У великого вождя есть палач, который казнит виновных.

Сирайо поднял щит и, бросив последний взгляд на деспота, удалился.

— Прикажи позвать палача, повелитель!

— Нет, оставь его. Он — один из моих воинов. Пусть он ждет суда.

Чака встал со скамьи и ушел, а знахарь заковылял к своей хижине, к которой никто, кроме него, не смел приближаться.

Маленький человек, скрывавшийся в листве, посмотрел вслед толстяку, спрыгнул с дерева и бросился в погоню. Прячась в кустах, он обогнал его, присел и натянул тетиву. Две стрелы вонзились в складки толстой шеи. Знахарь завизжал. В густой траве он разглядел пигмея и заорал во все горло, призывая на помощь. Воины, собиравшие хворост для пиршественных костров, нарушили табу и побежали к хижине.

Дрожащей рукой знахарь указал на то место, где видел бушмена. Куамма выпрямился и расхохотался им в лицо. Он пал, пронзенный копьями, но, умирая, он смеялся.

Воины подняли толстяка и положили его под деревом индаба. В предсмертных судорогах он бился на земле. Чака непобедимый пришел, когда знахарь уже перестал корчиться.

— О, великий вождь, он умер от укуса иниоко. Змея следовала за нами, когда мы возвращались домой, и по ночам убивала нас своим жалом. Но военачальник разогнал наши страхи, и мы не боялись иниоко.

Тогда Чака послал за Сирайо и снова поставил его во главе войска.

Глава IV БЕГСТВО. ВСТРЕЧА С ЛЕОПАРДОМ. ЖИВОТНЫЕ, СИДЯЩИЕ НА КОРТОЧКАХ

Три беглеца, покинувшие пещеру, долго плыли по реке. Они бились о подводные скалы, тела их были исцарапаны, ноги и руки онемели от холода. Наконец, измученные и окоченевшие, выбрались они на берег и зарылись в сухой песок. Медленно тянулась ночь.

Когда взошло солнце, Кару встал и отряхнул песок. Его занимали два вопроса: первый — не гонятся ли за ними враги, второй — нет ли поблизости дичи.

Холодная серая река медленно катила свои воды между высоких стен ущелья. Дальше она сворачивала вправо, и низовья ее были скрыты от Кару. Луч солнца упал на поверхность реки, и вода стала золотой.