Дэвид Геммел - Полуночный Сокол

• Название: Полуночный Сокол
• Автор: Дэвид Геммел
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024029-5, 5-9577-1338-4

Король ригантов Коннавар по прозвищу Яростный Клинок ценой нечеловеческих усилий объединил разрозненные племена — и сумел остановить железную поступь завоевателей Империи. Он нажил МНОГО ВРАГОВ. Но самый непримиримый — Бэйн, его НЕЗАКОННЫЙ СЫН. Бэйн — гладиатор, мечом достигший на аренах империи славы к богатства. Бэйну предстоит нелегкий выбор — отомстить Коннавару или спасти десятки тысяч жизней?

---

Еды оставалось совсем немного, и Бануин поел копченого мяса, которое они купили несколько дней назад. Облокотившись о камень, он стал смотреть, как блики огня пляшут на серых стенах пещеры.

Бэйн слишком спешил убивать. Толстяк из таверны был трус и негодяи, но разве это повод зарезать его как свинью?! Хуже того, Бануин понимал, что Бэйн пришел в таверну неспроста. Он сам искал неприятностей, это ясно читалось в его странных глазах, они так и горели в предвкушении насилия. Но ведь с Бануином Бэйн всегда был добрым, казалось, он понимает его неприятие насилия и стремление спокойно жить и учиться. Бэйн всегда защищал его и не предал дружбу, даже когда все отвернулись от них обоих.

Все это так сложно! В хорошем настроении Бэйн способен расположить к себе кого угодно. Бануин вспомнил головорезов-лодочников. Страшно подумать, что скажи любой из них слово поперек, Бэйн убил бы его, не задумываясь. Стал бы он другим, если бы его принял Коннавар?

Подкидывая в костер дрова, Бануин вспомнил, как несколькими неделями раньше спросил мать, как такой великий человек, как король, мог бросить сына.

— Это сложный вопрос, — начала Ворна, — считается, что великий человек должен быть великим во всем. Глубокое заблуждение! Коннавар — хороший человек, и я очень его люблю, но он груб и не умеет прощать. У него, как и у Бэйна, есть еще одно качество — жажда насилия, которую он едва контролирует.

Ворна посмотрела в глаза сына, поднялась и плотно закрыла окна, несмотря на то что в доме было жарко и душно.

— Не хочу, чтобы нас подслушали, Бануин, и не хочу, чтобы ты кому-нибудь рассказал о том, что сейчас услышишь. Обещаешь?

Конечно, мама.

Она села на стул и глубоко вздохнула.

— Много лет назад Коннавар женился на девушке-ригантке по имени Таэ. Он очень ее любил, спас от Морских Волков, рискуя жизнью, а потом привез в Три Ручья. Затем Коннавар стал лордом, и они перебрались в Старые Дубы. Однажды Коннавар пошел к Древу Желаний, чтобы пообщаться с сидхами. Сидхи предупредили, чтобы он не нарушал своих обещаний, какими бы незначительными они ни казались.

Но вскоре после того он пообещал Таэ, что к полудню вернется в Старые Дубы, чтобы отвезти ее на живописное озеро, о котором они слышали. Однако, возвращаясь домой, у хижины на холмах он увидел женщину.

— Это была Ариан, — подсказал Бануин.

— Не перебивай.

— Но я знаю, что было дальше — они занимались любовью и родился Бэйн.

— Послушай! — прошипела Ворна. — В детстве Ариан была милым ребенком, но она была… — Ворна не могла подобрать слова. — Ты не должен никому рассказывать об этом.

— Я ведь уже обещал. Продолжай.

— Еще девочкой она познала многих мужчин. Она выходила на дорогу через холмы и отдавалась мужчинам за деньги. Ей это было необходимо, и она думала, что никто об этом не знает. Никто, кроме дочери земли Эриаты, которая помогла ей избавиться от нескольких детей. Но я знала. Она была помолвлена с Коннаваром, но когда он сразился с медведем и все думали, что он умрет от ран, Ариан встретила Касту и в праздничную ночь вышла за него замуж. Но, как известно, Коннавар не умер, он поправился и окреп. Он не простил Ариан и стал ее избегать.

В тот ужасный день он увидел ее, одиноко стоящую у хижины, и былые чувства ожили. Она заплакала и прильнула к нему, вымаливая прощение. — Ворна вздохнула. — Мужчины только кажутся сильными, Бануин. Похоть всегда оказывается сильнее рассудка. Муж Ариан был в отъезде, и Коннавар не устоял перед ее чарами.

А в Старых Дубах его возвращения дожидалась Таэ, чтобы вместе поехать к озеру. Когда стало ясно, что Коннавар не приедет, она попросила Руатайна отвезти ее, и тот согласился. Но на пути к озеру их подстерегали бандиты, кровные враги Руатайна. Стрела, предназначенная Руатайну, поразила Таэ. Коннавар забыл предупреждение сидхов, и его жена погибла.

Когда Коннавар узнал о случившемся, у него словно помутился рассудок. Те убийцы были из паннонской рыбацкой деревушки, и их послал тамошний князь. Коннавар отправился в ту деревню один. Убив князя и его сыновей, он спалил деревню дотла. Он поджигал каждый дом и убивал всех, не жалея ни женщин, ни детей. Эта слепая ярость никого тебе не напоминает?

Напоминает Бэйна.

Да, Бэйн весь в отца. Оправившись от горя, Коннавар осознал, что натворил. Чувство вины тяготит его и по сей день. Он не мог и смотреть на Ариан и на людях ни разу не заговорил ни о ней, ни о ребенке. Само существование Бэйна постоянно напоминает ему о нарушенном обещании и ужасных поступках, которые он совершил.

— Ариан всегда казалась мне хорошей, — проговорил Бануин.

— Ты не понял, — горячилась Ворна, — разве я сказала, что она была плохой? Я сказала, что ей были нужны мужчины, то есть она была слабой, если хочешь, а не плохой. Она была хорошей матерью Бэйну и очень доброй. Мне кажется, она всегда любила Коннавара, и точно так же, как и он, чувствовала себя виноватой. — Ворна вздохнула. — Они одинаково виноваты, но, как ты сказал, Коннавар — великий человек, и его простили. Ариан же осталась в памяти как шлюха, из-за которой погибла Таэ. Это несправедливо. От нее отвернулись даже члены ее собственной семьи. В основном, конечно, Гованнан, но и ее сестра Гвидия никогда не приглашала ее в Семь Ив.

— А почему Бэйну об этом не рассказывают?

— Зачем? Он очень ее любит и считает почти святой. Он единственный, кто по-настоящему любил Ариан. Она сама могла рассказать ему все, если бы захотела, но она решила иначе.

— Это все так трагично, — сказал Бануин, — но история еще не закончилась. Ариан мертва, но жив Бэйн, а с ним и вся горечь.

— Даже если признать правду, горечь не исчезнет, поверь мне, сынок, — отозвалась Ворна.

— Но ведь Бэйн ни в чем не виноват, — настаивал Бануин, — его мать изменила мужу, Коннавар — жене, а больше всех пострадал Бэйн.

— Они все пострадали. — Ворна с нежностью посмотрела на сына и потрепала по щеке. — Говорят, именно в правде заключена свобода. Иногда это так, но чаще всего нет. Правда может быть словно кинжал в сердце. Когда твой отец умер и родился ты, меня разрывали радость и боль. Я не понимала, как мне жить дальше. Однажды, взглянув на твою колыбель, я подумала, что любовь принесла мне одно горе, а вовсе не счастье. В тот момент мне хотелось, чтобы никогда не было ни тебя, ни твоего отца, ни любви вообще. Это — правда, Бануин, и как тебе она?

— Я тебя понимаю. И не чувствую ни горечи, ни боли.

— А если бы ты об этом узнал лет пять назад, когда над тобой издевались мальчишки?

— Меня бы это добило, я был слишком молод, чтобы что-то понять.

— Да, ребенок по-своему понимает правду: «Мама меня не-любит» или «Я никому не нужен». Примерно так и случилось с маленьким Бэйном. Коннавар не признал его, значит, Коннавар ненавидит и его, и маму. Значит, Коннавар плохой, значит, он враг. Вот так Бэйн понял правду, и эта правда не дает ему покоя.

— А можно хоть как-то ему помочь?

— Не знаю. В Бэйне много силы, преданности и доброты. — Ему могут помочь настоящие, верные друзья. Будь ему хорошим другом — и ты ему поможешь.

— Я не оставлю его, — пообещал Бануин.

— От танца огненных бликов на стене пещеры Бануина клонило в сон. Выглянув из пещеры, он заметил, что Бэйн все еще сидит на утесе. Бануин заставил себя встать и устало поплелся к утесу.

— Чудесная ночь, — проговорил он и уселся рядом с Бэйном, свесив ноги.

— Чудесная, — согласился Бэйн, — некоторых ночь пугает, а я люблю темноту. Она дарит покой и кажется бесконечной. В детстве, когда мне было лет пять-шесть, мама брала меня ночью на Ригуанские водопады. Мы купались при свете луны, и я, помню, мечтал стать рыбой, чтобы плавать всю жизнь. Я так любил эти ночи! Накупавшись, мы вылезали на берег, мама разводила костер, и мы ужинали. Потом мне всегда хотелось спать, мама накрывала меня одеялом, и я засыпал положив голову ей на колени. Мне было так спокойно, что я даже не видел снов.

— Странно, — проговорил Бануин, — хорошие воспоминания часто навевают грусть. Я всегда грущу, вспоминая Большого Человека. Помню, ребенком я постоянно выбегал во двор, чтобы посмотреть, не идет ли он к нам в гости. А завидев его, радостно вопил и бросался навстречу. А теперь, стоит вспомнить его лицо и синие глаза, комок подкатывает к горлу. Все могло быть иначе, если бы он не погиб в той битве.

— Может быть, да, а может быть, и нет, а что, если бы… — отозвался Бэйн. — Одно время я часто играл сам с собой в эту игру. Глупая игра. Что было, то было, и ничего не изменишь. Если бы я мог снова прожить сегодняшний день, я бы за милю обошел «Зеленый призрак», а если бы и зашел, то просто поколотил бы толстяка. Но ничего не вернешь, и я не могу снова оказаться с мамой у Ригуанских водопадов и есть на ужин пирог.

— Жизнь бывает несправедливой, — согласился Бануин.

— Но бывают и счастливые моменты, — рассмеялся Бэйн. — Однажды мы с твоей мамой спасли барсучонка. Он был слепым, но она смогла его вылечить, а потом мы отнесли его обратно в лес и смотрели, как он бежит к новой жизни. Что это была за ночь! Я иногда представляю, что барсучонок стал большим и сильным, нашел себе пару и у них появились барсучата. Может, так и случилось, но, возможно, его убили охотники. К счастью, я никогда об это мне узнаю.