Дэвид Герролд - День проклятья

• Название: День проклятья
• Автор: Дэвид Герролд
• Жанр: Научная Фантастика

Дэвид Герролд. День проклятия Издательства: Александр Корженевский, Армада-пресс, 2001 г. Твердый переплет,Формат: 84x108/32 Переводчик:Петухов С. От издателя: `День проклятия` – второй роман известного американского фантаста Дэвида Герролда из цикла `Война с Хторром`. Что делать, если на вашу планету прибыли инопланетяне, мягко говоря, несовместимые с ее экологией? Ужаснуться? Впасть в отчаяние? Начать борьбу синоземным агрессором? Однозначных решений быть не может, потому что нет однозначных ответов. Остается каждому заниматься своим делом: ученым изучать, воинам защищать...

---

Я еще раз взглянул на уборщика – более отвратительной твари видеть не доводилось – и пошел вниз за кро-ликособаками.

Хотел бы я знать, как глубоко мы опустились, если вообще оставались на Земле.

В. Почему хторранин откусил у вице-президента только одну ногу?

О. Чтобы тот мог стоять на другой.

64 «ПРИВЕТ, ДЕЙВ!»

Сливки – не единственное, что плавает на поверхности.

Соломон Краткий

Столь хорошо обставленного гнезда нам еще не доводилось видеть. И такого обжитого. Оно представляло собой наиболее полный срез хторранской экокультуры.

А я не имел ни малейшего представления, что здесь к чему.

На стене виднелись гроздья каких-то штуковин, похожих на сливы. От них исходил сильный и вкусный запах. Еда? Или нет? Откуда мне знать? Здесь же росли кустики ягод. Зачем? Под потолком болталась сеть – то ли живая, то ли нет. Интересно, что подумал бы хторр о шелковых шторах моей мамули, кроме того, что их можно сожрать?

Я направлял передатчик на все, что видел. Доктор Зимф и экологический отдел получат информацию для размышлений на много лет вперед. Жаль только, что этих лет у нас не будет. Интересно… смог бы я здесь жить, стать обитателем гнезда?

Вот что нам действительно необходимо: кто-нибудь должен жить с хторранами.

И это становилось реальностью. Ведь они пока не сожрали меня.

Это «пока» тревожило.

– Хрпл?

Наверх из-за поворота выполз маленький червь. Я отступил в сторону. Он был всего величиной с собаку, но подвижен и любопытен. Уставившись на меня, он не отводил глаз. Так, с повернутыми назад глазами, и уполз за поворот. Очевидно, его послал отец. Или мать? Или кто там у них бывает?

Проклятье! Слишком мало мы знаем,

К тому же где-то на полпути я забыл, как быть обезьяной, и теперь не знал, кто я такой.

Кроликособака потянула меня за собой. Я не стал упираться. Мы все шли и шли вниз, сворачивая то влево, то вправо, пока я окончательно не запутался. Под семью куполами располагался целый лабиринт. Кто – или что – выкопал его? Как он сумел?

– Медальончик, видишь все это?

– Отлично вижу. Ш-ш.

Откуда-то донеслась песнь червей. Глубокая, ритмичная, успокаивающая, бесплотная, неземная, она отдавалась эхом в тоннеле.

Сколько хторран пело ее? Четверо или больше? Боже, как это прекрасно! Ничего более захватывающего я в своей жизни не слышал. Я обогнал кроликособак, более не нуждаясь в их подсказках.

Мне хотелось добраться до самого сердца песни. Увидеть поющих. Стать одним из них. Внимать звукам всей душой. Снова погрузиться в нее…

Как в песню стада.

Как…

Кроликособаки увлекли меня в боковой тоннель; пение осталось позади. Наверх, за угол – и мы очутились в тускло освещенной комнате, полной маленьких кроли-кособак – в их гнезде. Они бормотали, взвизгивали, подпрыгивали, кувыркались и…

Среди них оказались человеческие детеныши. Четырехлетний светловолосый малыш, еще не научившийся толком ходить, вышел вперевалку со счастливой улыбкой на неумытой мордашке. Несмотря на голенькое грязное тельце, выглядел он здоровым и упитанным.

– Привет, Дейв! – обратился он ко мне. – Привет, Дейв!

Остальные детишки остались сзади. Их было трое: совсем еще кроха, даже ползавшая с трудом, девочка лет семи и свернувшийся калачиком десятилетний мальчик. Он сосал большой палец, ни на что не реагируя и ничего не замечая.

Девочка недоверчиво уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Ползунку было не до меня; он со счастливым видом ворковал сам с собой.

– Вот дерьмо, – прошептал я. – Боже, нет. – И снова: – Вот дерьмо.

Продолжать операцию? Выяснять, что еще есть в гнезде? Или спасать детей? Что важнее?

Я колебался. Разрывался на части.

Песнь червей. Дети. Передатчик. Задание. Вопросы. Все навалилось разом.

В груди разгорался костер.

– Маккарти, что случилось?

– Я не могу оставить их здесь.

– Ваше задание…

– Плевал я на задание. Такого мы не предвидели. Тишина.

– Маккарти, послушайте. Мы почти установили контакт с хторрами. Не губите все дело!

– Если я оставлю их здесь, знаете, что с ними случится?

– Вы не можете знать этого.

– Я знаю.

– Это совсем другое дело.

– Как раз этого вы знать не можете. Снова тишина.

– Маккарти?

– К черту! Заткнитесь. Медальон заткнулся.

Они были, конечно, правы.

Но эта правота не имела ничего общего со справедливостью. Вокруг удивленно тараторили Кроликособаки, пытаясь тянуть меня то в одну, то в другую сторону. Я больше не понимал, чего от меня хотят.

Проклятье! Ну почему это выпало на мою долю?

– Привет, Дейв!

Черт возьми, я знал, что сейчас сделаю! Почему я так дрожу? Я поднял малыша, крепко прижал к груди, потерся носом о его шейку, поцеловал и сказал:

– Привет, засранец.

Я взъерошил ему волосы, и он засмеялся. Пусть он обделан, я ведь тоже в дерьме.

Все люди такие. Мы провоняли хторрами, красной гнилью, отчаянием и песнями червей.

Раздвинув кроликособак, я шагнул к девочке. Присел на корточки, чтобы ее лицо оказалось на уровне моего, и сказал:

– Здравствуй. Меня зовут Джим. Я пришел, чтобы отвести тебя домой. Хочешь домой?

– Где моя мама?

– Ты хочешь пойти домой? – повторил я.

– Моя мама умерла.

– Ты пойдешь со мной.

– Где моя мама?

«Ты ведешь себя глупо. Очнись, Джим! Она не слышит тебя».

Я повернулся, подобрал ползунка и положил его на руки девочке.

– Ты понесешь ребенка, договорились? – твердо сказал я. И повторил как приказ:

– Ты понесешь ребенка.

Она кивнула.

Отлично.

Может, у нас есть шанс. Что подумают хторране о том, что я увожу детей из гнезда? Впрочем, какое мне дело? Я должен! И все же как они воспринимают наших детей? Как разновидность кроликособак? Или разновидность закуски? Коли на то пошло, не служат ли кроликособаки тоже закуской? Экологически чистая хторранская жратва – в каждую упаковку добавлен один ребенок. Тьфу, гадость.

Я опустил малыша на землю, – он еще мог идти сам, – и повернулся к мальчику, свернувшемуся в позе эмбриона. Распрямил ему конечности; он не сопротивлялся.

Возможно, он был без сознания. Не оставить ли его здесь? Как же. Не оставить ли здесь мое самоуважение? Я поднял пацана и взвалил на плечо, как вязанку дров.

Взял детей за руки, и мы пошли вверх по тоннелю. Кроликособаки не пытались остановить нас.

Тоннели выглядят иначе, когда поднимаешься наверх, – труднее идти. Я не был уверен, что этот путь выведет наружу, но понимал: если все время идти в гору…

Я снова услышал песнь. Необходимо устоять перед ней.

Но свернул не там – и мы оказались в комнате, куда попадать не следовало.

Такой огромной комнаты я еще не видел. Ее заполняли черви.

Нет. Ее заполнял червь.

Один.

Свет был тусклый, песнь червей подавляла, но все-таки я увидел…

В комнате находились три папы-червя, – мы их называли «альфами». Остальное пространство занимал один гигантский хторранин, напоминающий красный дирижабль в небе, до которого так отчаянно пытались дотянуться сородичи.

Он был размером с грузовик, знаете, такой двадцати-шестиколесный? Даже еще больше. Габариты не позволяли ему двигаться. Он представлял собой просто красную волосатую запеканку. Глаза достигали метра в поперечнике. Они медленно повернулись ко мне, моргнули. Шорох отдался эхом: СССПППУУУТТТ-ПППФФФУУУТТТ.

Урчание червя напоминало гул приближающегося землетрясения, отдаваясь в моих костях. Он пел. Звенящие струны пронизывали мой череп.

Кто он?

Папы-черви терялись на фоне громадины, но они тоже пели. Прижимались к нему, щебетали, хрипели…

Я уже видел это.

Тысячу лет назад.

Войдя в гнездо, я увидел семью червей, которые сплелись и пели. Я дотронулся до них. Прижался к ним. Здесь было то же самое. Только в увеличенных размерах.

«Альфы» были здесь младшими. Они составляли семью этого гигантского царя червей.

– Боже мой!

Неужели это и есть тот разум, который мы ищем? Нет, не может быть. Какую чудовищную шутку сыграла Вселенная с человеческой расой? Эта раздувшаяся обрюзгшая тварь казалась пародией.

Она произнесла:

– Блуф-ф!

По комнате пронеслось эхо. Девочка захныкала.

– Не бойся, малышка, все в порядке, – сказал я.

И потом совершил самый храбрый поступок в своей жизни: начал отступать. Мы медленно пятились обратно в тоннель.

– Сюда, – показал я подбородком. – Надо просто идти. Не останавливаться. Держи крепче малыша. Ну, пошли домой. Может быть, наверху нас ждут добрые сильные люди. Ты меня слышишь, медальон?

Передатчик молчал.

Дерьмо!

Не переставая, я болтал с детьми. Обезьяне во мне больше нечего делать. Я должен заставить их быть людьми, отвести наверх. Впереди что-то зарокотало.

Звук был пурпурный, поэтому я попятился с детьми в боковой ход. Створчатые двери распахнулись, и мы спрятались за ними, в то время как вниз по тоннелю проскользнули два, три, четыре больших хторранина, что-то бормоча на ходу. Не думаю, что это были «альфы», но они вполне могли стать ими.