Густав Грюнебаум - Классический ислам. 600-1258

• Название: Классический ислам. 600-1258
• Автор: Густав Грюнебаум
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1988

Известный американский исламовед освещает историю зарождения и развития ислама и арабского Халифата вплоть до падения его столицы Багдада под натиском монгольского завоевания.

---

Христианизация пограничных областей означала, что районы, остававшиеся языческими, в какой-то степени познакомились с христианами и христианством. Это, а также проникновение на полуостров иудаизма оказало наибольшее интеллектуальное воздействие на культурное развитие арабов. Греческая церковь большей частью препятствовала деятельности еретических общин, состоявших из негреческих подданных империи; последние, в свою очередь, отсылали отколовшиеся группы в отдаленнейшие пограничные области. Таким образом, христианство зачастую представало перед бедуинским миром в облике, существенно отличавшемся от нашего представления об этой религии. Судя по древней арабской поэзии, догматика мало кого интересовала; воображение поэтов волновали лишь отшельники и религиозные процессии. По свидетельству поэзии, христианское паломничество также было обычной языческой формой поклонения богу или святым. Более того, христиане принимали участие в паломничестве к святилищу в Мекке, покровитель которого был для них просто «бог»; отказ нескольких племен присоединиться к этому ритуалу привел к обвинению их в безбожии.

По-видимому, только монофизиты после реорганизации, проведенной Якобом Бардеаной (Барадеус, епископ Эдессы), постоянно стремились к обращению бедуинов: в большие становища назначали епископов. От монофизитов, которые во второй половине VI столетия стремились к объединению, гассанидские князья заимствовали новый политический курс, что поставило их в оппозицию к центральному правительству Византии и в конце концов ускорило их гибель. Но деэллинизацию невозможно было остановить, греки отступали шаг за шагом. Когда в начале VII в. персы завоевали Сирию, они подвергли гонениям греков, но защитили сирийцев; в 610 г. монофизитские церкви заключили союз под эгидой Персии.

В результате проникновения несториан в Месопотамию в Хире была основана епархия, глава которой Хосеа около 410 г. появился в синоде. В то время как монофизиты-арабы продолжали вести кочевую жизнь, несториане из Центральной Месопотамии и главным образом из Хиры объединились в общину «слуг бога» (ибад), что делало бессмысленным племенное разделение. Они оставили печать на культуре Лахмидского государства VI в., хотя сама династия в отличие от Гассанидов не приняла христианства, за исключением последнего правителя. Ибад можно рассматривать как предшественницу исламской уммы, «общины», ибо это был первый известный пример, когда арабские «ораторы» оказались объединены общей идеологией; эта группа, подобно мусульманской общине в начальные годы ее существования, сочетала административные функции племени с функциями религиозного братства. В целом контакты Западной и Центральной Аравии с лахмидским центром, по-видимому, были более прочными, чем с Гассанидами. В конце языческого периода царский двор в Хире некоторое время привлекал к себе почти всех известных поэтов; и все же восточные культурные центры оказали на развитие ислама не большее влияние, чем северные.

Так или иначе, это была оппозиция персам; в 611 г. (в некоторых источниках указан 604 г.) она привела к битве при Зу-Каре, в которой племя бану бакр и несколько других племен, присоединившихся к нему, в союзе с остальными арабами наголову разбили персов. Непосредственных результатов это событие почти не имело, но, рассматривая его ретроспективно, мы видим, что оно свидетельствовало о появлении у арабов национального самосознания и означало пробу сил для грядущей политики завоеваний.

Хотя христианство оказало воздействие на арабский мир и даже было воспринято многими племенами и хотя иудаизм также сумел завоевать прозелитов, но тем не менее язычество понесло незначительные потери в северной зоне арабской культуры. Но трудно отказаться от впечатления, что оно продолжало существовать скорее в силу традиции и из-за отсутствия организованной оппозиции, чем вследствие каких-то глубоких убеждений. Разумеется, ученые, которым мы обязаны свидетельствами о доисламском периоде, подвергали основательной цензуре материал, который они сохраняли, в какой-то степени они сами составляли свою информацию. Не было воздвигнуто никаких памятников, на основании изучения руин которых мы могли бы сделать хоть какие-то выводы; унаследованное исламом святилище, построенное из камня, Кааба («куб») в Мекке, было, вероятно, единственным. Однако из литературных источников явствует, что религиозная атмосфера, особенно в северной части полуострова, была чрезвычайно единообразна: одно и то же благочестие отражается в «красном камне» – божестве южноаравий– ского города Гайман, в «белом камне» Каабы из ал-Абалата (возле Табалы, к югу от Мекки) и «черном камне» в самой Мекке; Каабы Наджрана, ал-Абалата и Мекки одинаковы и по содержанию, и по форме. Это совершенно естественно, ибо божественное начало в те времена, как правило, ассоциировалось с каменными фетишами, горами, особыми скальными образованиями или деревьями необыкновенной высоты. Этот обычай живет и в наши дни; священные места язычества до сих пор играют свою роль – в качестве могил святых или пророков.

Однако создатели исламской традиции, очевидно, правы, когда говорят, что религия джахилийи, «эпохи невежества», поразительно бедна мифами и не обнаруживает даже намека на попытку объединить многочисленных богов в пантеон. Это обусловливалось, хотя бы частично, отсутствием духовного сословия. Существовали, конечно, святилища, которые были одновременно и собственностью, и объектом поклонения отдельных семей, ·– следы этого можно обнаружить даже в Мекке, – но влияние этих семей территориально было весьма ограниченным. Только однажды в качестве вождя большой группы племен, рабиа, появился первосвященник с титулом афкал; титул этот – вавилонского происхождения и ошибочно употреблялся как собственное имя. Сами кочевники, которые возили с собой (и до сих пор возят) отдельные священные предметы или нечто вроде идолов, имели мало касательства к местным богам. Культ неба, общий для семитов, играл важную роль и в Аравии; в Коране есть несколько косвенных указаний на это, например Авраам борется за признание истинного бога, пройдя стадию поклонения звездам.

Фатализм и культ звезд тесно связаны с античностью; в Аравии даже в Коране богиня Судьбы появляется вместе с Венерой, богиней утренней звезды, и еще с одной, безымянной богиней. Это – «дочери Аллаха», столь любезные язычникам, тогда как Манат в арабском языке представляет собой двойника эллинистического Tyche – Дахр, роковое «Время», которое уносит людей и лишает их существование цели и смысла и к которому с почтением относились более поздние поколения язычников, особенно поэты. Дахр может, подобно вечному Хроносу митраизма и зурван-ской теологии, ассоциироваться с универсальным правителем и пожирателем всего сущего.

Другая идея, общая для семитских народов, заключается в отношении к высшему (местному) богу как к царю. В арабском мире это можно обнаружить у самудитов, но, по-видимому, такая традиция просуществовала недолго; во всяком случае, «малик» не встречается среди божественных имен, которые дошли до нас, хотя его перенесение на единого бога ислама сохранило его в мусульманских именах, например в имени халифа Абд ал-Малика («слуга царя»). С ним сравнимы термины рахман или рахим, употреблявшиеся для обозначения верховного бога, «Милостивого»; мы встречаем их в сафаитском, пальмирском и сабейском языках; они сохранились и приобрели известность, когда были перенесены на Аллаха. То обстоятельство, что бог ислама получил наиболее абстрактное из всех возможных имен – ал-илах, Аллах, «единственный бог», в значительной степени объясняется, несомненно, языковыми особенностями окружения Мухаммада; известное значение имели отсутствие связи этого имени с любыми ассоциациями и определенное сопротивление, оказывавшееся чуждой терминологии. Вполне оправданным представляется и предположение, что даже до Мухаммада Кааба была первым и самым главным святилищем именно Аллаха, а не набатейского Хубала или 359 прочих членов астрологического синкретического пантеона. Обход вокруг святилища (таваф), участие в богослужении (вукуф), бескровное и кровавое жертвоприношения были основными культовыми элементами повсюду на полуострове; общим явлением для всех арабов была и хима – участок земли, закрытый для нечестивцев, священная земля, дававшая право убежища всем живым существам; карам, территория, окружавшая мекканскую Каабу, – наиболее яркий пример этого.

В сознании членов мусульманской общины сохранилась память о небольшой группе взыскующих бога, один из членов которой был родственником первой жены Мухаммада и вошел в историю основания ислама. Понятны побуждения этих людей, обращавшихся как к альтернативам к иудаизму, христианству или расплывчатому монотеизму, однако многих из них можно идентифицировать лишь мифологически, не как исторические личности, а как персонифицированные символы постоянного беспокойства и духовных исканий. По-видимому, они резко выделялись из своего окружения, но бесспорно, что гонениям они не подвергались. Все они – аскеты. Как это ни удивительно, ни об одном из них не сохранилось сведений, что в конце своего пути он обрел успокоение в лоне мусульманской общины. Современники знали их как хунафа (ед. ч. –ханиф) – арабизированное сирийское каппа – «язычник». В языке церкви это слово употреблялось для обозначения еретиков, которыми считались эллинистические ренегаты (даже манихейцев проклинали как «язычников»). Его приблизительное арабское значение – монотеист, не принадлежащий ни к одному определенному вероисповеданию, – может лучше всего быть понято, если считать, что ханпа, или ханиф, было в первую очередь и главным образом обозначением инакомыслящего; диссиденты, индивидуалисты и в дальнейшем назывались хунафа. Симпатия, которую к ним питали и современники, и последующие поколения, проливает свет на распространенное недовольство унаследованной религией, сохранение которой делало невозможной полную интеграцию в ближневосточную культурную сферу.