Юрген Граф - Великая ложь XX века (с дополнительными иллюстрациями)

• Название: Великая ложь XX века (с дополнительными иллюстрациями)
• Автор: Юрген Граф
• Издательство: Сенеж
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-89123-040-2

Впервые русский читатель держит в руках единственный в России полный перевод книги Ю. Графа «Великая ложь XX века», содержащий сенсационные разоблачения мифа о так называемом «холокосте». Судьба евреев во время Второй мировой войны явилась объектом спекуляции ведущих западных закулисных кругов. По этой причине правда о «холокосте» находится под запретом во многих так называемых «свободных» странах.

Мы еще раз хотим порадоваться за нашего читателя, к которому, ломая барьеры лжи, наконец-то дошла правда о подлинных событиях тех лет.

---

«Бывало, если женщины, выводимые из помещения зондеркоммандой, замечали, что их ждет, они выкрикивали всевозможные проклятия. Я видел также, как одна женщина, когда двери камеры закрывались, хотела вытолкнуть из нее своих детей и со слезами кричала: „Оставьте в живых хотя бы моих дорогих детей!“ Было много душераздирающих сцен, которые трогали всех присутствующих. Весной 1942 года сотни людей в расцвете лет шли на смерть в газовые камеры под цветущими плодовыми деревьями крестьянского хутора, ничего не подозревая. У меня перед глазами до сих пор стоит эта картина начала и конца жизни».

После Гёсса комендантом Освенцима был (с 1 декабря 1943 до 18 мая 1944 года) Артур Либехеншель. Его тоже передали полякам и повесили. Третьего и последнего коменданта лагеря Рихарда Бера не повесили и даже не судили. В другом месте мы подробнее расскажем о его необычайной судьбе.

Признания Гёсса, наряду с его записками из польской тюрьмы, ныне в какой-то мере являются «Великой хартией холокоста». *

Хотя в 1945 году союзники могли сколько угодно снимать и фотографировать в освобожденных лагерях, спокойно исследовать своими химиками и инженерами сохранившиеся и разрушенные газовые камеры, подвергать вскрытию обнаруженные в лагере трупы, признания Гёсса были выбраны как главное доказательство наличия газовых камер и геноцида евреев. На них зиждется наше представление об Освенциме, ими начинаются и ими кончаются гекатомбы Освенцима и соответственно холокост, а поскольку об Освенциме понаписано и рассказано раз в пятьдесят больше, чем о всех других лагерях уничтожения, то никто не будет верить в Треблинку и Собибор, если ложью окажется традиционное представление об Освенциме.

Если поближе приглядеться к показаниям Гёсса, то сразу бросается в глаза совершенно абсурдный факт — показания были сделаны на английском языке. Суд по анкете, Гёсс действительно в какой-то степени знал английский — он выучился ему в середине 1920-х годов, когда долгое время сидел в браденбургском централе за соучастие в политическом убийстве, — но смешно думать, будто он добровольно изложил по-английски судьбоносное признание. Логичнее предположить, что оно было сочинено английским оперуполномоченным и Гёссом только подписано.

Приведем несколько отрывков из немецкого перевода этого документа [132]:

«Я командовал в Освенциме до 1 декабря 1943 года и думаю, что там было уничтожено газом, казнено и сожжено не менее 2,5 млн. человек; еще полмиллиона умерло от голода и болезней, что увеличивает общее число жертв до 3 млн. погибших … Только в Освенциме, летом 1944 года, мы казнили приблизительно 400 000 венгерских евреев …

Массовое уничтожение газом началось летом 1941 и продолжалось до осени 1944 года … «Окончательное решение» еврейского вопроса означало полно истребление евреев в Европе. У меня был приказ: создать в июне 1941 года в Освенциме приспособления для истребления. В то время строились еще три лагеря уничтожения: Белзец, Треблинка и Волзец. Эти лагеря подчинялись айнзатц комманде полиции безопасности и СД. Я бывал в Треблинке, чтобы посмотреть как идет уничтожение. Комендант Треблинки сказал мне, что за полгода он ликвидировал 80 000 человек. Он занимался главным образом ликвидацией евреев из варшавского гетто. Применял угарный газ, но, по его мнению, выбранные способы были не очень эффективными. Построив в Освенциме помещение для уничтожения, я поэтому использовал циклон Б, кислоту в кристаллах, которую в камеру смерху бросали через небольшое отверстие. Для уничтожения людей в камере требовалось 3...15 минут в зависимости от погоды. О том, что смерть наступила, мы узнавали по прекращению криков. Обычно мы ждали полчаса, а потом открывали двери и удаляли трупы. По сравнению с Треблинкой мы ввели еще одно улучшение: там было 10 газовых камер и каждая вместимостью на 200 человек, мы же в Освенциме выстроили одну, но в ней помещалось 2 000 человек.

Жертвы отбирались следующим образом: прибывшие заключенные обследовались двумя эсэсовскими врачами, работавшими в Освенциме. Заключенные двигались перед одним из врачей и тот знаком решал их судьбу. Трудоспособные направлялись в лагерь, остальные без промедления — в места уничтожения. Все маленькие дети, независимо от возраста, ликвидировались, ибо из-за возраста работать они не могли …

Приведенные данные не выдуманы, это заявление я делаю добровольно и без принуждения. Прочтя написанное, я подписываю его 5 апреля 1946 года в Нюрнберге, Германия»

Итак, судя по процитированному признанию, в газовые камеры «бросали» циклон Б. Затем, через полчаса, члены зондеркоманды входили в камеру, вытаскивали трупы, снимали кольца и вырывали золотые зубы. Гёсс так изображает в своих краковских записках нерадостный труд трупных мародеров [133]:

«Столь же необычным было и поведение членов зондеркоманды. Они прекрасно понимали, что по окончанию акции их явно ждет судьба тысяч своих соплеменников, уничтожать которых они во многом помогали. И тем не менее они работали усердно и это меня всегда поражало. Они не только никогда ничего не говорили жертвам об их участи и помогали им раздеваться, но и применяли силу к упорствующим. Они сопровождали беспокойных и держали их при расстреле. С этими жертвами они обращались таким образом, что те не видели унтера с приготовленным ружьем, которое он поэтому незаметно приставлял к затылку. Точно также они вели себя с больными и дряхлыми, которые не могли дойти до газовой камеры. Все это делалось с такой самоотдачей, будто зэки сами были экзекуторами. Вытаскивали трупы из камер, вырывали у них золотые зубы, срезали волосы, перетаскивали в ямы или печи. Поддерживали огонь в ямах, переплавляли собранный жир, ворошили для притока воздуха горы горящих трупов. Эту работу они проделывали с тупым равнодушием, как будто для них она была чем-то привычным. Транспортируя трупы, они ели и курили. От еды не отказывались даже во время страшной работы по сжиганию трупов, уже давно лежавших в братских могилах».

Как известно, евреев из зондеркоманд через определенное время самих отправляли в газовые камеры и сжигали. Однако один из членов зондеркоманды, словацкий еврей Филип Мюллер, чудесным образом спасся, пять раз избежав смерти, и в 1979 году, через 35 лет после трагедии, нарушил свое молчание относительно страшных событий и стал одним из коронных свидетелей холокоста. В свое время его книга «Особое обращение» была воспета до небес на страницах газет; Клод Ланцман, режиссер учебного фильма «Шоа», идущего 9,5 часов, в своем душещипательном предисловии к французскому изданию утверждает, что в книге любой эпизод несет на себе печать правды.

Мюллер о своем первом деле в качестве участника зондеркоманды рассказывает следующее [134]:

«Перед нами, между чемоданами и рюкзаками, лежали горы мертвых мужчин и женщин, наваленных друг на друга. Я окаменел от ужаса. Я даже не понимал, где я и что здесь происходит. Резкий удар, за ним рычание Штарка: „Давай, давай! Раздевай трупы!“ заставили меня делать то, что делали другие узники, которых я лишь сейчас заметил. Передо мною лежал труп женщины. Сперва я снял с нее обувь. Мои руки при этом дрожали и все мое тело стало содрогаться, едва я начал стягивать с нее чулки …

Страх перед дальнейшими побоями, ужасный вид сложенных трупов, горький дым, гудение вентиляторов и блики пылающего пламени из помещения крематория — весь этот адский хаос настолько парализовали мои движения и мои умственные способности, что я как загипнотизированный исполнял любой приказ … Морис и я продолжали раздевать трупы. Я осторожно оглядывал помещение, где лежали трупы, сзади, на бетонном полу, я увидел небольшие, зелено-голубые кристаллы. Они лежали россыпью под отверстием, пробитом в потолке. Там же находился большой вентилятор, лопасти которого вращались с гудением …

Я стал вглядываться в лица мертвых и ужаснулся, узнав бывшую одноклассницу. Без сомнения, то была Иолана Вейс … Узнал я и другого мертвеца — Рику Грюнблал, нашу соседку в Шереде … Горели все шесть печей, когда Штарк приказал тащить к ним по мокрому бетонному полу обнаженные трупы. Фишль ходил от одного трупа к другому, открывая каждому рот железной палкой. Если он находил золотой зуб, то вырывал его щипцами и кидал в жестянку».

В другом месте Мюллер упоминает о том, сколько времени проходило между умерщвлением газом и осквернением трупов [135]:

«С вечера газовые камеры пятого крематория в течение четырех часов поглотили и истребили три транспорта. После того как крики, стоны и хрипы умолкали, газовые камеры несколько минут проветривались. Затем эсэсовцы гнали команд заключенных вытаскивать трупы».

Мюллер столкнулся с ужасами и за стенами газовых камер [136]:

«Время от времени в крематорий заходили врачи-эсэсовцы, в основном гауптштурмфюрер Китт и оберштурмфюрер Вебер. В эти дни все походило на бойню. Перед казнью оба врача как скотопромышленники ощупывали ляжки и икры еще живых мужчин и женщин, выискивая „лучшие куски“. После расстрела жертв: клали на стол и врачи из еще теплой плоти, из ляжек и бедер, вырезали куски, бросая их в приготовленные емкости. Мускулы только что растрелянных еще дрожали и двигались, трепыхались в ведрах, приводя их в колебательное движение.»