Патриция Гэфни - Достоин любви?

• Название: Достоин любви?
• Автор: Патриция Гэфни
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002

Себастьян и Рэйчел заключили между собой опасный договор: он спасает ее из тюрьмы, она идет к нему в услужение. Он волен делать с ней все, что хочет. Но он и сам не знает, что ему нужно. Погубить ее или спасти? Выведать ее тайну или узнать, как выжить самому? Самоуверенный, эгоистичный, он считает себя неуязвимым, но, оказавшись в любовной ловушке, понимает, что бежать уже слишком поздно…

---

Взгляд Рэйчел был устремлен прямо вперед, но Себастьяну показалось, что она его не замечает; она как будто воздвигла невидимую стену, чтобы отгородиться от него. Решив проверить, насколько крепка эта стена, он начал раздеваться. Сбросил башмаки, потом снял рубашку и принялся расстегивать брюки. Это подействовало мгновенно; Рэйчел отвернулась и уставилась на тусклое пламя свечи. Стена рухнула от первого же удара.

Одной рукой он обнял ее за плечи и привлек к себе, ощущая, как ее грудь коснулась его груди. На сей раз ее кожа оказалась слегка влажной, под его пальцами по ней пробежала легкая дрожь. Прелести мученичества уже начали понемногу действовать Себастьяну на нервы. Он поцеловал ее, заставив раскрыть рот себе навстречу, вызывая ее ответ грубым движением языка. Ему понравилась на вкус шелковистая гладкость ее рта. Рэйчел стояла неподвижно и все вытерпела без единого стона.

— Вы держитесь слишком скованно, миссис Уэйд, — прошептал Себастьян. — Не превращайте это в изнасилование.

Он заставил ее разжать стиснутый кулак и прижал ее ладонь к своей груди.

— Если я…

Ее слова прозвучали как еле слышный, внезапно оборвавшийся вздох. Он даже подумал, что ему почудилось.

— Если вы?.. — пробормотал Себастьян. Он стоял, уткнувшись носом в ее волосы. Неужели было время, когда они казались ему безобразными?

— Если бы я стала вас умолять…

— Умолять? О чем именно?

— Перестаньте, — выдохнула Рэйчел, потому что в эту минуту он провел ее ладонью по своей груди вниз, к животу.

Чтобы ее успокоить, Себастьян замер, хотя ему очень хотелось почувствовать ее руку гораздо ниже.

— Я бы охотно послушал, как вы меня умоляете, — осипшим голосом проговорил он, не отрывая губ от ее лба, — о многих, очень многих вещах. Но только не просите меня остановиться.

Ему не хотелось укладывать ее навзничь на кожаную кушетку; нетрудно было догадаться, что она будет лежать, как труп. Хотя Себастьян успел получить представление о множестве извращений, некрофилия не входила в их число. Он хотел, чтобы женщина отвечала ему. Развернув Рэйчел спиной к себе, он подвел ее к кушетке, подталкивая в поясницу. Она шла покорно, но каждый шаг давался ей с трудом, колени не гнулись.

— Я не сделаю вам больно, — пообещал он. Без толку. Она как будто даже не услышала. Взяв ее за руки, Себастьян сел на край кушетки, сомкнул колени и потянул ее к себе, заставив обхватить ногами его ноги. Ее глаза широко раскрылись от испуга, она попыталась вырваться, но он крепко держал ее запястья. Вид широко раскрытых, смутно белеющих в полутьме женских бедер взволновал его. Ему хотелось еще раз попросить ее расслабиться, но он понимал, что это бесполезно.

— Наклонитесь вперед. Положите руки мне на плечи.

Не желая прикасаться к нему, Рэйчел положила руки на высокую спинку кушетки. Себастьяну было не до споров: благодаря этому движению ее груди оказались в непосредственной близости от его рта. Он немедленно воспользовался преимуществом — наклонил голову и вобрал губами сосок, одновременно покусывая его зубами. Рэйчел громко вскрикнула, но, как ему показалось, скорее от удивления, чем от боли. Однако когда он попытался руками развести ей ноги еще шире, она застонала.

— Не надо бояться.

Бесполезный совет. Ее ноги дрожали, словно туго натянутые струны арфы. Очень бережно и нежно он положил руку на заветный холмик, легонько перебирая пальцами, лаская чувствительную плоть, потом наклонился, провел языком по ложбинке между грудей и ощутил соленый привкус испарины. Она никак не могла унять дрожь в ногах, поэтому он подхватил ее сзади под ягодицы и заставил встать на колени на кушетке. Теперь, когда она была совсем близко, он скользнул ниже, щекоча языком ее живот, широко раскрывая рот и слегка покусывая кожу там, где под ней отчетливо обозначались ребра. Одновременно его руки жадно ощупывали ее ягодицы, заставляя ее придвинуться еще ближе и подняться выше. Она начала задыхаться то ли от страха, то ли от пробуждающегося желания — этого он не мог сказать наверняка. Скорее всего от страха, но ему было уже все равно. Она опять вскрикнула, когда его палец скользнул внутрь ее лона.

Лучше покончить с этим побыстрее, подумал Себастьян. Все эти эротические игры только заставляют ее сильнее страдать. На миг у него даже возникла мысль бросить все на полдороге и отпустить ее, но он сразу понял, что это — неудачная идея. Она мелькнула и ушла в небытие, то есть туда, где и положено пребывать неудачным идеям. После этого осталось одно лишь непреодолимое желание овладеть находившейся в его объятиях и в его власти женщиной.

Шепча ей на ухо бесполезные слова утешения, он заставил ее лечь и медленно, постепенно проник в нее. Когда она напряглась и попыталась ему помешать, он позволил ей передохнуть, даже сделал вид, что слушается ее.

Но передышка была недолгой. Он желал завладеть ею целиком, желал так сильно, что сам едва не потерял голову. Такое ощущение было ему в новинку, раньше с ним ничего подобного не случалось. Он заставил себя замереть внутри ее, обнял ее с нежностью настоящего любовника, и она затихла, как будто сдалась, перестав сопротивляться, позволяя ему оставаться в ней и ощущать, как бурно пульсирует кровь в глубине ее лона.

Даже в эту минуту мысль о ее муже не давала ему покоя. С трудом оторвав лицо от горячей впадинки между ее плечом и шеей, Себастьян поднял голову, чтобы спросить:

— Он всегда делал вам больно? Вам никогда не было хорошо с ним?

Она не желала отвечать.

Он принялся изучать ее нахмуренное, напряженное лицо. Теперь оно было совсем близко. Она опять попыталась отгородиться от него невидимой стеной — с тем же успехом, что и раньше. Вид у нее был как у святой, стойко переносящей нечеловеческие муки, лишь бы не предать свою веру. Себастьян обхватил ее лицо ладонями, с жаром осыпая поцелуями прелестный, строго сжатый рот. Глаза Рэйчел оставались открытыми. Только ему показалось, что ее губы начали смягчаться, как в ту же минуту она отвернула голову, а ее руки, лежавшие у него на плечах, сжались в кулаки и уперлись ему в грудь.

— Я вижу, вы твердо вознамерились взойти на Голгофу, не уклонившись ни на шаг, — прошептал он ей в ухо, заставив ее поморщиться. — Полагаю, кто бы ни был вашим любовником, вы сумеете себе внушить, что все это вам ненавистно.

— Ну так отпустите меня! — с отчаянием прошептала она в воздух над его плечом.

— Не будьте ребенком, — ласково попрекнул Себастьян. — А теперь я хочу, чтобы вы встали на колени. Приподнимитесь. Вот так. Теперь опуститесь. Еще раз. Ниже. Не останавливайтесь.

Но она не желала продолжать сама и двигалась лишь по принуждению. Ему пришлось направлять ее, крепко держа за бедра. Себастьян протянул руку и похлопал по круглому мягкому подлокотнику кушетки.

— Вы бы хотели, чтобы я заставил вас перегнуться через этот валик и овладел вами сзади, миссис Уэйд?

Никакого ответа. С таким же успехом он мог угрожать манекену.

— Ну, как вам будет угодно. Для меня это не имеет значения, а впереди у нас вся ночь.

Рэйчел поднесла руки к лицу, словно собираясь закрыть глаза ладонями, но ее пальцы скользнули выше, вцепились в волосы; она все время норовила согнуться, скрючиться, свернуться клубком. Это было хуже, чем рыдания, проклятия, вопли. Она упиралась макушкой ему в грудь и нагибалась все ниже, ниже, как будто стремясь стать меньше ростом, вообще исчезнуть. И при этом по-прежнему не произносила ни звука.

— Не делайте так, — в ужасе прошептал Себастьян. — Прекратите. Прекратите немедленно.

Он снял ее с себя, перевернул, заставил распрямиться и вытянуться на кушетке. Она даже не сделала попытки сомкнуть ноги, поэтому он накрыл ее своим телом и вновь вошел в нее. Его охватило необъяснимое чувство облегчения. Не обладания — облегчения. Ее глаза были закрыты, но она больше не плакала.

— Теперь все будет в порядке, — заверил ее Себастьян. — Все хорошо, Рэйчел, все хорошо.

Он долго целовал ее, но, услышав ее протяжный вздох, перестал сдерживаться, просунул руки ей под спину и начал двигаться внутри ее.

Ему давно уже стало ясно, что он не сможет заставить ее полюбить все это, но он все-таки попытался, лаская ее всем телом, чутко прислушиваясь, стараясь по ее дыханию определить, что она чувствует. Бесполезно. Что бы он ни делал, ей становилось только хуже.

— Держитесь за меня, — приказал он.

Хорошо хоть, что она повиновалась: обхватила его бесчувственными, негнущимися пальцами. Он обращался с ней со всей возможной бережностью и нежностью. Ему надо было освободиться от переполнявшего его напряжения, но он сумел сохранить хладнокровие почти до самого конца. И все же она была такой горячей, такой тесной, что заставила его позабыть обо всем и потерять голову. Свет у него в глазах померк, все вокруг перестало существовать. В полной темноте он вновь и вновь проникал в нее, захваченный упоительным ощущением чистейшего наслаждения. Страсть клокотала в нем, ища выхода, и он наконец сдался, позволив ей увлечь себя на край сияющей бездны.