Cecil Forester - Лейтенант Хорнблауэр

• Название: Лейтенант Хорнблауэр
• Автор: Cecil Forester
• Жанр: Морские приключения

«Я нашел „Хорнблауэра“ восхитительным, чрезвычайно увлекательным.»

Сэр Уинстон Черчилль

Издательство «Континент-Пресс» представляет русскому читателю прославленную серию романов Сесила Скотта Форестера (1899–1966) – знаменитого английского писателя, военного историка и голливудского сценариста. В первом томе читатель познакомится с юностью одного из самых обаятельных и любимых героев английской литературы – Горацио Хорнблауэра, который, пройдя через «дедовщину», шторма, морские сражения, французский и испанский плен, становится одним из самых блестящих молодых офицеров Нельсоновского флота. В следующих книгах мы увидим его капитаном фрегата и линейного корабля, коммондором, адмиралом и пэром Англии, узнаем о его приключениях в Латинской Америке, Франции, Турции и России, о его семейных неурядицах, романтических увлечениях и большой любви, которую он пронес через всю жизнь.

---

– Меня разбудил один из джентльменов, сэр, – продолжал капрал. – По-моему, он артиллерист.

– Мистер Хоббс?

– Кажись, его так зовут, сэр. Он говорит: «Приказ капитана, выводите караул». Я, значит, вывожу караул, вижу – капитан с Уэйдом, часовым то есть, я его поставил, значит. В руках он держал пистолеты, сэр.

– Кто, Уэйд?

– Нет, сэр, капитан, сэр.

– Как он себя вел? – спросил Хорнблауэр.

– Ну, сэр… – Капрал не хотел говорить ничего плохого о капитане, даже обращаясь к лейтенанту.

– Ладно, отставить. Продолжайте.

– Капитан сказал, сэр, сказал он, значит, сказал, сэр: «Идите за мной» и тому джентльмену он сказал: «Выполняйте свой долг, мистер Хоббс». Мистер Хоббс, значит, пошел в одну сторону, сэр, а мы с капитаном, значит, сюда, сэр. «Затевается мятеж», – сказал он. – «Гнусный кровавый мятеж. Мы должны захватить мятежников. Поймать их с поличным». – Так сказал капитан.

Из люка высунулась голова доктора.

– Дайте мне еще один фонарь, – сказал он.

– Как капитан? – спросил Бакленд.

– Похоже, что у него сотрясение мозга и несколько переломов.

– Сильно расшибся?

– Пока не знаю. Где мои помощники? А, вот и вы, Кольман. Тащите лубки и бинты, как можно быстрее. Еще прихватите доску для переноски раненых, парусину и веревки. Ну, бегом! Вы, Пирс, спускайтесь, поможете мне.

Так что лекарские помощники исчезли, не успев появиться.

– Продолжайте, капрал, – сказал Бакленд.

– Я не помню, что я сказал, сэр.

– Капитан привел вас сюда.

– Да, сэр. Значит, в руках у него были пистолеты, я уже говорил, сэр. Одну шеренгу он послал вперед. «Заткните каждую щель», – сказал он, и еще он, значит, сказал: «Вы капрал, берите двоих караульных и идите на поиски». Он… он, орал, как… У него пистолеты были в руках.

Говоря, капрал испуганно посмотрел на Бакленда.

– Все в порядке, капрал, – произнес тот. – Говорите правду.

Известие о том, что капитан без сознания и, возможно, сильно расшибся, успокоило его, как успокоило оно Буша.

– Я повел свою шеренгу по трапу, сэр, – сказал капрал. – Я шел впереди с фонарем, у меня ведь ружья не было. Мы спустились к подножию трапа, сюда, где мешки, сэр. Капитан, он кричал нам через люк. «Быстрее», – говорил он, – «Быстрее, не дайте им уйти. Быстрее же». Вот мы, значит, и полезли через припасы, сэр.

Приближаясь к развязке, сержант смолк. Возможно, он добивался дешевого театрального эффекта, однако, скорее всего, просто боялся впутаться в историю, способную повредить ему, несмотря на полную его непричастность.

– И что же дальше? – спросил Бакленд. В этот момент вновь появился Кольман, нагруженный разнообразными приспособлениями; на плече он нес шестифутовую доску. Он посмотрел на Бакленда, испрашивая разрешения пройти. Получив это разрешение, он положил на палубу доску, парусину и веревки, а со всем остальным спустился по трапу.

– Ну? – сказал Бакленд капралу.

– Я не знаю, что случилось, сэр.

– Расскажите, что знаете.

– Я услышал крик, сэр. И грохот. Я всего-то отошел ярдов на десять, не больше. Я, значит, вернулся с фонарем.

– И что же вы увидели?

– Это был капитан, сэр. Он лежал у подножия трапа. Он лежал, как труп, сэр. Он упал в люк, сэр.

– И что вы сделали?

– Я попробовал перевернуть его, сэр. Все его лицо было в крови, сэр. Он был без сознания, сэр. Я думал, может он мертвый, но почувствовал, что сердце бьется.

– Да?

– Я не знал, что мне делать, сэр. Я не знал ни про какой такой мятеж, сэр.

– Но что же вы все-таки сделали?

– Я оставил двух моих людей с капитаном, сэр, и пошел наверх, поднять тревогу. Я не знал, кому это доверить, сэр.

Была своя ирония в этой ситуации: капрал боялся, что его заставят отвечать за такой пустяк – надо ли было послать гонца или идти самому. В то же время четыре лейтенанта рисковали головой.

– Ну?

– Я увидел мистера Хорнблауэра, сэр, – облегчение в голосе капрала прозвучало эхом того облегчения, которое он испытал, увидев, наконец, на кого переложить свою непомерную ответственность, – Он был с молодым джентльменом, кажись его Вэйлард звать. Я ему сказал, что с капитаном. Мистер Хорнблауэр, значит, велел мне стоять здесь, сэр.

– Вы поступили правильно, капрал, – произнес Бакленд тоном судьи.

– Спасибо, сэр. Спасибо, сэр.

По трапу вскарабкался Кольман. Снова взглядом спросив у Бакленда разрешение, он передал сложенное у люка снаряжение кому-то, стоящему внизу. Потом снова спустился. Буш глядел на капрала; закончив свой рассказ, тот снова ощутил себя неловко под взглядами четырех лейтенантов.

– Итак, капрал, – неожиданно заговорил Хорнблауэр, – вы не знаете, как капитан упал в люк?

– Нет, сэр. Конечно нет, сэр.

Хорнблауэр один раз взглянул на своих коллег. Всего один раз. Слова капрала и взгляд Хорнблауэра несказанно успокаивали.

– Он был возбужден, вы сказали? Ну, отвечайте же.

– Ну… да, сэр, – капрал вспомнил, что совсем недавно так неосторожно сболтнул, и вдруг сделался словоохотлив. – Он кричал нам в люк, сэр. Я думаю, он перегнулся вниз. Он, наверно, упал, когда корабль накренило. Он мог зацепиться ногой за комингс и полететь вниз головой.

– Так оно наверно и было, – сказал Хорнблауэр.

Клайв поднялся по трапу и встал над комингсом.

– Сейчас я буду его выносить. – Посмотрев на четверых лейтенантов, доктор сунул руку за пазуху рубашки и вытащил пистолет. – Это лежало рядом с капитаном.

– Я возьму его, – сказал Бакленд.

– Там еще один должен быть, судя по тому, что мы только что слышали, – сказал Робертс. До этого он молчал и сейчас заговорил слишком громко. Он был возбужден, и поведение его могло показаться подозрительным всякому, кто имел основания подозревать. Буш почувствовал приступ раздражения и страха.

– После того, как мы поднимем капитана, я прикажу поискать, – сказал Клайв, потом позвал, наклонившись к люку: – Поднимайтесь.

Первым появился Кольман с двумя веревками в руке, за ним пехотинец: одной рукой он цеплялся за трап, а другой придерживал ношу.

– Давайте потихоньку, – сказал Клайв.

Кольман с пехотинцем вылезли из люка и вытащили верхний край доски. К ней было привязано спеленатое, как мумия, тело. Это – наилучший способ вносить по трапу человека с переломанными костями. Пирс, другой лекарский помощник, карабкался сзади, придерживая нижний край доски. Когда доска приподнялась над комингсом, офицеры столпились у люка, помогая ее вытащить. В свете фонарей Буш видел над парусиной лицо капитана. Насколько можно было разглядеть (бинты закрывали нос и один глаз), лицо это было спокойно и ничего не выражало. На одном виске запеклась кровь.

– Отнесите его в каюту, – сказал Бакленд.

Это был приказ. Момент был важный: если капитан выбывает из строя, долг первого лейтенанта – взять на себя командование, и четыре слова, произнесенные Баклендом, показывали, что он это сделал. Приняв командование, он мог отдавать приказы даже в отношении капитана. Но этот важный шаг был вполне в рамках заведенного порядка: Бакленд десятки раз принимал временное командование судном в отсутствие капитана. Заведенный порядок помог ему пройти через эту критическую ситуацию, а привычки, сформировавшиеся за тридцать лет службы на флоте – сначала мичманом, потом лейтенантом – позволили вести себя с подчиненными и действовать как обычно, несмотря на неопределенность его ближайшего будущего.

И все же Буш, внимательно за ним наблюдавший, не был уверен, что привычки хватит надолго. Бакленд был явно потрясен. Это можно было бы объяснить естественным состоянием офицера, на которого в таких поразительных обстоятельствах свалилась огромная ответственность. Так мог бы решить ни о чем не подозревавший человек. Но Буш, с ужасом гадавший, как поведет себя капитан, придя в сознание, видел, что Бакленд разделяет его страхи. Кандалы, трибунал, веревка палача – мысли об этом лишали Бакленда воли к действию. А жизнь, во всяком случае будущее всех офицеров на судне, зависели от него.

– Простите, сэр, – сказал Хорнблауэр.

– Да? – отозвался Бакленд и с усилием добавил: – Да, мистер Хорнблауэр?

– Можно мне записать показания капрала, пока события еще свежи в его памяти?

– Очень хорошо, мистер Хорнблауэр.

– Спасибо, сэр, – сказал Хорнблауэр. На его лице нельзя было прочесть ничего, кроме почтительного усердия. Он повернулся к капралу: – Доложитесь мне в моей каюте, после того, как вновь поставите караул.

– Да, сэр.

Доктор и его помощники давно унесли капитана. Бакленд не двигался с места – казалось, он парализован.

– Надо еще разобраться со вторым пистолетом капитана, – сказал Хорнблауэр все так же почтительно.

– Ах, да. – Бакленд огляделся по сторонам.

– Здесь есть Вэйлард, сэр.

– Ах, да. Он подойдет.

– Мистер Вэйлард, – сказал Хорнблауэр, – спуститесь с фонарем и поищите пистолет. Принесете его первому лейтенанту на шканцы.