Стэн Николс - Магия цвета ртути

• Название: Магия цвета ртути
• Автор: Стэн Николс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09390-7

Новый подарок читателям от автора нашумевшей трилогии «Орки: первая кровь». Действие романа разворачивается на острове Беальфа, где магия доступна как богатым, так и бедным, но лучшая ее часть узурпирована островными властями. Рит Кэлдасон, главный герой романа, представитель отверженной расы, последний из великого племени воинов, уничтоженного десятилетия назад, объявлен на Беальфе преступником. Стараясь избавиться от проклятия, вызывающего приступы слепой ярости, он отправляется на поиски средства, которое поможет побороть таинственный недуг. Обстоятельства сводят его с учеником чародея, Кучем, и оба оказываются вовлеченными в опасный мир заговора и мятежа.

---

— Дело в том, что я не родился богатым и знаменитым. Талант помог мне выбиться из бедности, но я хорошо знаю, как живется простым людям. Должен сказать, что мое первое воспоминание... — Он осекся. — Не зря ведь говорят: «Что первый раз на глаза попало, то навсегда в душу запало».

— Между нами должны быть тайны? — спросила Таналвах.

— Нет, речь не о тайнах, а о боли, которой я пока не готов поделиться.

— Когда будешь готов, — женщина ласково сжала его руку, — я постараюсь ее с тобой разделить.

Он благодарно кивнул и вернулся к оставленной теме.

— Хотелось бы верить, что, даже если бы я родился с серебряной ложкой во рту, мною все равно был бы выбран этот путь. Но с другой стороны, не исключено, что, воспитанный в роскоши, я воспринимал бы жизнь по-иному. Я ведь и так решился связать свою судьбу с Сопротивлением лишь после многолетних колебаний.

Мимо них пролетела иллюзорная стайка птиц с ярким оперением; к вечерним звукам города добавились нежные трели и щебетание.

— Собираешься ли ты последовать совету Kappa и перейти на нелегальное положение? — поинтересовалась Таналвах.

— Со временем, — ответил Кинзел, помолчав.

— Я боюсь за тебя. Пожалуйста, уходи в подполье, под защиту Сопротивления.

— Я не могу. Пока.

— Тебя могли узнать, когда ты пришел нам на помощь. По моей вине ты едва не попал в беду. А теперь окружающих может заинтересовать неизвестно откуда появившаяся семья. Тебе угрожает серьезная опасность.

— Никакой твоей вины ни в чем не было и нет, — упрямо заявил он. — К тому же нас не поймали.

— Не поймали, и слава богам, но стоит ли рисковать снова? Брось это, Кинзел, будь осторожнее, если не ради себя, то ради меня и детей. Есть и другие способы послужить общему делу.

— В том-то и дело, что они не для меня. Наибольшую пользу я могу принести, оставаясь на легальном положении.

— Наверняка и в подполье ты мог бы...

— Нет, послушай меня. Очень немногие из людей, сочувствующих Сопротивлению, имеют доступ в высшие круги общества. Я обладаю этой редкостной привилегией, и сведения, собираемые мною, могут иметь огромное значение. Особенно сейчас, когда мы готовимся приступить к практическому осуществлению плана Карра. Нет, бросить все сейчас я не могу.

— Уверена, патриций найдет для тебя другое дело, — настаивала Таналвах.

— Мои пацифистские убеждения резко сужают круг возможных для меня занятий.

— Среди тех, кто поддерживает Сопротивление, немало твоих единомышленников.

— Но они выполняют бумажную работу. В этом, само собой, нет ничего дурного, однако то, что делаю я, несравненно важнее. Нелепо превращать добытчика ценных сведений в заурядного писца.

— И ты твердо намерен стоять на своем?

— Пока да, любимая. Но тебе не стоит ничего бояться. Я не новичок в нашем деле, осознаю опасности и давно научился осторожности.

Таналвах, однако, эти доводы показались неубедительными.

— На сердце у меня неспокойно, — призналась она.

— Это потому, что ты такая сердечная, — ласково улыбнулся Кинзел.

— Это потому, что я нашла тебя и очень боюсь потерять.

— Но из-за чего? — спросил он, коснувшись ее щеки легким поцелуем.

— Твой пацифизм...

— Ты не одобряешь миролюбия?

— Нет, что ты! Совсем наоборот! Просто... Ты ведь знаешь, я убила человека! Не умышленно, это был несчастный случай или, во всяком случае, непреднамеренное убийство... но все же убийство. Как может такой человек, как ты, жить с убийцей? То, что я была шлюхой, уже достаточно плохо, но...

— Никогда не говори о себе так. Ты не убийца. И поверь мне, Тан, я ни за что тебя не осуждаю. Да, ты лишила человека жизни, и сам по себе этот факт меня не радует, но я вижу в этом лишь необходимую самозащиту. Если бы ты не...

— Знаю. Дело в том, что у меня тоже есть свои принципы, диктуемые верой. Я последовательница Ипарратер, выше всего ставящей неприкосновенность человеческой жизни. Нарушив этот принцип, я лишилась права на ее покровительство.

— Если эта богиня заслуженно славится своим милосердием, то нет, не лишилась. Ей должно быть ведомо, что ты действовала по необходимости, а по не дурному умыслу. — Он задумчиво вздохнул. — Люди полагают, будто отказ от насилия — это легкий выбор. Но я ведь понимаю, что некоторые мои действия поставили под угрозу человеческие жизни, а иные и повлекли за собой гибель людей. Любому из нас остается лишь верить, что такого рода жертвы не напрасны, ибо принесены они во имя великого дела. Так что оснований чувствовать себя виноватой у тебя ничуть не больше, чем у меня.

— Звучит успокаивающе. Хотя, мне кажется, твое суждение обусловлено тем, что ты ко мне неравнодушен.

— Может быть. Но полагаю, дело все-таки не в этом. Я пришел к выводу, что жизнь представляет собой серию нравственных компромиссов. В отношении тебя это так же справедливо, как и в отношении всякого другого. Ты не должна ощущать бремя вины.

— А сказал бы ты то же самое Серре Ардакрис?

— Серре? Да. Думаю, да. А почему ты спрашиваешь?

— Как я понимаю, она сделала убийство своей профессией.

— Ты слишком сурова. Уверен, она считает, что поступает правильно. Конечно, я не могу одобрить то, чем занималась она до бегства в Беальфу, но не могу не испытывать к ней благодарности за оказанную нам помощь.

— Я тоже, пойми меня правильно. Просто... порой мне кажется, что ей тоже нелегко. Как будто она несет на плечах какой-то тяжелый груз.

— Ты знаешь что-нибудь о ее прошлом?

— Только то, что она убивала людей.

— Она командовала подразделением особого назначения, в состав которого против ее воли включили отпрыска одной из самых влиятельных семей Гэт Тампура. Этот мальчишка, который вообразил себя воином, погиб из-за собственной глупости, но власти решили свалить вину на нее.

— Понимаю, это должно было ее ожесточить.

— Но на ее долю выпало и другое, более тяжкое испытание. Как рассказал мне Карр, его люди выяснили: несколько лет назад она лишилась дочери. Похоже, из-за порошка одержимости.

— Тогда понятно, почему она так угрюма. Это действительно великое горе. Как мне ее жалко...

— Заметь, Сопротивление притягивает самых разных людей. Самые причудливые и замысловатые жизненные истории здесь вовсе не редкость.

— Да, люди попадаются интересные. Взять хотя бы юного ученика чародея.

— Куча?

— Да. — Женщина улыбнулась. — Для своих лет он повидал много горя, однако сохранил чистыми и сердце, и душу. По-моему, он славный парнишка.

— А Кэлдасон?

Ее улыбка растаяла.

— А, этот... В прежней жизни мне довелось повидать много черствых и суровых мужчин. Мужчин, которые никогда не относились к женщинам не то что с любовью, а просто с теплотой. От худших из них исходило ощущение опасности, но такого, как Кэлдасон, я не встречала никогда. Он меня пугает.

— Странно, что я слышу такое от тебя.

— Почему? Потому что мы с ним соплеменники?

— Ну...

— Не раз люди останавливали меня на улице и интересовались квалочианцами, о которых я в жизни ничего не слышала. Они считают, что мы все знаем друг друга. Конечно, все мы связаны кровью и общей историей, но из этого не следует, будто нас непременно связывает еще и взаимная любовь. Взять, например, тебя — ты что, поддерживаешь сердечные отношения со всеми прочими певцами?

Кинзел невольно улыбнулся.

— Нет, я бы так не сказал.

— Так вот, о Кэлдасоне. Говорят, у него бывают приступы безумия — эти вспышки ярости, желания причинять боль, драться... Тогда он представляет опасность не только для себя, но и для других. Одержимый.

— Квалочианцы — раса воинов.

— Это было очень давно, насколько мне известно. И вообще, Кинзел, он слишком странный. Прожил столько лет, а выглядит совсем не старым. И глаза у него... Знаешь, что мне кажется?

— Что?

— Я думаю, его обуревает желание дать другим то, что недоступно ему самому, — смерть.

— Но тебе-то его бояться незачем. Он ведь на нашей стороне.

— Такие люди, как Кэлдасон, всегда находятся на одной-единственной стороне — своей собственной.

Она пожала плечами.

— Впрочем, возможно все дело в том, что я была проституткой: это приучает смотреть на людей цинично.

— Выброси это из головы, а? В конце концов, это первая ночь, которую мы проводим вместе в нашем собственном доме.

Кинзел нагнулся и достал из-под стола деревянную шкатулку — абсолютно гладкая, она не имела ни замка, ни петель, на крышке красовалось изображение сердца. Он поставил шкатулку перед Таналвах.

— Что это?

Мой подарок. Давай, открывай ее.

— Как?

— Видишь сердце?

Женщина протянула руку и легонько коснулась крышки кончиками пальцев. Шкатулка (если ей это, конечно, не почудилось) издала вздох, и по ней побежали тончайшие трещинки. Сегменты дерева раскрылись, словно лепестки цветка, обнаруживая внутри ослепительно-белый свет.