Андрей Николаев - Врата Атлантиды

• Название: Врата Атлантиды
• Автор: Андрей Николаев
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-289-02170-1

Художник Игорь Корсаков и его подруга Анна Кручинская оказываются втянуты в водоворот событий, грозящих самому существованию цивилизации. Полученные от Лады Белозерской древние знания помогут им спасти наш мир. Однако ноша может оказаться слишком тяжела для неискушенных молодых людей.

«Врата Атлантиды», продолжая романы «Золотые врата» и «Черное таро», прослеживает историю дворянских родов Корсаковых и Белозерских в двадцатом и начале двадцать первого веков, волею судьбы втянутых в схватку могущественных сил, творящих ход истории.

---

— Я постараюсь.

— Вот и я, — Анюта вошла в комнату с чайником в руке. — Я хочу чай с мятой и мелиссой. Бабуля заваривает удивительный чай. Заваришь, бабуля?

— Нет, молодые люди. Сегодня я вам предложу нечто другое, — Лада Алексеевна поднялась со стула, подошла к письменному столу и достала из нижнего ящика разрисованную драконами железную банку из-под китайского жасминового чая. — Анна, сполосни кипятком заварочный чайник и посиди спокойно минут пять. Мне надо сосредоточиться.

Она взяла у Анюты горячий от кипятка заварочный чайник, Корсаков, по ее просьбе, открыл жестяную банку. В нос ударил запах трав. Лада Алексеевна зачерпнула из банки три ложки размельченной зеленоватой травы, всыпала в чайник, плеснула немного кипятку и поставила на стол, накрыв чайник ватной куклой в широком толстом платье. Движения старой женщины были неспешные и плавные, словно она исполняла особый ритуал. Присев на стул, она посмотрела на сидящих рядышком Игоря и Анюту.

— Дорогая моя, что у тебя за прическа?

— А что? — Анюта вскочила, подошла к шкафу и вгляделась в помутневшее, с отслоившейся кое-где амальгамой, зеркало. — Сейчас так носят. Бабуля! Ты отстала от жизни.

— Возможно, что и отстала, но прическа должна соответствовать общему облику. Сегодня на тебе вечернее платье или то, что сейчас под ним подразумевают, а волосы лежат так, будто ты всю ночь кувыркалась на сеновале с трактористом Ваней.

— Теперь на это никто не смотрит!

— На кувыркание на сеновале? Вполне допускаю, — кивнула Лада Алексеевна, — но вкус хоть какой-то должен присутствовать в одежде и облике.

— Бабуля, ну я тебя прошу: хоть при Игоре не пили меня, — Анюта уселась на стул и надула губы, как ребенок.

— Отчего же не при нем? — удивилась Белозерская. — Если мне не удается на тебя повлиять, так может, вместе мы справимся. Для женщины чрезвычайно важен стиль в одежде, а прическа должна непременно соответствовать ему. Молодой человек, я вас попрошу, поскольку вкус у вас более развит, чем у этой несносной девчонки, последите, во что она одевается.

— С удовольствием, — Корсаков злорадно взглянул на Анюту.

— Да ну вас, — девушка махнула на него рукой и, вскочив с места, взялась за чайник. — Пора долить.

— Посиди спокойно, егоза, — остановила ее Лада Алексеевна, — я сама сделаю.

Она сняла с чайника куклу, открыла крышку и всыпала в заварку щепотку травы из холщового мешочка, затем залила чайник кипятком до краев.

— Анна, задерни шторы, будь добра.

Анюта задернула тяжелые гардины. В комнате воцарился полумрак. Лада Алексеевна высыпала на серебряную курительницу щепотку травы из мешочка, чиркнула спичкой. В воздухе поплыл странный тревожащий аромат. Лада Алексеевна разлила по чашкам заварку, добавила кипятка.

— А сахар? — спросила Анюта. — А конфеты?

— Сегодня обойдешься без сладостей, — отрезала Лада Алексеевна. — Прошу вас, молодой человек, — она передала чашку на блюдце Корсакову.

Игорь отпил маленький глоток обжигающей жидкости. Вкус был горьковатый, немного вяжущий. Во рту, несмотря на то, что напиток был горячим, стало прохладно, словно он разжевал лист мяты.

— Странный вкус, — сказал он. — Я в свое время любил травяной чай и даже мог на вкус определить ингредиенты, но это…

— Это не совсем чай, и я бы не советовала слишком часто употреблять данный напиток. Впрочем, Анна будет знать, когда следует его готовить, — Лада Алексеевна помолчала. — Игорь, мне кажется, нынче ночью у вас были проблемы.

Корсаков поперхнулся чаем и закашлялся.

— Сегодня проблем быть не могло, потому что я не ночевала дома, — гордо сообщила Анюта.

— Вы бы не могли снять шейный платок? — попросила Белозерская, не обращая на внучку внимания.

— Отчего же не снять? — Корсаков почувствовал, что у него забегали глаза, а пальцы, держащие чашку, стали подрагивать. — Конечно, сниму.

Он поставил блюдце с позванивавшей на нем чашкой на стол и непослушными пальцами стал развязывать платок.

— Ну-ка, посмотрим… — Лада Алексеевна чуть повернула ему голову, рассматривая синяк на шее.

Корсаков почувствовал себя на врачебном обследовании. Пальцы у нее были сухие и холодные. Анюта отставила свою чашку и присоединилась к осмотру.

— Значит, ночью у вас были проблемы, Игорь Алексеевич? — ядовито спросила она. — И как же звали вашу проблему, позвольте узнать?

— Анечка, радость моя, ты не поверишь…

— Конечно, не поверю! Стоит мне только за порог…

— Анна, держи себя в руках.

— А ты помолчи, бабуля. Это наши дела. Значит, трах со мной вас уже не устраивает? Значит…

— Все меня устраивает, — попытался объясниться Корсаков. — Ты можешь спокойно меня выслушать?

— Представляю, какую ты нашел себе шалашовку среди своих друзей. Она что, натурщица?

— Какая натурщица, ты можешь меня выслушать?

— …и дает всем направо и налево? А как насчет минета?

— Дура ты, Анька…

— Замолчите немедленно! — воскликнула Лада Алексеевна и пристукнула ладонью по столу. — Сейчас же замолчите!

Корсаков сделался красным, как рак. Анюта плюхнулась на стул и отвернулась к окну. В глазах у нее стояли слезы, она моргала часто-часто, как ребенок, из последних сил сдерживающийся, чтобы не заплакать.

— Я знаю эту женщину, — сказала Белозерская. — Вернее, знала шестьдесят лет назад. Тогда ее звали Мария Санджиева…

— Чурка, да еще и старуха! У нее все мхом заросло…

— Радость моя, что ты плетешь?

— Молчать!!! — Лада Алексеевна стукнула ладонью по столу. Видно было, что она рассердилась всерьез. Глаза ее сузились, ноздри тонкого носа трепетали.

Корсакову показалось, что полумрак в комнате сгустился. Тлеющая в курительнице трава пыхнула клубом дыма, затрепетали цветы в хрустальной вазе.

— Хочешь, чтобы я лишила тебя голоса, как ту девчонку из сказки? — спросила Лада Алексеевна. Голос ее стал резким и скрипучим.

— Нет, — сквозь сдерживаемые слезы сказала Анюта и шмыгнула носом.

— Тогда сиди и слушай, — успокаиваясь, Лада Алексеевна помешала в курительнице стеклянной палочкой, вздохнула: — Что за морока с детьми?… Игорь, принесите, пожалуйста, картину.

Корсаков принес из коридора картину, поставил на стул и развернул к свету. Лада Алексеевна отставила чашку, откинулась на спинку стула и задумчиво стала ее разглядывать.

— Вы, наверное подумали, что старушка лишилась последних остатков ума, когда Анна привезла ее. Так?

— Ну… — Корсаков помялся, — как вам сказать…

— Понятно. Я предполагала, что вы как художник поймете, что под акварелью спрятано другое полотно. Эту картину, как я вам уже говорила, привез из Германии мой дед Николай Петрович Белозерский в одна тысяча восемьсот девяностом году. Он погиб в русско-японскую войну во время прорыва отряда крейсеров Порт-артурской эскадры во Владивосток. Ребенком я частенько разглядывала эту картину, представляла себя то черноглазой воительницей, то послом мира, который остановит войну. После революции отец попросил знакомого художника закрыть картину так, чтобы впоследствии можно было ее восстановить.

— Художник был неважный, прямо скажем, — уточнил Корсаков, поморщившись при воспоминании о резвящихся в пруду павлинах.

— Он был вполне профессиональным художником и изобразил на полотне эту чушь, чтобы большевики не польстились на картину. Я частенько потом старалась разглядеть под утками горы, воинов, женщину на камне. Иной раз мне это удавалось. Чем страшнее становилось жить в России, тем сильнее мне хотелось оказаться по ту сторону холста. Я не знала, что мое желание исполнится. Только не совсем так, как я это представляла. В конце концов я понемногу забыла, что именно изображено на картнине и дставляла себе все по-другому. Синее ласковое море, красивые люди…

Лада Алексеевна замолчала, подлила травяного настоя в чашки. Корсакову казалось, что от запаха тлеющей травы, а может, от необычного вкуса чая у него кружится голова. Он украдкой скосил глаза на Анюту. Девушка сидела, подавшись вперед, и, обхватив ладонями чашку, прихлебывала из нее настой мелкими глотками. Глаза у нее покраснели, но слез в них уже не было.

— Имя художника вам известно? — спросил Корсаков, прерывая затянувшееся молчание.

— К сожалению, нет, — Лада Алексеевна покачала головой. — Отец называл его имя, но я была слишком мала, чтобы интересоваться такими подробностями.

— А что послужило основой сюжета?

— Как бы вам объяснить… — Лада Алексеевна сложила пальцы домиком и поднесла их к губам. — Немецкий художник писал то, что ему было заказано. Сюжет основан на легенде, бытовавшей среди народа Атлантиды. Впрочем, я не уверена, что цивилизацию, исчезнувшую несколько тысячелетий назад, следует так именовать. Не делайте большие глаза, Игорь, мифическая Атлантида — реальность. И легенда ожила не без моей помощи. И битва, изображенная здесь, — кульминация лишь одной из войн, прокатившихся по потерянной стране.