Рустам Ниязов - Страшные сказки о Шгаре. Рассказ девятый: О том, как правитель по имени Бургун сошел с ума

• Название: Страшные сказки о Шгаре. Рассказ девятый: О том, как правитель по имени Бургун сошел с ума
• Автор: Рустам Ниязов
• Жанр: Эпическая фантастика

Завершая рассказ о жизни славного города Шгар, невозможно умолчать о душевной болезни, постигшей последнего законного его правителя, досточтимого Бургуна из знатного рода Дун Масаи. Совершенно разбитый, с горящими от ужаса глазами, он взобрался на самую высокую дворцовую башню и спрыгнул вниз.

Великий город не надолго пережил своего эмира, постепенно вымирая и зарастая полынью – вечным признаком запустения. В этом последнем рассказе читатель узнает все надлежащие подробности.

---

– Я, мой учитель! – лекарь положил перед ним мешочек с лепешками, кусками сахара и виноградом – скупыми дарами человека, не помнящего сделанного ему добра. Он рассказал учителю о болезни правителя и попросил совета.

– Да, знаю я такую хворь! – прошамкал Яркун, моргнув мутными слезящимися глазами. – Я даже знаю имя лекаря, который, лечит людей от страха...

– Имя, имя!

– Зовут его Перьят из города Турфан. Дервиш он, бродяга.

Торопливо попрощавшись с учителем, Нарихам кинулся к выходу.

– Подожди! Я должен кое-что сказать тебе о Перьяте! – едва слышно пробормотал Яркун, пытаясь подняться с места. Но тщетно – его ученик уже устремился к следующей цели своего похода. На южном конце города, у самого кладбища жил его родной брат, могильщик и знахарь Шурмени.

– Шурмени, брат мой, впусти Нарихама! – постучался он в дверь ветхой глиняной мазанки.

Войдя к брату, вынул из-за пояса небольшой подарок – связку речного жемчуга, редкого в этих краях украшения. Так же торопливо и сбивчиво рассказал брату о болезни правителя, прося совета.

– Нелегкая выпала тебе доля! – ухмыльнулся Шурмени, рассматривая жемчуг. – Но я знаю одного человека, который лечит людей от страха!

– Уж не Перьят ли?

– Он самый! И никто, кроме него.

Услышав это имя, Нарихам заторопился на выход.

– Но я должен тебя предупредить! – крикнул Шурмени вслед.

– О чем, уважаемый?

Шурмени направился к дряхлому кожаному сундуку и вывалил из него целую гору старых знахарских книг и записок. Записки лежали вперемежку с человеческими костями, клубками звериных волос, связками высушенных собачьих ушей.

– Сейчас... – пробормотал он. – Где-то она должна быть...

Он погрузился в пыльное облако, отмахиваясь от встревоженной моли, и вытащил на свет смятый кожаный свиток.

– Вот... Записки всеми почитаемого старца Вайруллы...

– Старца Вайруллы? Он же проходимец, выдающий себя за учителя и основателя всей гильдии знахарей и предсказатей!

Шурмени гневно стрельнул глазами на брата, предостерегая его от необратимых поступков.

– Опомнись, Нарихам! Сладкая дворцовая халва вконец оплела твой язык! Не говори худое об учителе всех учителей!

Нарихам снисходительно ухмыльнулся и присел на краешек ковра, что было знаком пренебрежения к хозяину дома.

– Читай же быстрее, брат, я спешу!

Шурмени поднес свиток к огню и развернул его. Старая телячья кожа затрещала на изломах, выдавая невыразимую ветхость письма.

– Вот, нашел! – пробормотал он, щурясь на мелкую клинопись: «Во славу Ишнар и ее подземных слуг! Хотел бы предостеречь, вас, братья! Не принимайте в свои ряды лекарей, обещающих излечить больного от страха, стыда или тревоги. Все три болезни проистекают из одной природы и даны для усмирения духа и покорного приятия судьбы! Сказано Вайруллой, отцом вашим».

– Прощай, Шурмени! – хлопнул дверью его брат-невежда.

3

Только под утро Нарихам вернулся во дворец, в свою темную комнатку, где среди горшков и сушенных змеиных шкурок, он занимался врачеванием. Обойдя за ночь всех знакомых ему знахарей и гадальщиков, поднося каждому маленький, но весомый дар, он слышал в ответ лишь два слова: либо «не знаю» либо «Перьят». Посовещавшись со своей старой служанкой, лекарь, не медля, пошел на прием к великому визирю.

– Лучезарный Саирбоб, ты весь излучаешь блеск, как булатный клинок из далекой сказочной страны Сирии... – начал было Нарихам, поклонившись визирю, но тот грубо его оборвал:

– Довольно! Будем считать, что ты как следует вылизал мои пятки! Теперь говори дело!

– Болезнь Мудрейшего из мудрейших, да хранит его великая сила Ишнар, настолько тяжела, что мне нужен помощник!

– Так, и кого ты хочешь взять в помощники?

– Я нашел человека, его зовут Перьят, он бродяга из далекого Турфана, где живут люди в желтых одеждах и носят горшки на головах.

– Он в городе?

– Да, несомненно.

– Хорошо, тогда немедленно пойдем к городовому!

Едва поспевая за молодым визирем, Нарихам вприпрыжку побежал по скользкой плитке длинного дворцового зала. Они миновали сводчатый айван, выложенный изнутри удивительной фреской, изображавшей битву ашдахаров и львов, и поднялись на крыльцо невзрачного дома.

– Так как ты говоришь, его зовут? – спросил городовой, сидя за низким столиком и покуривая кальян.

– Его зовут Перьят.

– А ты уверен в нем? Никто не говорил тебе ничего дурного об этом дервише? Ведь тебе отвечать перед эмиром!

Нарихам покачал головой. Тогда городовой хлопнул в ладони, и в этот же день, в узкую дверь знахарской кельи втолкнули худого жалкого человечка. Старик дал знак стражникам, чтобы они перестали выкручивать дервишу руки.

– Ты Перьят, не так ли?

Дервиш снял со спины старый плетеный кузов и бережно положил его перед собой.

– Да, о мудрец! – проговорил он, все еще оглядываясь на грозных воинов.

Нарихам отпустил стражников и пригласил дервиша присесть на единственное чистое место в углу своей комнатки. Из маленького оконца шел скупой дневной свет, освещая исхудавшее лицо бродяги.

– Говорят, ты много ходил по свету? – спросил его Нарихам. – Бывал в Туркестане, Сирии, Мазандеране?

– Да, уважаемый, я выбрал жизнь бродяги и ни разу не пожалел об этом!

– Меня не заботит твоя жизнь! Говорят, ты умеешь лечить людей от страха?

Лицо дервиша ожило, и он даже попытался улыбнуться.

– Ах, вот почему я здесь! – произнес он, найдя ответ на все свои догадки.

– Твое искусство требуется великому правителю Шгара! Да не будет он обделен вниманием всесильной Ишнар!

Как только миновала ночь, Нарихам повел дервиша к эмиру. Болезнь владыки, как видно, крепчала, потому что на входе их дважды обыскали, заставив раздеться догола. Хмурые стражники ощупали каждую нитку их одежды, ища оружие или яд.

– Только не смейте открывать эту кубышку! – попросил дервиш, когда в цепких руках воинов оказался маленький кувшин из полой тыквы, оплетенный бечевой. После долгих препирательств, воины вернули ему загадочный сосуд и впустили в покои правителя.

Двух дней не прошло с тех пор, как распрощался лекарь со своим эмиром, но за это время коварная болезнь полностью завладела своей жертвой. Бургун приказал заковать себя в железные доспехи, его голову закрывал тяжелый булатный шлем с чеканкой. Больной бессильно лежал на подушках, он осунулся, глаза налились кровью, а в трясущейся руке блестел кривой меч. Перед ним лежала гора остывшей еды – правитель ни разу не приконсулся к ней, опасаясь быть отравленным. На другом конце зала стоял визирь, разоблаченный до нижнего белья – Бургун хотел удостовериться, что он не пронес с собой оружия.

Нарихам потерял дар речи, увидев столь странную картину. Но первым заговорил сам эмир:

– Знаете ли вы, что будете лишены кистей рук, если ваше лекарство не поможет? Отвечайте!

– Знаем, о, блистающий в своем величии! – сказал дервиш и упал на колени.

Правитель впился в него своими красными глазами.

– Знаешь ли ты, босяк, что будешь казнен, если причинишь правителю вред?

– Да, о средоточие ума и силы!

– Так, значит, ты можешь избавить нас от страха?

– Могу, о, безграничный в своих устремлениях!

– Давай лекарство!

Бургун выпростал свободную руку, ожидая зелье.

– Для лечения страха лекарства не нужны! – опомнился, наконец, Нарихам, грузно повалившись на ковер. – Мой помощник обладает даром удалять страхи и прятать их вот в эту кубышку!

Бургун с подозрением посмотрел на маленький кувшин, который дервиш бережно держал в руках.

– Пусть великий отец города снимет чалму, и я извлеку все страхи прямо из его светлейшей головы! – спокойно сказал Перьят.

Правитель колебался, тяжело дыша. Снять чалму перед простолюдином, да к тому же бродягой – означало потерять честь.

Чувствуя, что пора вмешаться, заговорил великий визирь:

– Наисветлейший, дозволь сказать! Если слова дервиша окажутся пустым хвастовством, мы отрубим ему кисти рук, и он больше не сможет даже в носу ковырнуть! А если он окажется великим лекарем, то перед ним не зазорно и голову обнажить!

Это помогло и Бургун снял с себя шлем, обнажив свой бритый череп.

Перьят подошел к нему, поводил рукой над высокородной макушкой, словно зачесывая невидимые волосы, и вдруг сжал пальцы в кулак и дернул что есть силы.

– Ой! – закричал правитель. – Не дергай наши волосы, нам больно!

– О, владыка! У тебя нет волос! – воскликнул визирь.

Дервиш дернул еще раз, да так сильно, что поволок правителя по ковру. Вот тут и стало ясно, что он держит в кулаке какие-то серые полупрозрачные нити, исходившие из головы Бургуна. Перьят тянул нити что есть силы, и для верности уперся ногой о царственное плечо. Раздался хруст и треск. Бродяга выдернул нити из головы больного и, не медля, стал сворачивать их в пучок. Нити противились силе, извиваясь как змеи. Наконец, дервиш затолкал их в кубышку и плотно закрыл деревянную пробку.