Збигнев Ненацки - Раз в год в Скиролавках

• Название: Раз в год в Скиролавках
• Автор: Збигнев Ненацки
• Жанр: Современная проза

Как родилась книга? Недалеко от моего дома ночью убили девочку. Приехала милиция. Установили, что убийство совершено на сексуальной почве. Стали опрашивать всех жителей деревни, пришли и ко мне. Полковник говорит:

— Того, кто ворует кур, надо искать в курятнике. А того, кто убивает на сексуальной почве, надо искать, изучая интимную жизнь людей. Но мы не в состоянии этого сделать, потому что люди чаще всего обманывают. Девушки, например, говорят, что у них вообще еще никого не было, поэтому о том, кто каков, они понятия не имеют. Вот если бы можно было приоткрыть крыши домов и посмотреть, кто как живет...

Милиция уехала, а я понял, что, как писатель, я могу приподнять эти крыши. В своем воображении я могу создать такую деревню, такую ситуацию и, в конце концов, найти убийцу. И именно этой цели служит в книге эротика. Это — не для развлечения, не для украшения и не для того, чтобы меня больше читали — я и так популярен, и не для денег — у меня их много. Эротика это элемент следствия, ее нельзя из книги выбросить. Одна старая пани, цензор из издательства в Ольштыне, хотела снять хотя бы одно слово и не смогла, потому что каждое из них ключ к разгадке: кто убийца? Мы изучаем сексуальную жизнь людей и смотрим: а этот мог или нет? А тот?

---

Разгневанная Зофья разбила бутылочки с каплями от доктора, выбросила в навоз таблетки и пастилки. Потом направилась к дому на полуострове и потребовала вернуть деньги за лечение мужа.

— Вы просили меня, Пасемкова, — объяснял женщине доктор, — чтобы я поднял вашему мужу хвост, и это сделано. Но что он сделает со своим хвостом — это уже не мое дело, потому что медицина знает разные случаи. Мужской хвост бывает как хвост у лисы. Если в лесу есть несколько нор, то никто ведь не знает, в которой норе лисий хвост исчезнет.

Поняла Пасемкова, что она не права, требуя от доктора возврата денег, потому что действительно он сделал то, что от него требовалось. А поскольку она была не самой глупой женщиной, то, переждав два дня, послала своего старшего сына на Цаплий остров и пообещала мужу, что, если он вернется домой, кнута она на него не поднимет, а встретит хорошим ужином. Поверил ее словам Густав Пасемко и действительно не нашел в доме кнута, а только обильный ужин. Наказан же он был только тем, что с тех пор не мог спать в постели со своей женой, а только на лавке в хлеву, потому что, по мнению Пасемковой, после того, что сотворил, он больше на скотину, чем на человека, походил. Кроме того, жена ему заявила, что только тогда пустит его в кровать, когда он за каждый раз подарит ей сетку рыбы. Три дня ночевал Густав Пасемко в хлеву, а поскольку дома он питался отлично и никто на него кнута не поднимал, а хвост у него даже без лекарств доктора твердел каждый вечер и утро, на четвертый день он принес жене сетку, полную угрей так же, как Поровой. И получил от жены, как от Поровой. С тех пор — говорили в деревне — у Зофьи Пасемковой почти каждый день можно было купить свежего угря, чего раньше не было. Правильно, значит, было сказано, что медицина знает разные случаи. А на кроне граба возле Свиной лужайки все раскачивалась петля из конопляной веревки. И почти каждый вечер солтыс Ионаш Вонтрух и Антек Пасемко беседовали о Сатане, который владеет Землей.

О пестике и ступке, или История баудов и бартов, написанная учителем Германом Коваликом

История народа из Скиролавок и околиц озера Бауды тонет во мраке так же, как история всех народов на свете. Некто Герман Ковалик, учитель приходской школки в Трумейках, почти сто пятьдесят лет тому назад пытался проникнуть в тот мрак и начал писать труд, посвященный этой проблеме (о чем в доверительном письме доносил просветительским властям советник Динтер, проводивший в этих краях инспекцию школ). Труда своего Ковалик так и не окончил и не опубликовал в печати, тем не менее еще много лет спустя он ходил среди людей в многочисленных списках, сделанных от руки и называемых манускриптами. Труд этот пользовался огромной популярностью не только из-за содержащихся в нем рисунков, признанных неприличными, но и из-за различных прозвищ и оскорблений, брошенных в лицо здешнему народу, клеветы и напраслины, которых Герман Ковалик ни для кого не жалел с тех пор, как с пастбища исчезли две его рослые лошади. Вместо того чтобы, как это было принято, заподозрить в краже лошадей цыган, он говорил, что лошадей у него украли либо люди из Скиролавок, либо — что правдоподобнее — из Барт. Как из этого вытекает, на историографа имеют влияние не только письменные источники, но и факты, которые он узнает благодаря собственному и чужому опыту. Если бы не это обстоятельство, ни одно историческое произведение не пользовалось бы спросом. Герман Ковалик труда своего, к сожалению, не закончил по причинам, не зависящим от него, — попросту он умер, таща с поля большой камень, названный татарским, который он хотел поставить на своем дворе, чтобы сделать для людей историю наглядной.

В сумраке событий, на самых старых картах нашего мира, землю, где сегодня находятся Трумейки и другие ближние поселения, называют Татарией Северной. Сомнительно, были ли здесь когда-нибудь татары, потому что для них это должно было быть и слишком далеко, и не по дороге, а значит, — как, наверное, правильно заключал Ковалик, — под словом «Татария» следовало понимать «дичь», а в этом случае — Дичь Северная. Примерно так и у Птолемея говорится о стране эстов или эистов, поделенной на эстов западных и эстов восточных. К эстам западным разные исследователи относят такие племена, как суджины, ставоны, бауды и барты (от бортников лесных ведущих свое название) — заселяющие окрестности озера Бауды, а также таинственные игиллионы. Этими последними Ковалик совершенно не намеревался заниматься, считая их историософической выдумкой, таким же образом он обходил в своем труде и вопрос об эстах восточных (к ним относились вроде бы вормы, замы, голенды и борты). Свое внимание он прежде всего сосредоточил на бартах и баудах, потому что бауды заселяли сегодняшние Скиролавки, Трумейки и несколько более отдаленные окрестности, а к бартам они ездили через лес на ярмарки, где их часто обманывали и избавляли от наличных денег, из-за чего они имели к племени бартов постоянные претензии.

Кроме баудов и бартов, римский историк Тацит упоминает также заселяющих эти края готов. Три века в начале нашей эры готские племена с озера Веттер безнаказанно царили среди окрестных народов, используя их как телесно, так и духовно. Они делали и разные ядовитые замечания, особенно в адрес баудов и бартов, за их удивительные обычаи — о чем можно найти упоминание у готского историка Иорданеса. Как у бартов, так и у баудов будто бы был обычай убивать маленьких девочек, если их рождалось слишком много. Удивлялись этому готы, потому что у баудов и бартов было принято многоженство, они торговали женщинами и взрослых женщин должны были покупать у других, красть или же заимствовать на время у других племен. А Герман Ковалик высчитал, что воспитание из девочки женщины стоило дороже, чем покупка уже готовой. Еще сподручнее было украсть у кого-нибудь женщину или попросту ее занять, что сам Ковалик, как холостяк, не раз практиковал, заимствуя ту или иную женщину с согласия или без согласия ее мужа. Не без причины советник Динтер в своем донесении властям упоминал, что, хотя Герман Ковалик и создает ценный труд, ведет он себя аморально.

Претензии готов к баудам и бартам происходили из очевидного факта: прибывали они на эти земли преимущественно мужскими дружинами и поэтому были заинтересованы, чтобы покоренные ими племена имели как можно больше женщин для их похотливых утех. Готские завоеватели были высокими и худыми, у них были светлые или рыжие волосы, барты же и бауды отличались крепкой фигурой и обильной русой растительностью; их женщины очень быстро становились толстыми. Поэтому готы — к возмущению покоренных племен — использовали их исключительно сзади, способом, который Герман Ковалик показал на одном из своих рисунков, приложенных к создаваемому труду.

Много было различий, разделяющих готов и племена баудов и бар тов. Так, например, у готов был целый пантеон различных богов и божеств, зато барты и бауды предпочитали большую сдержанность в этих делах. Как творения божьи, они чтили старые деревья, дивно скрученные, и им посвящали небольшие лесочки, лужайки, краешки озер и неудобья. Храмов и часовен по этим же причинам они не возводили. Однако главной причиной неприязни между готами и покоренными ими племенами был способ хоронить умерших, а также отношение к женщинам. Готы не позволяли жечь останки женщин, а насыпали над ними большие курганы с каменной стелой наверху. Мужчин, однако, жгли и ссыпали пепел в урны, а потом закапывали их в женские курганы, что, наверное, означало, что женщин они когда-то возвышали, а себя унижали. Иначе было у баудов и бартов. Они жгли останки, невзирая на пол. А как утверждает большой знаток предмета, "женщины были вещами завоеванными или купленными, одни погибали вместе со своим мужем или господином, другие переходили вместе с движимым имуществом в собственность старшего сына. Жен и дочерей выставляли на продажу или пускали по рукам, а дочерей, кроме одной, убивали. Ничего удивительного, стало быть, в том, что у здешних женщин готы имели большой успех, и их не отпугивал даже способ любви, который, впрочем, достаточно быстро распространился. После готов у баудов и бартов остались также и некоторые слова, такие, как «кунингас» и «мекус», что значит «король» и «меч». Этим двум словам готы были обязаны своими победами, они имели королей и пользовались мечами, в то время как бауды и барты до конца своих дней применяли в бою только копья и пики, а ни о каких королях даже слышать не хотели, довольствуясь маленькими племенными вождями. Именно по этой причине впоследствии их так легко уничтожили мальтийские рыцари.

Три века, до самого переселения народов, готы с огромным успехом использовали женщин из завоеванных племен, и спустя какое-то время уже невозможно было отличить гота от бауда или барта. Тем не менее каждый сумел сохранить племенные черты. Герман Ковалик упоминает, что, по-видимому, людей из племен баудов и бартов можно было отличить по выражению лица. Чтобы показать свое отличие от других и неприязнь к властям, бауды и барты кривились только половиной лица и улыбались тоже только наполовину.