Фридрих Незнанский - Сибирский спрут

• Название: Сибирский спрут
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Детектив
• Год: 2000

'Господин адвокат' начинает очередное дело – дело не просто трудное, но явно БЕЗНАДЕЖНОЕ. Всего-то навсего – преступление, совершенное коррумпированным высокопоставленным милиционером в далеком и богатом сибирском городе? Все понятно и просто? Почти... Доказательства вины арестованного, мотивы и улики – в деле присутствует ВСЕ. Но почему же 'господин адвокат' так уверен, что его подзащитный невиновен? Почему – пусть и с риском для жизни – готов найти и находит доказательства его невиновности, пусть и самые на первый взгляд неправдоподобные...

---

– Мой папа всех вас посадит, – едва слышно прошептал Леша, вытирая слезы углом подушки. – И тебя тоже.

Камуфляжник поднял голову.

– Твоему папаше кранты, – спокойно сказал он, проводя ребром руки под подбородком. – Ты его больше не увидишь, сопляк.

Референт губернатора – смачная двадцатисемилетняя блондинка с розовыми накладными ногтями, получившая свою должность за безупречное знание немецкого языка и умение красиво, покачивая бедрами, ходить на высоких каблуках, – стояла возле длинного стола и со скучающим видом рассматривала картину, висящую на стене за спинкой губернаторского кресла.

В соответствии с лучшими традициями соцреализма на картине был изображен хозяин кабинета – Анатолий Францевич Шварц – плечом к плечу с президентом России. Оба они – губернатор и президент – стояли на высоком берегу реки и любовались Сибирской ГЭС и косым журавлиным клином, пересекающим небо в том направлении, куда указывала губернаторская длань. Тот факт, что в действительности президент государства никогда не бывал в Сибирской губернии и тем более не любовался на пару с губернатором мощными турбинами гидроэлектростанции, ничуть не смущал ни автора живописного полотна, ни хозяина кабинета.

Смущало другое – изображение Президента России морально устарело, и на холст само собой просилось новое, молодое лицо.

– Может, все-таки лучше новую нарисовать? – размышлял вслух Анатолий Францевич, также устремив взор на шедевр местного придворного живописца.

Секретарша всем своим видом выражала полную готовность поддержать любую точку зрения, которую одобрит шеф. Живописец скромно держался в стороне. От его сапог на паркете растеклась грязная лужа. Художник мял в руках лохматый татарский малахай и всей душой надеялся на новый заказ.

– Пожалуй, лучше новую, – рассуждал Шварц. – Хотя… если только лицо перерисовать и фигуру немножко подправить, то и эта сойдет.

– Немножко не получится, – вставил художник, – телосложение отличается сильно.

– Да? – Наклонив голову, Шварц изучал картину. – Что ж, тогда, пожалуй, новую…

– Лучше подождите, – советовала секретарша. – А то мало ли? Сами знаете, где живем. В такой стране все может произойти.

– Да-да, это точно, это точно, – задумчиво подтвердил губернатор. – Любая неожиданность, любое западло… Напишем, деньги потратим, а потом раз, и опять что-то случится… Так портретов не напасешься. Может, получится? Если только одно лицо изменить? Нет, не получится, теперешний ниже ростом и морда у него узкая. Если тонко так подмалевать, с этой стороны убрать, березки подрисовать, облаком закрыть. Васькин, ты как считаешь? Можно только одну фигуру перерисовать, а все остальное оставить как есть?

– Можно все испортить, – обиженно гудел художник, – реализм пропадет. Придется фигуру менять, пейзаж дописывать, кое-что передвигать… Может не получиться. Будет не слишком эффектно. Надо подумать…

– Думай, – разрешил губернатор и резко поменял тему разговора: – А что Трегубова? Все еще сидит?

– Сидит, Анатолий Францевич, – подтвердила секретарша.

– Ты сказала, что меня нет?

– Сказала.

– Что сегодня приема нет?

– Да.

– Говорила, что я завтра ее с утра приму?

– Говорила, Анатолий Францевич.

– А что в областную думу срочно еду?

– Все равно сидит.

– Черт! Вот настырная баба, – с досадой покачал головой губернатор.

Секретарша изобразила на своем лице полное понимание чувств высокого начальства.

– Всю неделю ходит, как на работу, – подтвердила она. – Лучше бы по адвокатам бегала. Они ей сейчас больше нужны… Вот, кстати, – доставая из папки лист бумаги и укладывая его на стол перед Шварцем, добавила она. – Трегубова передала новое письмо на ваше имя.

Губернатор одним глазом покосился на бумагу и сморщился, словно хлебнул уксуса.

– Ну вот! Вот опять – «разберитесь, разберитесь, разберитесь»… Опять я должен разбираться. Как будто я прокурор… Они думают, раз губернатор, значит, все на свете может… На свидания ее к мужу не допускают… А я тут при чем?

Секретарша пожала плечами, тоже выражая досаду по поводу правовой неграмотности людей.

– Эх, привыкли в советское время, что все за них решают…

– Она пишет, что ее мужу уже назначен государственный защитник, а она хочет нанять частного адвоката, – подсказала секретарша, заглядывая через плечо в текст письма.

– И пускай нанимает! Пускай делает, что хочет, я тут при чем? Зачем она меня хочет припутать ко всей этой истории? Только этого мне не хватало. Сами разберутся: РУБОП, Военная прокуратура, ГУВД, МВД… Там своих начальников хватает. А меня в это дерьмо не впутывайте! Своего собственного… не разгрести!

Шварц, разозлившись, грохнул ладонью по полированной столешнице из карельской березы.

– Все! Гоните ее в шею! В следующий раз предупреди охрану на вахте, что Трегубову – не впускать. Тебе ясно?

Секретарша кивнула.

Жена арестованного две недели назад руководителя регионального управления по борьбе с организованной преступностью, тридцатилетняя Евгения Трегубова, в волнении ходила взад-вперед по приемной губернатора, поглядывая на широкие двойные двери, ведущие в кабинет Шварца.

– Ну что?! – с надеждой бросилась она к секретарше, когда та появилась на пороге кабинета, плотно прикрывая за собой дверь.

– Не примет, – покачала головой блондинка.

– Почему? Он прочитал письмо?

Секретарша кивнула.

– Как же так? – растерянно повторила Трегубова, ломая пальцы.

Этот хруст вывел секретаршу из терпения.

– Ах, пожалуйста, не трещите вы пальцами! – прикрикнула она на посетительницу. – У меня и так от вас голова трещит! Сказал, что не примет и что помочь вам ничем не может. Не теряйте напрасно времени. Лучше сами по адвокатам бегайте. Губернатор вам ничем не поможет.

Она смерила взглядом субтильную фигуру Трегубовой.

– Но как же так? Я не понимаю… Что же мне делать? Что же мне делать? – чуть не плача, повторила женщина.

Секретарша повела плечами, давая понять, что ее эти вопросы не касаются, и поспешила к своему столу, где разрывалась батарея телефонов.

Евгения Трегубова никогда не производила впечатления бой-бабы, а неожиданно свалившееся несчастье, казалось, полностью сломило эту красивую женщину. С первого взгляда определив, что перед ней интеллигентная размазня, секретарша Шварца потеряла бдительность и на мгновение выпустила из-под контроля вход в хозяйский кабинет.

Женя и сама прежде ни за что бы не поверила, что способна на такое, но как только церберша отвернулась, она бросилась к заветной двери.

– Женщина! – заорала изумленная секретарша. – Вы куда?!

Не обращая внимания на вопли, Евгения вскочила в узкий тамбур между двойными дверями и, отпихнув назад секретаршу, которая двумя прыжками нагнала ее и попыталась силой помешать ей войти, прорвалась в губернаторский кабинет.

Шварц вздрогнул, когда громко хлопнула дверь и на пороге его кабинета раздались крики.

– Женщина, да вы с ума сошли! Как вы смеете! Туда нельзя! Я вызову охрану! Назад! Хамка! – визжала секретарша, вытаскивая Трегубову вон из кабинета.

– Анатолий Францевич, я не уйду, пока вы меня не примете! – цепляясь за столы и стулья, сопротивлялась зарвавшаяся просительница.

Круто развернувшись, Трегубова неожиданно для самой себя влепила секретарше лихую пощечину. Та буквально застыла на месте. Широко раскрытые глаза выражали полное непонимание происходящего. Затем через неколько секунд она осознала, что ей нанесли пощечину, и снова завыла, как пожарная сирена.

Шварц услышал звонкий хлопок ладони и поежился, невольно представляя себя на месте секретарши. Но тут же взял себя в руки и дал знак секретарше умолкнуть. Та сразу же закрыла рот, как будто ее выключили из розетки… Воцарилась тишина.

– Евгения Павловна, зачем же так нервничать! – Разводя руками, он с фальшиво-добродушной улыбкой пошел навстречу Трегубовой. – Я бы вас обязательно принял… Завтра! Разве Ольга Алексеевна вам не сказала? Я только что отдал распоряжение записать вас на завтра первой на прием, вне очереди. Проходите, присаживайтесь… Я понимаю ваше состояние и всячески вам сочувствую, но зачем же устраивать скандал?

Одной рукой взяв Трегубову под локоток, губернатор свободной рукой отдал живописцу приказ немедленно убраться из кабинета.

Оставляя на паркете огромные мокрые следы, напуганный происходящим, придворный художник исчез за дверью. На его лице была безнадежность. Следом за художником выскользнула и блондинка.

– Анатолий Францевич, вы должны вмешаться! Произошла чудовищная ошибка, – волнуясь и задыхаясь от волнения, заговорила Трегубова.

Она говорила долго и сбивчиво. Губернатор сочувственно кивал головой, возмущался, удивлялся, негодовал, пытался дозвониться в прокуратуру и в ГУВД…