Александр Немировский - Пурпур и яд

• Название: Пурпур и яд
• Автор: Александр Немировский
• Жанр: Историческая проза

Ареной действия романа является Черное море, или Понт Эвксинский, как его называли в древности. Царю Понта Митридату Евпатору удалось объединить в одно государство все народы, населявшие его берега. Это он был противником Рима и возглавил всех тех, кто не хотел примириться с римским господством. Имя Митридата до сих пор носит холм на берегу Керченского пролива, где он, потеряв надежду на продолжение войны с Римом, лишил себя жизни.

---

— Где мой мальчик? — Лаодика сбросила с головы покрывало.

— Митридат в горах Париадра, — отвечал жрец. — Мои люди открыли его убежище. Это хижина, в которой живут пастухи. Он променял на нее дворец и твое общество. С ним Моаферн.

Лаодика облегченно вздохнула. Ее щеки покрылись румянцем.

— Я мог помешать этой встрече. Но ведь приказ Аквилия не распространяется на тех, кто в горах.

— Благодарю тебя, — еле слышно проговорила царица. — Хорошо, что мальчик не один. Но как его вернуть?

— Наберись терпения! Еще немного, и он будет с тобою. В Лаодикее он вырастет верным сыном и мудрым царем на радость Кибеле.

ВСТРЕЧА С ПОНТОМ

— Прощай, Митридат! — сказал Моаферн, низко склонив голову. — Мы расстаемся надолго, может быть навсегда. Ты многому научился в горах. Но что ты знаешь о своем ремесле?

— О ремесле! — воскликнул Митридат.

— Если тебе не нравится это слово, возьми другое — искусство. Мы говорим об искусном враче, пекаре, кормчем. Как врач по частоте дыхания, по блеску глаз и другим симптомам определяет состояние больного, так государь по настроению подданных должен решить, как ему править. Пекарь замешивает муку на воде, а государь соединяет царство страхом. Но ведь тесто не должно быть слишком крутым или жидким! Кормчий выбирает путь, где нет подводных камней и опасных течений. Государь тоже должен смотреть вперед и видеть подводные камни. Все эти знания не даются от рождения. Их приобретают в общении с людьми.

Митридат сделал резкое движение. Он уже привык к манере речи Моаферна, к этим сравнениям, полным глубокого смысла. Но во всем, что бы он ни говорил, оставалась какая-то недосказанность. Почему они должны расстаться? Ведь вдвоем легче противостоять козням врагов. И кому, как не брату отца, взять на себя обучение этому ремеслу или искусству? И почему он всегда находит оправдание для матери, словно не она лишила его, Митридата, отца, словно не из-за нее он вынужден скрываться в горах?

Почувствовав внезапную настороженность во взгляде Митридата, Моаферн положил ему руку на плечо.

— Так нужно, мальчик. Да видит Солнце! Когда-нибудь ты это поймешь.

Моаферн запрокинул голову. На небе пылало огненное око всевидящего божества. Воздух был пронизан тем беспощадным светом, который не оставлял его зрению ни одного неясного очертания или тени. И горы, за которыми раскинулся Понт, выступали с такой невероятной четкостью, что можно было различить каждую их складку, каждый изгиб.

Митридат бежал, не разбирая дороги, напрямик. Ноги сами несли его. Колючие растения рвали кандий. Длинные волосы сбились на глаза. Пот заливал лоб. Словно и не было гор с их сверкающими вершинами, с потоками, неугомонно сбегающими со склонов. Словно всегда, как теперь, играл и переливался красками Понт.

— Го-го-го-о-о-о! — закричал Митридат, надеясь, что море отзовется эхом.

Но море не хотело его слушать и замечать.

— Гей, Понтос! — повторил он еще раз, когда море было совсем рядом.

— Радуйся, царь! — услышал он в ответ.

Нет, это не был голос нереид, с шумом набегавших на берег. Тритон не дул в свой рог. Не пели сирены! За скалой стоял человек в длинной хламиде, с кожаным щиток, приставленным к ноге. Митридат сразу его узнал. Это был Диофант, друг отца и господин Алкима, царский летописец и предводитель «подземных богов».

Эллин нетерпеливо махал рукой:

— Радуйся!

Митридата давно уже не удивляла емкость этого эллинского слова, которым обменивались при встрече и провожали в последний путь. У него не возникало желания спросить, чему он, собственно, должен радоваться. Он воспринимал приветствие в том первоначальном смысле, который ставил радость выше счастья, успеха и даже здоровья. Он на самом деле радовался и ясному утру и встрече с Диофантом, который отныне будет сопровождать его.

Прошло немало времени, пока Митридат обратил внимание на щит у ног эллина. В том месте, где обычно помещают голову Горгоны с волосами-змеями, находилось голубое пятно. Оно было окружено до самого обода темно-коричневой полосой с извилистыми линиями и небольшими белыми пятнами. Кое-где на краю можно было увидеть черненькие кружочки с надписями.

— Смотри! — сказал Диофант, поднимая щит па уровень плеч. — Моаферн сказал, что царю нужен чертеж Понта и соседних земель. — Тогда я купил этот кожаный щит и расписал, где море, где суша, где горы и города.

Митридат взял щит и бережно провел кончиками пальцев по его поверхности. Он нащупал глубокую вмятину, проходившую по центру голубого пятна. Может быть, его владелец сражался с римлянами и эта впадина от римского гладиуса?

Коричневое пятно на голубом фоне удивительно напоминало руку стрелка. Указательный палец наложен на дугу пука, большой оттянут вправо, и там, где его ноготь, черный кружок с надписью: «Пантикапей».

— Это столица Боспора! — сказал Диофант. — И наша цель.

— А как туда попасть? — спросил Митридат.

— Спроси это у Грилла!

Диофант указал на стоявшего поодаль человека в укороченном гиматии и войлочном колпаке, небрежно подвязанном к подбородку. Обветренное лицо и широко расставленные ноги выдавали в нем моряка.

При приближении Митридата незнакомец упал на колени, пытаясь прикоснуться губами к краю его плаща.

— Что он делает? — Митридат отступил за спину Диофанта.

— Приветствует повелителя! — невозмутимо отвечал эллин.

Митридат быстро осмотрел свой рваный плащ, стоптанные сандалии, обветренные и привыкшие к труду руки.

— Какой же я повелитель?

— Ты — царь! — сказал Диофант. — Царь и сын царя.

— Тогда где мое царство? — спросил Митридат лукаво.

— Враги хотели лишить тебя всего, — молвил Диофант. — Им удалось причинить тебе немало вреда. Но твое царство им недоступно.

Он обернулся и картинно протянул к морю обе руки.

— Понт Эвксинский! Вот твое царство!

Казалось, он открывал двери во дворец и приглашал войти.

— У Понта есть свой Ваал! — отвечал Митридат. — Вы, эллины, называете его Посейдоном. К тому же как я буду царствовать, если у меня нет трона.

— Посмотри внимательно. Вот твой трон!

Митридат взглянул в том направлении, куда указывал эллин. Он увидел матросов, сталкивавших на воду суденышко. Им помогал Алким.

— И ты называешь это троном? Да это же арба без колес! Где мачта и парус?

— Позволь мне заметить, царь, — вмешался в разговор моряк. — Это не арба, а камара. Ее послал за тобою правитель Боспора Перисад. А я его кормчий.

Открытое и мужественное лицо незнакомца понравилось Митридату.

— Ты будешь теперь моим кормчим! — сказал мальчик, вступая в роль властелина. — И я награжу тебя, если доставишь меня к Перисаду, которого мой отец считал своим другом. А теперь распорядись, чтобы… — он сделал паузу, — камару спустили на воду. Потому что за долгие месяцы жизни в горах я соскучился по своим верным и молчаливым подданным.

Диофант недоумевающе взглянул на Митридата.

— Если ты считаешь, что мое царство — море, а этот кораблик — трон, то мои подданные — рыбы. Не так ли?

— Нет, — проникновенно сказал эллин. — Твои подданные — народы, живущие по берегам Великого Понта. Настанет время, ты будешь царствовать над ними, над их горами, лесами, степями и нивами. Они дадут тебе своих сыновей; они пришлют лес, медь, смолу, лен. И ты прикажешь построить такой флот, который еще никогда не качался на этих волнах.

В голосе Диофанта звучала уверенность, а в глазах появился незнакомый блеск, словно его звало море, о котором он говорил с такой страстью и надеждой.

ШТИЛЬ

Камара едва шевелила веслами. Птицам, парившим высоко в воздухе, она могла показаться черным жуком, ползущим по изумрудной волнистой траве. Размеренный скрип уключин сливался со звоном цепей и тихим плеском волн. Митридат свесил за борт босые ноги. Он подгонял медленно плывшую камару, как нетерпеливый всадник — коня. Митридат радовался морю.

Он с детства привык к его шуму. Морские ветры обдували дворец Синопы. Морская синева открывалась из любой части города. Но ни разу Митридат не плавал на корабле. Отец, знавший коварство Понта, не решался доверить ему жизнь сына и наследника. «Не торопись! — говорил он мальчику. — Море от тебя не уйдет».

Отец ушел в ту страну, из которой нет возврата. И море отодвинулось от дворца. Лаодика не пускала сына в гавань. Митридат мог думать, что она боялась не за его жизнь, а за свою власть. Ему оставалось любоваться морем с высоты башни, откуда халдеи показывали отцу звезды, Отец хотел узнать по ним свое будущее. Эту башню назвали «башней судьбы». Но звезды обманули отца. Митридат не верил звездам. Он верил в море. Понт был его мечтой. Понт был его судьбой. В горах Митридат видел чуть не каждую ночь море и корабли. Ему снилось, что он плывет над желтыми песками, обгоняя рыб. «Ты растешь во сне! — объяснял Алким. — Мне тоже снилось, что я плыву, но не в воде, а в эфире. Вот, хвала Гераклу, и вырос!»