Кэтрин Нэвилл - Восемь

• Название: Восемь
• Автор: Кэтрин Нэвилл
• Издательство: Домино, Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12994-4

В стенах старинного монастыря на юге Франции сокрыто древнее знание. Сила, таящаяся в нем, выходит за пределы законов природы и понимания человека. Оно зашифровано в старинных шахматных фигурах, и за обладание ими начинается кровавая борьба между зловещими деятелями эпохи Великого террора.

Через двести лет после этого специалист по компьютерам Кэтрин Велис получает от таинственной гадалки предупреждение об угрожающей ей опасности и зашифрованное предсказание судьбы. Вскоре Кэтрин оказывается на шахматном турнире, и вокруг нее начинает происходить что-то непонятное: гибнут люди, в саму Кэтрин стреляют, ее преследует загадочный человек в белом. Постепенно она начинает понимать, что ведется какая-то большая игра и ей в этой игре отведена роль пешки…

Мировой бестселлер Кэтрин Нэвилл впервые выходит на русском языке.

Мощнее, увлекательнее, загадочнее «Кода да Винчи».

---

Я вновь пересекла море, страшась, что это мое последние путешествие. В Алжире я вместе с Шахином и Шарло отправилась в Казбах. Там жил человек, который смог бы помочь мне в моей миссии. В конце концов я отыскала его в гареме, перед ним был расстелен холст, а вокруг него на диванах сидело множество женщин, лица которых были закрыты вуалями. Он повернулся ко мне, его синие глаза сверкали, темные волосы были растрепаны, как у Давида, когда я вместе с Валентиной позировала ему много лет назад в студии. Однако куда больше, чем на Давида, этот молодой художник походил на другого человека — он был почти двойником Шарля Мориса Талейрана.

— Меня прислал к тебе твой отец, — сказала я молодому человеку, который был всего на несколько лет моложе Шарло.

Художник бросил на меня странный взгляд.

— Вы, должно быть, медиум, — посмеялся он надо мной. — Мой отец, мсье Делакруа, умер много лет назад.

Он нетерпеливо взмахнул кистью, недовольный тем, что его отрывают от работы.

— Я имею в виду твоего настоящего отца, — сказала я, и его лицо сразу же потемнело. — Я говорю о герцоге Талейране.

— Эти сплетни совершенно беспочвенны, — резко сказал он.

— Я знаю другое, — ответила я. — Мое имя Мирей, я приехала из Франции с миссией и нуждаюсь в твоей помощи. Это мой сын Шарло, он твой сводный брат. Это Шахин, наш проводник. Я хочу, чтобы ты вместе со мной отправился в пустыню, где я планирую предать земле кое-что, что представляет огромную ценность и власть. Я хочу попросить тебя сделать рисунок на том месте и предупредить каждого, кто может оказаться поблизости, что это место охраняется богами.

Затем я рассказала ему свою историю.

Прошло много недель, прежде чем мы добрались до Тассилина. Наконец в хорошо укрытой пещере мы нашли место, где можно было спрятать фигуры. Эжен Делакруа расписал стену, Шарло указал ему, где нарисовать кадуцей и лабрис белой королевы, которую он вписал посреди древней сцены охоты.

Когда мы закончили работу, Шахин достал флакон с философской водой и пилюлю порошка, которую мы закатали в воск, чтобы он растворялся медленно, как было предписано. Мы растворили пилюлю и замерли, глядя на флакон у меня

в руке.

Я вспомнила слова Парацельса, величайшего алхимика, который обнаружил эту формулу. «Мы будем как боги», — сказал он. Я поднесла флакон к губам и выпила.

Когда я закончила читать эту историю, меня затрясло с головы до ног. Соларин сжимал мою руку, его челюсти побелели. Значит, это формула эликсира жизни? Возможно ли, чтобы нечто подобное существовало на земле?

Мысли метались у меня в голове. Соларин налил нам бренди из графина, который стоял на столе. Ученые, занимающиеся генетической инженерией, лихорадочно размышляла я, недавно расшифровали структуру ДНК, кирпичика жизни, который, подобно змеям на кадуцее Гермеса, представляет собой двойную спираль, похожую на восьмерку. Однако в древних манускриптах нет никаких намеков на то, что эта тайна была известна раньше. И как может то же самое вещество, что превращает один металл в другой, воздействовать на живую ткань?

Мои мысли вернулись к фигурам, к месту, где они были спрятаны. Я пришла в еще большее замешательство. Разве Минни не сказала, что она сама закопала их в Тассилине, под кадуцеем, глубоко в скале? Откуда она могла так точно знать расположение тайника, если Мирей оставила их там почти двести лет назад?

Затем я вспомнила про письмо, которое мне отдал Соларин, когда мы были у Нима в доме, — письмо от Минни. Дрожащей рукой я достала его из кармана и вскрыла конверт, Соларин, не говоря ни слова, устроился рядом со своим бренди. Я чувствовала на себе его взгляд.

Я извлекла письмо из конверта, развернула — и у меня перехватило дыхание, хотя я еще даже не начала читать. Почерк, которым было написано письмо, оказался тем же, что и почерк в дневнике! Письмо было написано на современном английском языке, а дневник на старофранцузском, но эти завитки, которые были в моде сотни лет назад, ни с чем не спутаешь.

Я посмотрела на Соларина. Он тоже уставился на письмо, в глазах его читались ужас и недоверие. Наши взгляды встретились, а затем мы, не говоря ни слова, приступили к чтению письма. Я развернула его у себя на коленях, и мы прочли:

«Моя дорогая Кэтрин!

Теперь ты знаешь тайну, которой владеют лишь немногие. Даже Александр и Ладислав не знали, что я им совсем не бабушка, так как сменилось двенадцать поколений с тех пор, как я дала жизнь их предку — Шарло. Отец Камиля, который женился на мне за год до своей смерти, был потомком моего старого друга Шахина, чьи кости обратились в прах больше ста пятидесяти лет назад.

Конечно, ты, если хочешь, можешь считать меня выжившей из ума старухой. А можешь и поверить — ведь теперь ты черная королева. Ты обладаешь осколками тайны столь же могущественной, сколь и опасной. У тебя их достаточно, чтобы разгадать головоломку, как это сделала я много лет назад. Захочешь ли ты? Это и есть тот выбор, который ты должна сделать, и сделать одна.

Если хочешь моего совета, предлагаю уничтожить эти фигуры, расплавить их, чтобы они больше никому не доставили столько страданий, сколько я испытала за всю мою жизнь. Хотя, как показывает история, для человечества это может быть плохим выбором. Иди вперед и поступай как знаешь. Я буду молиться за тебя.

Мирей».

Соларин сжал мою ладонь, и я закрыла глаза. Когда я их открыла, Мордехай стоял рядом, обнимая Лили, словно хотел защитить ее. Позади них стояли Гарри и Ним — я и не слышала, как они вернулись. Они все взяли стулья и сели вокруг стола, за которым сидели мы с Солариным. На столе стояли фигуры.

— Что ты думаешь обо всем этом? — спокойно спросил Мордехай.

Гарри наклонился ко мне и похлопал по руке. Но я все еще не могла опомниться от потрясения.

— Что, если все это правда? — спросил он.

— Тогда это самая опасная штука, какую только можно себе представить,—сказала я, не в силах побороть дрожь. Хотя мне не хотелось в этом никому признаваться, но в глубине души я верила, что это правда. — Думаю, она была права: надо уничтожить фигуры.

— Ты теперь черная королева, — сказала Лили. — Тебе не обязательно слушать ее.

— Мы со Славой оба изучали физику, — добавил Соларин. — У нас в три раза больше фигур, чем было у Мирей, а она все-таки разгадала формулу. Хотя у нас нет информации, которая имеется на доске, мы можем расшифровать ее, я уверен. Я могу достать доску…

— Кроме того, — с кривой усмешкой сказал Ним, держась за больную ногу, — я не прочь испробовать это средство на себе прямо сейчас, чтобы излечить раны.

У меня все еще не укладывалось в голове, каково это — знать, что ты можешь прожить двести лет и даже больше. Что любые твои раны заживут, что никакие болезни тебе не грозят и умереть ты можешь, разве что разбившись в авиакатастрофе…

Но хочу ли я узнать на собственном опыте, каково это — провести тридцать лет, расшифровывая формулу? Хотя, возможно, столько времени и не потребуется, но я убедилась на опыте Мирей, что поиск разгадки со временем может превратиться в одержимость, которая разрушила не только ее жизнь, но и жизни тех, с кем она соприкоснулась. Что же мне выбрать — долгую жизнь или счастливую? По ее же собственному признанию, Минни прожила две сотни лет в постоянном страхе и тревоге даже после расшифровки формулы. Ничего удивительного, что ей захотелось выйти из Игры.

Теперь решение было за мной. Я посмотрела на фигуры, стоящие на столе. Это будет нетрудно. Минни выбрала Мордехая не только за то, что он был шахматистом, но и потому, что он был ювелиром. Несомненно, у него дома найдется все необходимое, чтобы сделать анализ фигур, узнать, из чего они сделаны, и превратить в бижутерию для королевы. Но стоило мне взглянуть на них, и я поняла, что не смогу заставить себя сделать это. От них исходило внутреннее сияние их собственной жизни. Между мной и шахматами Монглана образовалась связь, и я не могла ее разорвать.

Я обвела взглядом лица тех, кто в молчании смотрел на меня и ждал.

— Я собираюсь спрятать фигуры, — медленно произнесла я. — Лили, ты мне поможешь в этом, из нас вышла хорошая команда. Мы увезем их куда-нибудь в пустыню или в горы. Соларин вернется в Россию и попытается забрать доску. У этой Игры нет конца. Мы спрячем шахматы Монглана там, где никто не найдет их еще тысячу лет.

— Но рано или поздно их все равно извлекут на свет, — мягко заметил Соларин.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него, и между нами проскочила какая-то искра. Он знал теперь, что может произойти, и я тоже знала, что мы можем не увидеться еще очень долго, если я не изменю своего решения.

— Может быть, за тысячу лет на планете появится новое поколение людей, которое не станет использовать эту тайну во имя стремления к власти, а обратит ее во благо, — сказала я. — А может быть, ученые сами выведут нечто похожее. Если информация, сокрытая в шахматах, больше не будет секретом, а станет обычным знанием, ценность этих фигур станет символической.