Джейн Остен - Мэнсфилд-парк

• Название: Мэнсфилд-парк
• Автор: Джейн Остен
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01580-7

Никчемна и ничем не примечательна жизнь обитателей английского поместья, мелки и ничтожны их интересы — личные удобства, честолюбие, деньги. Ложь, лицемерие, ханжество разрушают благополучие и порядок дома в Мэнсфилд-Парке, лишают его хозяев, их детей и родственников взаимопонимания и единства. Как жить? Как внести разумное начало в этот хаос всеобщего несогласия? Ответ на этот вопрос дает Джейн Остен, создав замечательный образ Фанни Прайс, с которой связана главная тема романа — тема нравственного прозрения.

---

— Конечно, сударыня, я так бы и поступила.

— И ежели пойдет дождь, а, по-моему, дождя не миновать, по всему видно, что вечер будет сырой, — так уж ты как-нибудь обойдись и не надейся, что за тобою пришлют экипаж. Я нынче вечером домой не ворочусь, так что для меня запрягать не будут; и потому ты подготовься на этот случай, возьми с собою все, что может понадобиться.

Фанни нашла все это вполне естественным. Свое право на удобства она расценивала никак не выше, чем тетушка Норрис; и когда вскорости после этого разговора сэр Томас заглянул в комнату со словами: «Фанни, в котором часу тебе понадобится экипаж?», она так изумилась, что не смогла вымолвить ни слова.

— Любезнейший сэр Томас! — воскликнула тетушка Норрис, покраснев от негодованья. — Фанни может дойти пешком.

— Пешком! — повторил сэр Томас с величайшим достоинством и прошел в комнату. — Чтоб в это время года моя племянница отправилась на званый обед пешком! В двадцать минут пятого тебе удобно?

— Да, сэр, — робко отвечала Фанни, чувствуя себя перед миссис Норрис чуть ли не преступницей; и не в силах оставаться с нею, когда могло показаться, будто она торжествует, она вышла вслед за дядюшкою, и почти тотчас из-за двери донеслись возмущенные слова:

— Вот уж напрасно!.. Вовсе чрезмерная доброта! Впрочем… Эдмунд тоже приглашен… да, правда… это ради Эдмунда. В четверг вечером я заметила, что он охрип.

Но на Фанни это не произвело никакого впечатления. Она чувствовала, что экипаж подается ей, и только ради нее; едва она осталась одна, от дядюшкиной заботливости, последовавшей сразу же за утверждениями миссис Норрис, на глаза у ней навернулись слезы благодарности.

Кучер подал экипаж минута в минуту; в следующую минуту появился и джентльмен, а поскольку дама, из-за чрезмерной щепетильности боясь опоздать, уже несколько минут сидела в гостиной, сэр Томас проводил их вовремя, как того и требовала его привычка к пунктуальности.

— Теперь я должен на тебя посмотреть, Фанни, — сказал Эдмунд с доброй улыбкой любящего брата, — и сказать, как ты выглядишь; и сколько я могу судить при этом свете, выглядишь ты и вправду очень мило. Что ты надела?

— То новое платье, которое дядюшка был так добр, что подарил мне к свадьбе Марии. Надеюсь, оно не слишком нарядное. Но мне так хотелось его надеть при первом же подходящем случае, а другого такого может не быть всю зиму. Надеюсь, ты не сочтешь, что я слишком нарядная.

— Если женщина в белом, она никогда не может быть слишком нарядной. Нет, ты вовсе не чересчур нарядная, все как раз так, как требуется. Твое платье очень милое. Мне нравятся эти блестящие крапинки. А нет ли у мисс Крофорд какого-то похожего платья?

У самого пастората они проехали мимо конного двора и каретного сарая.

— Э, да тут гости! — воскликнул Эдмунд. — Вот чей-то экипаж! С кем же это нам предстоит встретиться? — И, опустив боковое стекло, чтоб получше разглядеть, сказал: — Это Крофорда, уверяю тебя, ландо Крофорда! Вон два его лакея ставят ландо на его обычное место. Конечно же, он здесь. Какая неожиданность, Фанни. Я буду очень рад его видеть.

У Фанни не было ни повода, ни времени сказать, что у нее-то чувство совсем иное; но при мысли, что Крофорд тоже будет смотреть на нее во время устрашающей церемонии вступления в гостиную, она трепетала еще более.

Крофорд и вправду оказался в гостиной; он приехал довольно давно и уже готов был к обеду; а улыбки и удовольствие, написанное на лицах троих обитателей пастората, его окруживших, свидетельствовали о том, как им приятно его внезапное решение, отлучившись из Бата, на несколько дней приехать к ним. Эдмунд и Крофорд встретились очень сердечно; и для всех, кроме Фанни, его приезд был радостью, и даже для нее его присутствие было отчасти благом; ведь чем больше общество, тем скорее она могла предаться своей любимой привычке — сидеть молча и не привлекать ничьего внимания. Она скоро и сама это поняла, ибо, как подсказывал ей безошибочный такт вопреки мнению тетушки Норрис, хотя она и должна была покориться тому, что оказалась в этом обществе первою дамой и всем вытекающим из того маленьким отличиям, она увидела, пока они сидели за столом, что все захвачены нескончаемою беседою, в которой ей вовсе не требуется участвовать — столько надо было переговорить брату с сестрой о Бате, столько обоим молодым людям об охоте, столько мистеру Крофорду с мистером Грантом о политике, и еще обо всем на свете — сразу и по отдельности — мистеру Крофорду и миссис Грант, — и потому ей вполне возможно молча слушать и очень приятно провести день. Ей не удалось, однако, польстить вновь прибывшему джентльмену, сделав вид, будто ее заинтересовал быстро завладевший его мыслями план доктора Гранта и совет Эдмунда, которых горячо поддержали обе сестры — продлить его пребывание в Мэнсфилде и послать в Норфолк за его охотниками; казалось, он не может на это решиться, пока еще и Фанни его не одобрила. Ему понадобилось узнать ее мнение — долго ли простоит такая мягкая погода, но Фанни отвечала коротко и равнодушно, насколько позволяла учтивость. Не могла она желать, чтоб он остался, и ей было бы куда приятней, чтоб он с нею не заговаривал.

Она смотрела на Крофорда, и у ней не шли из головы обе отсутствующие кузины, в особенности Мария; но его самого, по-видимому, никакое воспоминание не смущало. Вот он опять в том же самом месте, где все произошло, и, видно, так же намерен радоваться жизни без сестер Бертрам, как если б никогда не знал Мэнсфилд другим. Фанни слышала, как он поминал о них лишь мимоходом, и, только когда все общество опять оказалось вместе в гостиной и Эдмунд, поодаль, кажется, весь ушел в какой-то деловой разговор с доктором Грантом, а миссис Грант была занята за чайным столом, он более серьезно и обстоятельно заговорил о них с сестрою.

— Итак, сколько я понимаю, Рашуот и его прекрасная супруга в Брайтоне… Счастливчик! — сказал он с многозначительной улыбкою, отчего Фанни он сразу стал ненавистен.

— Да, они там… уже недели две, не правда ли, мисс Прайс? И Джулия с ними.

— И я полагаю, Йейтс поблизости.

— Йейтс!.. О, мы ничего о нем не знаем. Не представляю, чтоб о нем часто поминали в письмах в Мэнсфилд-парк. А по-вашему, мисс Прайс? Я думаю, мой друг, Джулия достаточно умна, чтоб не занимать отца рассказами о Йейтсе.

— Несчастный Рашуот со своими сорока двумя репликами! — продолжал Крофорд. — Никому их не забыть. Бедняга!.. Вижу его как сейчас… его тяжкий труд и отчаянье. Да, я сильно ошибаюсь, если его очаровательная Мария когда-нибудь пожелает, чтоб он продекламировал ей свои сорок две реплики. — И мгновенно сделавшись серьезным, прибавил: — Она для него слишком хороша, чересчур хороша. — И, снова переменив тон, с нежной галантностью обратился к Фанни: — Вы были его лучшим другом. Ваша доброта и терпение незабываемы, с каким неустанным терпеньем вы старались помочь ему выучить роль… старались заставить его шевелить мозгами, в которых природа ему отказала, старались поделиться с ним пониманием, которого у вас в избытке! Пусть у него самого не хватало ума, чтоб оценить вашу доброту, зато, осмелюсь сказать, все остальное общество отдавало ей должное.

Фанни покраснела, но ничего не сказала.

— Это сон, сладкий сон! — воскликнул Крофорд, после недолгой задумчивости снова нарушив молчание. — Я всегда буду с особенным удовольствием вспоминать наши репетиции. Они сообщали всему такой интерес, такое оживление, такой душевный подъем! Это ощущал каждый. Все мы были воодушевлены. Занятий, надежды, заботы, суеты хватало на весь день с утра до вечера. Постоянно возникали небольшие препятствия, сомнения, тревоги, которые надобно было одолеть. Никогда я не был так счастлив.

«Никогда не был так счастлив! — в молчаливом негодовании повторила про себя Фанни. — Не был так счастлив, как когда поступал непозволительно! И не мог этого не понимать. Не был так счастлив, как когда вел себя столь постыдно и бесчувственно! Что за испорченная душа!»

— Нам не повезло, мисс Прайс, — продолжал Крофорд, понизив голос, чтоб не мог услышать Эдмунд, и не имея представленья об ее чувствах. — Право же, очень не повезло. Нам бы только еще неделю, всего неделю. Вот если б у нас было право распоряжаться событиями, если б всего неделю-другую в пору осеннего равноденствия Мэнсфилд-парк мог управлять ветрами, все вышло бы по-другому. Нет, мы не стали бы подвергать его опасности, наслали бы на него не грозу и шторм, но только упорный противный ветер или штиль. Я думаю, мы удовольствовались бы в ту пору недельным затишьем в Атлантике, мисс Прайс.

Казалось, он намерен был во что бы то ни стало получить ответ, и, отвернувшись от него, Фанни сказала куда тверже, чем обыкновенно:

— Что до меня, сэр, я не стала бы задерживать приезд дядюшки ни на один день. По возвращении дядюшка отнесся ко всему этому с таким неодобреньем, что мне кажется, все и так зашло достаточно далеко.