О'Санчес - Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

• Название: Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти
• Автор: О'Санчес
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 1999

Сага-небыль о Кромешнике, пацане, самостоятельно решившем, кем и каким он будет в жизни. Решившем – и сделавшем. Кромешник стал последним Ваном – высшим в иерархии уголовного мира государства Бабилон.

---

Пог Фоксель, следователь прокуратуры, вскоре получил в руки фонарик, освещающий странные события в ведомом им деле: Эли Муртез из Службы (еще одна столичная шишка, только официальная) прикатил в местный департамент Конторы на четвертые сутки после задержания Ларея и сидел чуть ли не верхом на следователе, суя свой толстый румпель в каждую бумажку. Что ж, из характера и направленности вопросов примерно понять случившееся можно: этот Ларей решил отсидеться подальше от воли, где ему припекло, видать, по самые помидоры, либо выполняет задание тех, кто за ним стоит.

Ну и хрен бы с ним, а Фокселю плевать: сдал в суд, а там – трава не расти… Свидетели есть, преступное прошлое есть, адвокаты мышей не ловят, угроз никому ни от кого… – замучаются на доследование отправлять… Сам Ларей отнекивается, правда, но это уж суд решит…

Суд определил: шесть лет с отбыванием наказания на специальном режиме (спецзона 26/3 на юго-востоке, плоскогорье, вечная мерзлота, четыре тысячи посадочных мест, лояльное администрации самоуправление из числа лиц, твердо ставших на путь исправления).

Деньги могут не все. В этой истине Гек в который раз уже убедился, когда встревоженный Малоун поведал ему в комнате свиданий, что четырнадцатый спец, хорошо и полностью оплаченный, непостижимым образом вдруг заменен был на двадцать шестой, где, как уже вызнал Гек, правили бал скуржавые. Для Малоуна это была всего лишь неувязка в проекте, он немногое знал о пробах и зонной резне… Гек имел в виду возможность подобного поворота событий, хотя и у него в душе екнуло от многообещающей новости. Можно было упереться рогом и через крытку этого избежать – дополнительный срок – ерунда, пересмотрят дело по вновь открывшимся обстоятельствам («свадебные» фото- и киносъемка решат вопрос в нужную сторону), но взыграло ретивое: так – значит так! Ноги растут из недр Службы, это очевидно, разведка донесла ему о незнакомце из Бабилона, курирующем следствие… Они, стало быть, не оставили его своим вниманием… Ничего, придет пора – и до кого-нибудь из них дотянемся, главное – в живых остаться. Гек экстренно свалился в тюремную больничку с сердечным приступом, адвокаты тянули время апелляциями, люди Гека, устилая путь наличными, ринулись вносить все возможные коррективы в кадровую расстановку на пересылках и на двадцать шестом спецу. На самый спец удалось перебросить троих сидельцев, на которых можно было как-то рассчитывать. Этого было мало, недопустимо мало, но Гек решил: управлюсь… Или сдохну…

Не так давно Дэниел Доффер скромно отпраздновал свое сорокалетие в кругу родных и немногочисленных близких. Из друзей и сослуживцев приглашены были только его заместитель Эли Муртез с женой и вдовец-пенсионер Игнацио Кроули, предшественник Доффера на посту главы Службы. В тот вечер никаким деловым разговорам ходу не было, только ели, умеренно пили и чинно танцевали при свечах под музыку прославленного струнного квартета, лучшего в стране.

В разгар вечера прибыл спецкурьер от Господина Президента с секретным пакетом. Дэнни принял пакет, расписался где положено, вскрыл его и тотчас был пожалован генерал-полковником – подарок от Самого. Нет служебных тайн в подлунном мире: получаса не прошло после очередного подтверждения того, что Доффер по-прежнему в фаворе, как закричали телефоны… Министр обороны, опытный царедворец, но плохой вояка, пробился первым. За ним отметился премьер-министр, за ним глава Конторы – другой любимчик Господина Президента, противовес и явный недруг Дэнни, за ним Генеральный прокурор, далее начальник президентской гвардии – нейтральный, но очень опасный генерал-майор, не по чину влиятельный, всякие иные бонзы, помельче рангом…

Миг торжества вскоре вновь сменился буднями, работы меньше не стало – жизнь продолжалась. Дэнни несколько утратил гибкость и порывистость в движениях, но сохранил армейскую осанку и почти прежнюю талию, плечи округлились и стали шире, крупная голова прямо сидела на мощной шее – он был в самом расцвете лет. Эли, его друг и соратник, был всего на год старше, но смотрелся далеко не так внушительно – мешали этому мешочки под глазами, брюшко над брючным ремнем, покатые плечи, вислый нос, который с годами не становился меньше. Но Эли некогда было заниматься своей внешностью, он круглосуточно работал, самолично курируя десяток самых тяжелых направлений. Даже дома, на отдыхе, он не мог отрешиться от работы и мысленно был там, в Службе… Дэнни сделал его генерал-майором, своим первым замом, оградил, насколько сумел, от подковерных интриг, но взамен валил на него новые и новые дела, не давая продыху и пощады. Он и сам от работы не бегал, так же тянул воз с утра до ночи – шесть, а то и семь раз в неделю, – но тут была существенная разница: кроме некоторых персональных заданий от Адмирала, Дэнни волен был определять, над чем работать дальше, Эли же редко выдумывал себе тему – принимал к производству готовые. Но линия Ларея была одним из немногих исключений, когда Муртез забросил себе на горб дополнительное дело по собственной воле. Инициатором в свое время выступил Доффер, да закрутился в водовороте придворных интриг, почти забыв про странного урку с легендами вместо прошлого. А Муртез – нет: от всего связанного с этим Лареем веяло неким… чем-то таким, от чего к любопытству примешивается озноб, словно смотришь вниз с балкона сотого этажа…

Суббота – короткий день в ведомстве Доффера: притихли коридоры, секретари (всегда мужчины на этом этаже) доложились по-военному и на собственных моторах отчалили отдыхать, уборщицы шкрябали швабрами по коридорам – в кабинетах убирались под доглядом режимника-майора специальные, многократно процеженные унтеры, но их время еще не настало. Муртез запер собственный кабинет и теперь, как всегда, полулежал в кресле напротив своего друга и начальника, генерал-полковника господина Дэниела Доффера. Доффер, даже угнездившись в уютном кресле, сидел упруго и четко, руки на подлокотниках, слегка расставленные ноги – одна возле другой, согнутые в коленях под строгим углом в девяносто градусов.

– …Хрен его поймет, Эли, уж не знаю, что и подумать. Как ты и просил, я надавил на Контору и суд, но – тяжело проворачивалось, не ожидал, честно говоря. В глаза – улыбки, полное понимание, тут же руку на телефон и все такое прочее, но… Подспудное противодействие было очень сильно, Эли, и если бы не вмешательство Генерального прокурора… Это Жирный (генерал-полковник Сабборг, министр внутренних дел) под меня копает, иначе – как объяснить? А может, это Ларей якшается с Конторой? И какая разница – где ему сидеть? Ларей не мог направлять все эти дела?

Муртез помолчал несколько секунд, вперился в потолок:

– Вряд ли. Он на нарах в это время куковал. Сам факт того, что он прихвачен вдалеке от дома по идиотскому делу, о многом говорит, но говорит, к сожалению, иероглифами, которые надо очень долго расшифровывать.

– Расшифровал?

– Частично. Мне, к примеру, ясно, что он сам полез за решетку, причем в «Пентагоне» сидеть не захотел. Что у него в банде творится – неизвестно, то есть почти полностью, разве только косвенно, из сопредельных структур новости приходят. Темп резни сбавлен на порядок, его люди, по слухам, завоевали территории и разделились на несколько структур. Во главе каждой – новый царь, по-ихнему – Дядька. И в новой иерархии Ларею места не нашлось. Как развал Римской империи, но при живом Цезаре. Видимо, платой за мир стало низложение господина Ларея с последующей головой на блюде. Такова основная версия наших аналитиков. Иначе не укладывается его поведение в рамки здоровой психики. Косвенное подтверждение утраты Лареем своих позиций служит и прохладное поведение на суде адвокатов из конюшни Малоуна – те могли бы развалить дело по формальным признакам, я следил за процессом…

– А на фига тебе оно надо, это дело и сам Ларей в придачу, Эли?

– Вот фишка! Помнишь, я сам тебе задавал этот вопрос – слово в слово? Что ты мне ответил тогда?

– Ну, что?

– Что сам не знаешь, авось пригодится – держать криминал на коротком поводке…

– Давно это было, у меня иных забот по горло… И я, кстати, задавался тем же вопросом в адрес папаши Кроули, было дело… Так, говоришь, не в самом Ларее суть затяжки в приговоре?

– Я ничего этого не говорил. Моя служба, не я, считает, что Ларей утратил влияние и вынужден скрываться от своих людей там, где они его не достанут, в зонах за пределами Бабилона. А отсюда следует, что тормоз не в Ларее и не из-за него… Может, и Жирный демонстрирует свой вес…

– А ты что считаешь, камрад? Со службой своей не согласен, со мной юлишь – Эли, сукин ты сын, Жирному, что ли, продался?… Достань конины из бара, потом оправдываться будешь…

Муртез с преувеличенными охами и стонами сполз с кресла, добыл из бара початую бутылку арманьяка, два пузатых бокала, то и другое поставил на столик между ними, наплескал по полной и первый отхлебнул.