Александр Яковлев - От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

• Название: От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века
• Автор: Александр Яковлев
• Издательство: «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»
• Жанр: Публицистика
• Год: 1985

В книге анализируются истоки и практические последствия императорских амбиций правящих кругов США, сделавших ставку на достижение мирового господства через ракетно-ядерную войну. На фактическом материале рассматриваются военные программы и планы правящей финансовой олигархии и механизм их политического и идеологического обеспечения. Предметом исследования является процесс политического поправления общественной жизни США, несущего угрозу ее фашизации. Перед читателями проходит панорама политических портретов Трумэна, Джонсона, Никсона, Картера, Рейгана и тех идеологов, которые разрабатывали политические и идеологические платформы послевоенных американских администраций.

---

Американский консерватизм, в том числе и в сфере внешней политики, явление многослойное, исторически менявшееся в организационном плане, а иногда и по своему составу. Разделение его на отдельные «этажи», фракции, сменяющие друг друга течения весьма условно. Взаимопроницаемость, взаимовлияние, наследственность и преемственность почти всегда превращают правых в США в более или менее единый исторический массив. Но различать, видеть разные пласты и ипостаси правых, особенно во внешнеполитической идеологии и практике США, можно.

Правые радикалы и консерваторы, и это надо всегда принимать в расчет, традиционно имеют сильные позиции в «среднем классе» — его взглядах на экономику и политику, хотя воззрения всего «среднего класса», особенно в некоторые периоды американской истории, вовсе не сводились к правой идеологии. Особенно понятна была «среднему классу» «американская мечта», как ее называют в литературе. «Американская мечта» всегда имела сильный «имперский» внешнеполитический акцент, по сути дела воспроизводивший идею «мира по-американски». Консерваторы владеют сознанием значительной части «среднего класса» во многом потому, что он, как уже отмечалось, податлив манипулированию, бездумно воспринимает их интерпретацию политического развития в стране и за ее пределами. Такая восприимчивость к идеологии и политике монополистической буржуазии объясняется прежде всего тем, что сам «средний класс» в известной мере носитель националистических, расистских, шовинистических, милитаристских настроений и устремлений.

В этой среде родились, в ней действовали, получая признание и поддержку, практически все ультраправые организации, возникавшие и действовавшие под руководством различных лидеров в те или иные отрезки времени 50—80-х годов. Все они пропагандировали «имперские» идеи и замыслы. В конце 60-х годов, по сведениям «Первого национального справочника правых групп, публикаций и некоторых лиц», в США насчитывалось около 2600 таких организаций и групп. Кроме уже упоминавшихся в другой связи, среди них можно назвать «Христианский антикоммунистический крестовый поход», «Американцы за конституционные действия», «Мы — народ!», «Национальная студенческая ассоциация», «Американская независимая партия», «Консервативная партия Нью-Йорка», «Крестовый поход христиан», «Лобби свободы».

Иногда считают, что все эти организации объединяли людей, не слишком разбирающихся в политике, действующих по невежеству. И тогда легко сказать: что с них возьмешь, если они не видят исторических перемен, не понимают их причин, требуют от внешней политики США «крайностей» как в целях, так и в методах, инстинктивно тянутся к идее американского мессианства, ибо воспитаны на ней с малолетства.

Спору нет, консерватизм «среднего класса» подчас не имеет интеллектуальной и рациональной основы, не выражен столь отточенно и изощренно, как у правящего слоя монополистической буржуазии. Но нельзя забывать о научных центрах и средствах массовой информации, где сосредоточены «повивальные бабки» правых из интеллектуалов. Они-то и придают примитивизму правого мышления респектабельный «товарный» вид, приемлемый для широкой публики. Глубоко укоренившийся в «среднем классе» консерватизм стабилен, крепок и весьма активен. Это не только объект манипулирования верхов, не только инстанция, к которой они каждодневно апеллируют, не только их постоянная, довольно надежная опора и поддержка, но и проводник идей, питающих имперскую политику вашингтонского эшелона власти, подталкивающих верхи в этом направлении.

В среде американской монополистической буржуазии консерваторы делят власть и влияние с либералами по принципу маятника. Но и здесь разграничение не является простым делом. Политологи, стремясь расщепить волос, улавливают непроверяемые тонкости в определениях, видят — порою придумывают — самые удивительные гибриды: левых и правых либералов, соответственно левых и правых консерваторов. Как они умудряются провести грань между правыми либералами и левыми консерваторами, сказать трудно. Нащупать различие между либералами всех мастей и консерваторами во всем их спектре, опираясь на дихотомию двух буржуазных партий — демократической и республиканской, практически невозможно, если не поддеваться уговорам банальных писаний американских авторов. Перебежки от одной такой неформальной, умственной конструкции к другой для американских политологов вполне обыденное и нехлопотное дело.

Ознакомим читателя с примером подобного «теоретизирования». Известный американский политолог Д. Белл совершил глубокую эволюцию вправо и еще правее. Выступая на симпозиуме «Кто левый, что является правым?», он попытался дать следующее определение правым: «Либеральный консерватор (скажем, Милтон Фридман) верит в свободный рынок и в право индивидов делать с собой все, что им угодно… Консервативный консерватор (например, Лео Страусс) полагает, что массы должны воспитываться философской элитой и что необходима цензура, которая не позволяла бы людям читать порнографические книги. Консервативный либерал (вроде Пола Самуэльсона) убежден в достоинствах смешанной экономики, не зная, впрочем, какова пропорция „смеси“. Либеральный либерал (подобный Джорджу Макговерну) верит в необходимость больших государственных расходов и в систему социального обеспечения»[163].

И самое важное: такого рода разграничения еще имеют какой-то смысл, когда говорят о внутренней политике, особенно об отношении к роли государства. Но совсем иначе, зачастую полностью меняя сложившиеся конфигурации, располагаются демаркационные линии, едва дело заходит о проблемах внешней политики, об «имперском» мышлении с ее сугубым антикоммунистическим, антисоветским контекстом. Правые едины в главном, они отличаются накалом милитаристских и агрессивных притязаний, крайней воинственностью конкретных рекомендаций.

Более или менее очевидную разницу между правыми можно заметить лишь тогда, когда они оказываются в неодинаковом положении относительно власти. Одно дело теория и совсем другое — практика. Одно дело — осуществление внешнеполитического курса как бы извне, издали, опосредованно. Другое дело — повседневное воздействие на механизм принятия решений. И уже совсем иное положение, когда правые внедряются в высшие звенья этого механизма, оказываются на вершине власти в Белом доме, в основных министерствах и ведомствах.

Процесс продвижения правых к власти развивался в послевоенное время неравномерно: были удачи, были и спады. Возьмем краткий отрезок времени, связанный с политикой разрядки, которая рождалась в муках, поскольку правящая элита США стояла перед трудным для себя выбором. Политика, направленная на ослабление напряженности, просуществовала недолго — в начале 70-х годов при администрации Р. Никсона. Ей сразу же стали оказывать сопротивление различные группировки в правящих кругах США. Как уже отмечалось, немаловажную негативную роль сыграл здесь Картер, особенно в два последних года своего президентства. На этой почве произошел поворот к острой конфронтации и военно-силовым принципам внешней политики при администрации Р. Рейгана. И на всех этих этапах внедрение правых в механизм внешней политики имеет прямую связь с действиями США на международной арене.

Американские правые сегодня с сожалением вспоминают о временах Карибского кризиса 1962 года. Именно в нем они видят последний всплеск политики, опиравшейся на ракетно-ядерное превосходство США. Затем наступил перелом, обозначивший к концу 60-х годов равновесие стратегических сил. Поражение в Юго-Восточной Азии привело к «вьетнамскому синдрому». Потерпели провал и провокации против некоторых социалистических стран в Восточной Европе. Это все и вынудило Р. Никсона пойти на разрядку напряженности в мире. Здесь исходная точка современного мышления и действий правых в контексте «Pax Americana».

Карибский кризис был связан с возрождением правых сил в начале 60-х годов, когда усилилась пропаганда тотального антикоммунизма. Их почерк разительно похож на тот, которым правые изображали свои требования к внешней и военной политике в конце 70— начале 80-х годов. В недавно вышедшей в США книге «Достаточно будет лопат: Рейган, Буш и ядерная война» видный американский журналист Р. Шеер, встречавшийся со многими своими «героями» — деятелями правых сил, пишет, что идея «окна уязвимости» США, вытащенная на свет божий правыми в борьбе с ОСВ-2 и в желании подтолкнуть затею с «довооружением», напоминает версию о «разрыве в ядерных вооружениях», которая была разыграна во время избирательной кампании Дж. Кеннеди в 1960 году. Кеннеди тогда предложил простой лозунг, который избиратели могли «купить». Кандидат в президенты от демократов усиленно использовал тезис, что республиканцы допустили якобы «разрыв в ядерных вооружениях» между США и СССР. «Когда он был избран, — отмечает Р. Шеер, — и ознакомился с данными разведки, то обнаружил, что Советы имели лишь немного ракет с сравнении с тысячами наших. Но это не имело значения. Ко времени, когда это было им обнаружено, он стал президентом»[164].