Николай Богданов - О смелых и умелых

• Название: О смелых и умелых
• Автор: Николай Богданов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Не все тогда поняли, что такую большую куклу завел себе Жнивин не для игрушек.

На рассвете, когда снова загрохотали пушки, Жнивин со своим "Ванюшей" исчез в лесу.

Сам он, в белом халате, крался ползком, а соломенного солдата толкал впереди себя на лыжах, без всякой маскировки.

Бой был сильный. От ударов пушек земля дрожала; от разрывов снарядов снег осыпался с елей и порошил, как во время метели. Фашистский снайпер, убивший Кременского, сидел на том же дереве не слезая, чтобы не выдать себя следами.

Он пристально смотрел вокруг и вдруг увидел: вдоль линии идет русский солдат в серой шинели. Идет-идет и остановится, словно раздумывает. Вот он у столба. Привстал, дернулся вверх, словно его подтолкнули, и снова остановился.

"Трусит, видно", - усмехнулся фашист. Он взял русского "Ивана" на прицел, выждал и, когда связист еще раз приподнялся, выстрелил.

Русский солдат присел, видно с испугу, потом снова на столб полез.

"Как это я промахнулся?" - подосадовал фашист. Прицелился получше - и снова промазал: солдат не упал.

От злости снайпер забыл осторожность и выстрелил в третий раз.

И в тот же миг получил удар в лоб, словно к нему вернулась собственная пуля. Фашист взмахнул руками и повалился вниз, убитый наповал.

Афанасий Жнивин встал из-под куклы, почти невидимый в белом халате, и сказал:

- Взял он, Ванюша, тебя на мушку, да сам пропал ни за понюшку!

Посмотрел, а у его "приятеля" в шинели в разных местах три дырки от пуль.

Меткий был фашистский стрелок, да на солому попался.

Пока он стрелял в чучело, Жнивин его высмотрел да и выцелил на дереве, как глухаря на току.

Перехитрив одного снайпера, Жнивин подловил так же и второго. И много раз охотился на вражеских снайперов, приманивая их на соломенную куклу. И получалось всегда успешно.

Ему доставались похвалы бойцов и командиров, а его "Ванюше" - только фашистские пули. Но соломенному солдату не приходилось ложиться в госпиталь - Жнивин сам зашивал его раны суровыми нитками и приговаривал:

- У нашей соломки не велики поломки!

И когда бойцы его спрашивали: "Как это ты так ловко фашистов бьешь?" - он отвечал: "Это я не один, а вдвоем с братишкой".

ЛАЙКА - НЕ ПУСТОЛАЙКА

Когда фашисты отступали под натиском нашей армии, они взрывали мосты, портили дороги, сжигали дома и поселки.

И жителей всех угоняли. Все живое уничтожали: и скот, и птицу...

Много мы прошли деревень и ни разу петушиного крика не слыхали.

Лишь иногда попадались нам одичавшие собаки. Вокруг бегают, а к нам подойти боятся.

Разведчик Степан Сибиряков заприметил одну такую.

Стоит на опушке леса светло-серая пушистая собачка, как игрушка. Уши торчком, хвост бутоном, и глаза умные, живые.

- Да ведь это лайка, - говорит Степан. - Ценная собака!

Манит ее куском хлеба:

- Собачка, собачка, поди сюда. Не бойся, глупая, я не кусаюсь.

Лайка хвостом виляет, а подойти не решается. Он к ней, а она от него.

- Вот до чего фашисты собаку довели - человека боится! - сокрушается Степан. - Главное, как ее звать, не угадаешь, а то бы сразу подошла.

И начинает выкликать все собачьи имена. И Шарика, и Жучку, и Тузика... - все прозвища перебрал, а толку никакого.

Наконец свистнул, ударил себя ладонью по голенищу и скомандовал:

- А ну, к ноге!

И тут собака вдруг подскочила и стала рядом.

- Эге, - обрадовался Степан, - да ты ученая, охотничья! Ну молодец, вот и хозяина себе нашла!

Подвел он собаку к походной кухне и говорит повару:

- Угости-ка моего дружка кашей с мясом. А повар сидит с перевязанной щекой у остывшей кухни и жалуется:

- Ну что за напасть такая - с этими проклятыми снайперами даже каши не сваришь! Только выеду на открытое место - бац! Либо в лошадь, либо в котел, а то вот мне в щеку. Наверно, им задание дано - оставить наших солдат без горячей пищи. Когда простые бойцы идут, они сидят тихо, а как только выедет грузовик, штабная машина или моя кухня, так сразу и закукуют!

Поворчав вдоволь на свою судьбу, повар дал собаке кусок недоваренного мяса и хорошую большую кость.

Степан угощает своего четвероногого друга и говорит:

- Извиняюсь, собачка, не знаю, как вас звать-величать. Придется вам привыкнуть к новому имени...

Какое бы ей имя дать?

- Назови ее Пустолайкой, - пошутил повар.

- Нет, - ответил Степан, - лайка - не пустолайка! - и даже обиделся.

До войны Сибиряков был охотником и хорошо знал эту породу,

- Вы знаете, какие это собаки - лайки? - сказал он. - Без них разве белку добудешь! Белка спрячется на дерево, и все тут. Лес большой, деревьев много. На каком она затаилась, поди узнай. А лайка чует. Подбежит, встанет перед деревом и лает, охотнику знак дает. Подойдешь к дереву, а она мордочкой вверх указывает. Взглянешь на ветки - там белка сидит и сердится: "Хорк, хорк!" Зачем, мол, ты меня человеку выдаешь? А лайка ей свое: "Тяв, тяв!" Довольно, мол, поносила свою шубу, отдай людям.

- А рябчика она найдет? - спрашивает один солдат.

- В один момент!

- А тетерева? - спрашивает другой.

- Найдет.

- А фашистскую кукушку на дереве? - поинтересовался повар.

Тут все даже рассмеялись, а Степан нахмурился:

- Постойте, товарищи, это интересный намек. Надо попробовать.

Он подошел к командиру и сказал?

- Разрешите мне испытать на охоте мою лайку?

Командир разрешил.

Сибиряков стал на лыжи, надел белый халат, взял винтовку, свистнул, Накормленная собака побежала за ним, как за хозяином.

Вошли в лес, Степан погладил собаку и шепнул:

- А ну, лайка, кто там прячется на деревьях? Вперед! Ищи!

Лайка поняла, что ее взяли на охоту, и радостно бросилась в чащу леса.

Метнулась туда, метнулась сюда - ни одной белки, ни одного тетерева,

Бегает лайка, и облаять ей некого. Даже синиц в лесу нет. Все птицы от войны разлетелись, все звери разбежались, Сконфузилась собака, перед охотником стыдно. Вдруг чует - на одном дереве кто-то есть. Подбежала, взглянула вверх, а там человек сидит. Что это значит? Удивительно собаке. Не людское это дело - на деревьях жить!

Тявкнула потихоньку, а человек плотнее к дереву прижался. Прячется, повадка, как у дичи. Тявкнула она громче. Тогда фашист погрозился ей. Тут лайка и залилась на весь лес.

- Тсс!.. - шипит фашист.

А лайка свое: "Тяв, тяв, тяв!" Зачем, мол, ты на дерево залез?

Отгоняя надоедливую собаку, снайпер не заметил, что к нему осторожно, невидимый в белом халате, подкрадывается наш боец. Степан не торопясь прицелился и нажал на спуск. Раздался выстрел. Враг повалился вниз, ломая ветви. Степан на охоте белку в глаз бил, чтобы шкурку не портить, и на войне стрелял без промаха. Собака отскочила, поджав хвост и завизжав с испугу.

- Что, брат, - серьезно сказал Степан, - велика птица свалилась? Ну, знай: это фашистская кукушка. Приучайся к новой охоте. Мы их с тобой всех переловим, чтобы они за людьми не охотились!

Сибиряков снял с врага оружие и пошел обратно, Лайка вперед забегает, подпрыгивает.

- Молодец, - кивает ей Степан, - понятливая собака! Враг фашиста друг человека.

Так Степан Сибиряков стал знаменитым истребителем фашистских снайперов. Неутомимо очищал он лес от этих разбойников и после каждого удачного похода, поглаживая пушистую шерсть умной собаки, приговаривал:

- Лайка - это не пустолайка!

И назвал собаку ласковым именем - Дружок.

САМЫЙ ХРАБРЫЙ

На фронте стояло затишье. Готовилось новое наступление. По ночам шли "поиски разведчиков". Прослышав про один взвод, особо отличавшийся в ловле "языков", я явился к командиру и спросил;

- Кто из ваших храбрецов самый храбрый?

- Найдется таковой, - сказал офицер весело; он был в хорошем настроении после очередной удачи. Построил свой славный взвод и скомандовал: - Самый храбрый - два шага вперед!

По шеренге пробежал ропот, шепот, и не успел я оглянуться, как из рядов вытолкнули, подтолкнули мне навстречу храбреца. И какого! При одном взгляде на него хотелось рассмеяться. Мужичок с ноготок какой-то. Шинель самого малого размера была ему велика. Сапоги-недомерки поглощали немало портянок, чтобы не болтаться на ногах. Стальная каска, сползавшая на нос, придавала ему такой комичный вид, что вначале я принял все это за грубоватую фронтовую шутку. Солдатик был смущен не менее, чем я.

Но офицер невозмутимо сказал:

- Рекомендую, гвардии рядовой Санатов. Товарищ, достойный хорошей заметки.

По команде "вольно" мы с Санатовым сели на бревна, заготовленные для блиндажа, а разведчики расположились вокруг,

- Разрешите снять каску? - сказал Санатов неожиданно густым баском. Мы думали, нас вызывают на боевое задание.

Он стал расстегивать ремешок с подбородка, которого не касалась бритва, а я внимательно разглядывал необыкновенного храбреца, похожего на застенчивую девочку-подростка, переодетую в солдатскую шинель. Чем же он мог отличиться, этот малыш?