Радий Погодин - Ожидание (три повести об одном и том же)

• Название: Ожидание (три повести об одном и том же)
• Автор: Радий Погодин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1971

«Лю­ди бе­жа­ли на бе­рег. Их ста­но­ви­лось всё боль­ше и боль­ше. Сту­пив на при­бреж­ный пе­сок, де­вуш­ки сни­ма­ли туф­ли с ост­ры­ми каб­лу­ка­ми. У са­мой во­ды, да­вя су­хой ка­мы­шо­вый плав­ник, хо­ди­ли маль­чиш­ки. Они го­во­ри­ли: „Аф-ф­ри­ка“.

Дев­чон­ки си­де­ли на пир­се и без кон­ца по­вто­ря­ли: «Ома­ры, ом-ма­ры», – ося­зая у се­бя на ла­до­нях тё­п­лый жем­чуг и крас­ные нит­ки ко­рал­ло­вых бус.

– Вы то­же хо­ти­те в Аф­ри­ку убе­жать?

– А те­бе что, про­вор­чал Слав­ка.

– А у нас все маль­чиш­ки хо­тят. Су­ха­рей на­су­ши­ли, – ска­за­ла дев­чон­ка Нин­ка. – Толь­ко все не по­мес­тят­ся, – вздох­ну­ла она.

Фло­ти­лия, та са­мая, ко­то­рая пой­дёт за тун­цом в Аф­ри­ку, по­ка­за­лась на го­ри­зон­те».

О том, как жи­вут Слав­ка, Варь­ка и Вась­ка в ма­лень­ком юж­ном го­род­ке на бе­ре­гу ли­ма­на, как они со все­ми вме­сте ждут при­хо­да фло­ти­лии, ждут и взрос­ле­ют, ка­ж­дый по-свое­му, – рас­ска­зы­ва­ет­ся в этой кни­ге.

---

Ста­руш­ка на­хму­ри­лась.

– Не ды­ши­те тут. Лю­дям спать, а вы ви­ном ды­ши­те.

– А они, мо­жет, ку­шать хо­тят, – ехид­но ска­зал ста­рик.

– Нет, что вы, – от­ве­ти­ла ма­ма. – Спа­си­бо.

Она се­ла на стул и ус­та­ви­лась в угол, на боль­шую ико­ну, пе­ре­ви­тую су­хи­ми цве­та­ми. Гу­бы у ма­мы мед­лен­но дви­га­лись. Ста­руш­ка по­смот­ре­ла на неё удив­лен­но.

– Ты, дев­ка, ни­как мо­лишь­ся?

Ма­ма вздрог­ну­ла.

– Нет, – ска­за­ла она. – Что вы…

Ста­руш­ка по­шла к две­ри ти­хо, поч­ти бес­шум­но.

– И то… Без тол­ку мо­лить­ся, без чис­ла со­гре­шить…

Она по­ло­жи­ла Слав­ке на пле­чо мяг­кую ру­ку, под­толк­ну­ла его вон из ком­на­ты.

– Пусть мам­ка од­на по­бу­дет. Сту­пай, хло­пец, в кух­ню.

Слав­ка сам хо­тел уй­ти. Он знал: ко­гда у ма­мы ше­ве­лят­ся гу­бы, – зна­чит, она при­ду­мы­ва­ет гнев­ные фра­зы, ко­то­рые с вы­ра­же­ни­ем, слов­но сти­хи, вы­ска­жет при встре­че от­цу. Слав­ка по­ду­мал: «Лю­ди очень лю­бят го­во­рить вслух, но ещё боль­ше лю­бят го­во­рить про се­бя. Про се­бя они спо­рят с кем хо­чешь и все­гда по­бе­ж­да­ют».

На кух­не баб­ка Ма­рия сдер­жан­но и не­гром­ко на­пус­ти­лась на ста­ри­ка:

– Ва­си­лий, сго­рят у вас киш­ки си­ним ог­нём.

– Не бух­ко­ти­те, Ма­рия, – воз­ра­зил ста­рик. – Я толь­ко один ки­ло­грамм ви­на вы­пил и круж­ку пи­ва. Толь­ко гла­за за­лил, а во внут­рен­но­сти да­же и не по­па­ло.

Ста­ру­ха вздох­ну­ла.

– Гла­за, им гра­ни­цы не­ту. Луч­ше бы вы, Ва­си­лий, в до­ми­но гу­ля­ли. Ста­рый вы те­перь для ви­на че­ло­век.

– У ме­ня та­кое мне­ние, буд­то вы ме­ня от­пе­вае­те. – Ста­рик по­дёр­гал си­вы­ми бро­вя­ми, спро­сил оби­жен­но: —Ма­рия, я за­ме­чаю, вам про доч­ку мою, Ан­ну, уз­нать со­всем не ин­те­рес­но. Как она в Но­во­рос­сий­ске жи­вёт. А она, ме­ж­ду про­чим, вам по­клон по­сы­ла­ла… – Ста­рик встал из-за сто­ла и по­кло­нил­ся, от­ве­дя ру­ку в сто­ро­ну.

Ста­ру­ха под­жа­ла гу­бы. По­том за­го­во­ри­ла то­же с оби­дой:

– Я у вас про Ан­ну и не же­лаю сей­час пы­тать. Вы ста­не­те толь­ко хва­стать за­зря и ни­че­го мне тол­ком не объ­яс­ни­те.

Ста­рик за­со­пел, слов­но ему вдруг за­ло­жи­ло нос. Он гля­дел на ста­ру­ху то сер­ди­то, то снис­хо­ди­тель­но. По­том гла­за у не­го по­доб­ре­ли, в них поя­ви­лись смеш­ли­вые огонь­ки, ко­то­рые по­бе­жа­ли по все­му ли­цу, по всем ста­ри­ков­ским мор­щи­нам.

По­ев, ста­рик за­лез на кро­вать и за­тих, вы­ста­вив бо­ро­ду вверх, как ан­тен­ну.

Слав­ка хле­бал уху, ко­то­рую ста­рик Вла­сен­ко на­зы­вал щер­бой. Ел ват­руш­ку, ко­то­рую баб­ка Ма­рия на­зы­ва­ла пла­чин­дой. Бы­ло ему те­п­ло и сво­бод­но. Слав­ка ду­мал, что боль­ше все­го на све­те он те­перь лю­бит щер­бу и пла­чин­ду.

Баб­ка Ма­рия уби­ра­ла по­су­ду.

– Ты, хло­пец, не ду­май на де­да,– ти­хо го­во­ри­ла она раз­мо­рен­но­му Слав­ке.– Он не ка­кой-ни­будь пья­ни­ца там, ма­зу­рик. Он с шес­ти лет ры­ба­лит. У не­го аж кос­ти от рев­ма­тиз­ма чёр­ные. Вы­пьет ки­ло­грамм ви­на для здо­ро­вья. Ему, ста­ри­ку, ино­гда мож­но.

– А я ведь, Ма­рия, не пья­ный, – ска­зал ста­рик не­ожи­дан­но ров­ным и гру­ст­ным го­ло­сом. – Я ведь, Ма­рия, толь­ко са­мую ма­лость, для за­па­ха. Я по дру­гой при­чи­не хво­раю… Вот ехал на па­ро­хо­де. На са­мо­ле­те ле­тел. Кру­гом лю­ди шур­шат. Бе­гут за сво­им де­лом. Мне, Ма­рия, вдруг по­ка­за­лось, что ни к че­му я уже. Ум­ру, и ни­кто не вздрог­нет. Ма­буть, Ан­на, да ещё вот ты, Ма­рия Ан­д­ре­ев­на… Вот я и шу­мел, прыт­кость свою по­ка­зы­вал. Я ведь те­перь, как тот «Шу­ра»… – Ста­рик за­сме­ял­ся, буд­то за­каш­лял.

– У нас на рыб­за­во­де та­кой бук­сир имел­ся. По име­ни «Шу­ра». Три дня па­ров на­би­рал, толь­ко чтоб за­гу­деть. А гу­док у не­го са­мый шум­ный на всём по­бе­ре­жье. Как за­гу­дит «Шу­ра», аж за­дро­жит весь. По­том три дня на­би­ра­ет па­ров, что­бы от­ва­лить от пир­са. А как уж он по во­де хо­дил, на ка­кой си­ле, это­го и сам бог в свою го­ло­ву не возь­мёт. Те­перь то­го «Шу­ры» не­ту, те­перь он вро­де как бар­жа. А го­во­рят, рань­ше, в мир­ное вре­мя, ли­хой бук­сир был…

Ста­рик по­вер­нул­ся к сте­не. Спи­на у не­го бы­ла ко­ст­ля­вая и уп­ря­мая.

– Не прие­дет Ан­на, – гру­ст­но за­бор­мо­тал он. – Не­нуж­ный я те­перь для неё.

Баб­ка Ма­рия на­кло­ни­лась над сто­лом. В её го­ло­се то­же бы­ла грусть.

– Не для то­го она и учи­лась, что­бы без де­ла к нам ез­дить. У неё сей­час за­бо­ты-то обо всех. Учё­ная, с неё и спрос ве­лик.

Баб­ка Ма­рия смот­ре­ла в ок­но, за ко­то­рым ни­че­го не бы­ло.

– Вы­рас­та­ют де­ти пло­хие – и ду­ма­ют, что ро­ди­те­ли в том ви­но­ва­ты. Вы­рас­та­ют де­ти хо­ро­шие – и ду­ма­ют, что ро­ди­те­ли тут ни при чём…

Слав­ка то­же по­смот­рел в ок­но, за ко­то­рым ни­че­го не бы­ло, и ус­нул. Во сне он уви­дел ту ко­неч­ную стан­цию, где схо­дят­ся все пу­ти и до­ро­ги. Она вы­пи­ра­ла из зем­ли буг­ром, вся уты­кан­ная до­ма­ми. То­пор­щи­лись не­бо­скрё­бы. Исаа­ки­ев­ский со­бор, Кремль, Эй­фе­ле­ва баш­ня – са­мые кра­си­вые со­ору­же­ния, ко­то­рые Слав­ке при­хо­ди­лось ви­деть на кар­тин­ках. Во­круг стоя­ли по­ез­да, па­ро­хо­ды, са­мо­лё­ты. Они гром­ко тру­би­ли. Им не тер­пе­лось ехать ку­да-то даль­ше.

УТ­РОМ НА БА­ЗА­РЕ

– Вста­вай, хло­пец, день уже ок­на вы­ла­мы­ва­ет, а ты всё по­душ­ку со­сёшь.

Слав­ка вско­чил. По­пле­скал хо­лод­ной во­ды в гла­за. Ма­ма и баб­ка Ма­рия пи­ли в кух­не чай.

– От­ца не ищи, – на­ка­за­ла ма­ма. – Пус­кай хоть од­на­ж­ды он сам нас по­ищет.

– По­шли, хло­пец, со мной на служ­бу, – пред­ло­жил дед. – Тут жен­щи­ны меж со­бой по­бе­се­ду­ют, ма­буть, раз­бе­рут­ся со­об­ща в ва­шем де­ле. Те­бе дам­ские раз­го­во­ры по­ни­мать не на­до.

– Иди, – ко­рот­ко раз­ре­ши­ла ма­ма.

Го­ро­док со­гре­ва­ло солн­це. Ве­тер сме­ши­вал за­па­хи па­шен, от­кры­тых хле­вов и мо­ря в один силь­ный и тё­п­лый за­пах.

Со ста­ри­ком Вла­сен­ко здо­ро­ва­лись про­хо­жие, всё боль­ше по­жи­лые, не­то­ро­п­ли­вые. Со Слав­кой то­же здо­ро­ва­лись.

Слав­ка ду­мал о вче­раш­нем маль­чиш­ке в спор­тив­ной курт­ке. Он та­ра­щил­ся по сто­ро­нам, на­де­ясь на встре­чу. Он пред­став­лял, как про­тя­нет ру­ку ему. Ска­жет: «При­вет! Как де­ла?» И маль­чиш­ка ему от­ве­тит: «При­вет! Как де­ла?!» Они по­го­во­рят и пой­дут вме­сте. Слав­ка да­же сде­лал на­мёк ста­ри­ку, спро­сив:

– Где же в ва­шем го­ро­де ре­бя­та? – Мо­жет быть, ста­рик Ва­си­лий вспом­нит маль­чиш­ку и че­го-ни­будь ска­жет о нём.

– Мо­ло­дые ж кто где, – объ­яс­нил ста­рик. – Ко­то­рые в мо­ре на сей­не­рах, ко­то­рые на рыб­за­во­де или там на кон­серв­ном. Они на ра­бо­те все чис­то. Ут­ром в го­ро­де ста­ри­ки власть бе­рут. – Он ос­та­но­вил­ся, по­смот­рел в даль сквоз­ных бе­ло-ро­зо­вых улиц. – Ко­гда ка­пи­тан Илья при­го­нит из Одес­сы фло­ти­лию, го­род со­всем опус­те­ет. Все по­бе­гут в Аф­ри­ку. Все чис­то.

Дед Вла­сен­ко шёл на ры­нок.

– Это моя об­ще­ст­вен­ная служ­ба, – го­во­рил он. – Я – рыб­над­зор от на­ро­да. Ры­бак то­же бы­ва­ет раз­ный. Иной на­дёр­га­ет не­доз­во­лен­ной ры­бы и под­за­ныр её – про­даст на ба­за­ре.

– Ма­ло­мер­ку вы­ло­вят, – и боль­шая ло­вить­ся не бу­дет, – рас­ска­зы­вал он по до­ро­ге. – Это де­ло вез­де по-раз­но­му на­зы­ва­ет­ся. В Кры­му го­во­рят – му­ган. У нас – под­за­ныр. По за­ко­ну – бра­конь­ер­ст­во. А что ка­са­ет­ся ме­ня, то я та­ко­му ры­ба­ку в гла­за плю­ну.

Слав­ка вер­тел го­ло­вой, рас­смат­ри­вал го­род. В цен­тре бы­ли ка­мен­ные до­ма, трёх­этаж­ные и че­ты­рёх­этаж­ные.

В вит­ри­не «Гос­фо­то» ви­се­ли под­кра­шен­ные порт­ре­ты.

– Здесь мой зна­ко­мец Яша Ко­ган ра­бо­та­ет, – ува­жи­тель­но по­хва­стал дед Вла­сен­ко. – Он те­перь то­же ста­рый. Уже ко­то­рый год на ощупь сни­ма­ет.

В вит­ри­не уни­вер­ма­га, сре­ди паль­то и ве­ло­си­пе­дов, бы­ли ра­зо­стла­ны кар­ти­ны. На од­ной – Мак­сим Горь­кий в ши­ро­кой шля­пе, на дру­гой – Су­во­ров весь в ор­де­нах… На блан­ках, при­ко­ло­тых к кар­ти­нам, зна­чи­лось: «На­име­но­ва­ние—„Кар­ти­на Горь­ко­го“. Це­на за один метр 15 руб­лей».

Метр Су­во­ро­ва сто­ил на пять руб­лей до­ро­же.

Слав­ка спро­сил у де­да:

– По­че­му раз­ни­ца?

Дед по­скрёб бо­ро­ду, ше­вель­нул си­вой бро­вью.

– Я, хло­пец, в ри­со­ва­нии ма­ло че­го по­ни­маю. Мо­жет, на Су­во­ро­ва боль­ше крас­ки по­шло, у не­го од­них ор­де­нов вон сколь­ко.

Ста­рик Вла­сен­ко с гру­стью под­миг­нул пол­ко­вод­цу, ска­зал за­дум­чи­во:

– В боль­шом воз­рас­те был че­ло­век, а то­же вон ка­кой бой­кий… – и за­спе­шил к рын­ку.

В на­ча­ле ле­та на ба­за­рах на­ро­ду ма­ло. Что про­да­ют? Ста­рую ку­ку­ру­зу про­да­ют, му­ку, мо­ло­дых по­ро­сят.