Ева Прюдом - Завещание Тициана

• Название: Завещание Тициана
• Автор: Ева Прюдом
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-015221-3

Перед вами — история «завещания» Тициана, сказанного перед смертью, что ключ к разгадке этого преступления скрыт в его картине.

Но — в КАКОЙ?

Так начинается тонкое и необычайное «расследование по картинам», одна из которых — далеко «не то, чем кажется»...

---

Еще одна красная черта, и игра почти окончена. Однако оставалось уравнение, столь же нерешаемое, как квадратура круга: пять гостей Атики, если не принимать во внимание Тициана, против шести персонажей, участвовавших в казни или наблюдавших за нею. В колонке справа числился еще ребенок.

— Кто стоит за этим малышом? — озадаченно произнес Виргилий. — Может, гость, заявившийся в последнюю минуту?

— А вы заметили, как он на нас смотрит? Чуть ли не насмехается, — проговорил Пьер.

— Ни его пухлая рожица, ни его козлиные ножки, ни пес, за которого он ухватился, ничего мне не говорят, — призналась Мариетта. — Я…

Фраза ее так и повисла. Со двора донеслись крики и шум потасовки. Троица дружно бросилась вон из мастерской. В противоположном конце двора два человека дубасили друг друга и осыпали ругательствами. Драка завязалась нешуточная. Силы были равны. И все же резким и неожиданным движением Пальме — поскольку одним из ее участников был именно он — удалось оттеснить противника к колодцу. Тому было некуда деваться, и он схватил художника за шею, их тела переплелись, они ударились о закраину колодца и покатились по пыли.

— Эй! — крикнул Виргилий и бросился на подмогу.

Но, услышав его голос, противник Пальмы оттолкнул художника, вскочил на ноги и дал деру. Перепрыгнув через лежащего Пальму, Предом бросился вдогонку. Незнакомец бежал по узким улочкам, на несколько десятков метров опережая Виргилия. И все же парижанин медленно, но верно нагонял его. На углу Дымной улицы тот споткнулся, и хотя быстро выпрямился, расстояние между ними сократилось. Новая площадь Девы Марии. Секунду беглец колебался: направо или налево? Виргилий наподдал — еще немного, и можно будет схватить беглеца за ворот рубашки. Сердце билось как сумасшедшее, глотку обжигало. Невзирая ни на что, он припустил еще быстрее, оставалось только протянуть руку… И тут вдруг невыразимая боль пронзила его с головы до пят, в уши вонзился чей-то вопль. Он упал как подкошенный. А когда пришел в себя, то все понял: он на бегу столкнулся с прохожей. Она тоже упала. Она была нагая, с зелеными нарывами по всему телу и кровоточащими бубонами внизу живота. Ее лицо было искажено мукой. От столкновения с Виргилием у нее распухла губа, но она не обратила на это никакого внимания, выпрямилась и, истошно крича, побежала дальше. Беглец исчез. Виргилия затрясло, он разрыдался.

А во дворе дома на Бири-Гранде Пьер и Мариетта бросились к Пальме, помогли ему подняться и усадили возле колодца. Скула его была рассечена. Мариетта подняла из колодца ведро воды, смочила край платья и промыла ему рану.

— Ничего не сломано? — спросил Пьер у художника, лицо которого постепенно приобретало свой обычный цвет.

— Не так больно, как страшно, — признался Пальма.

— Кто это был?

— Представьте себе, не имею ни малейшего понятия! Я застиг его, когда он подслушивал ваш разговор у приоткрытой двери. Я окликнул его. Он решил бежать, значит, совесть нечиста. Я преградил ему путь. Он оттолкнул меня. Я все равно не давал ему скрыться, поймал его за запястье. Видя, что я его не отпускаю, он схватил меня поперек туловища, и завязалась драка.

Кое-что в рассказе Пальмы насторожило Мариетту.

— Как ты думаешь, давно он нас подслушивал? Много ли ему удалось услышать?

— Откуда мне знать? — пожав плечами, отвечал тот. — Когда я выходил, во дворе никого не было.

— Тогда ведь дверь в мастерскую была закрыта, — вспомнил Пьер.

— Но даже если он ничего и не слышал, он мог видеть, чем мы занимаемся, через решетку окна. Схема Виргилия довольно-таки красноречива. — Мариетта дала волю воображению. — Увидя, что ты идешь к выходу, он спрятался. А когда ты вышел со двора, снова занял свой наблюдательный пост. Но не у окна, а у двери. Боже! Он услышал все выводы, сделанные нами по поводу персонажей Тициана! А мы даже не знаем, кто он. Просто катастрофа. Лишь бы Виргилий догнал его.

В этот самый миг в воротах появился Предом, весь в грязи и прихрамывающий на левую ногу. Его вид красноречиво говорил о постигшей его неудаче. Мариетта бросилась к нему:

— Виргилий, он слышал все, о чем мы говорили. Пальма застал его в тот момент, когда он шпионил за нами.

Эта неприятная новость вряд ли могла укрепить и без того пошатнувшуюся силу духа Виргилия. Он рухнул рядом с Пальмой. И тут взгляд его упал на клочок бумаги в пыли. Он поднял его и развернул: два странных черно-белых изображения в виде виньеток. На одной — крылатый лев, держащий в когтях человека в длинной рубашке. На другой, частично оборванной, — два ангела: первый положил руку на грудь, туда, где находится сердце, второй держит свиток с неразборчивой надписью по-латыни.

— Что это? — спросил Виргилий, потрясая клочком бумаги.

Мариетта и Пьер вытаращили глаза. Пальма взял его в руки.

— Видно, я вырвал его у беглеца во время драки. У него с собой было что-то вроде пергамента, а когда мы сцепились, он его выронил. Намереваясь броситься наутек, он хотел было поднять его, но я не дал: наступил. Пергамент разорвался надвое, так что он унес только половину.

Обрывок с двумя виньетками переходил из рук в руки. Каждый внимательно изучал его. Все были озадачены.

— Я не понимаю того, что вижу.

— Крылатый лев, — пыталась разобраться Мариетта, — символ Венеции. По всему городу можно видеть изваяния, барельефы, изображения крылатого льва. На одной из двух колонн пьяцетты между дворцом и библиотекой тоже установлен крылатый лев.

— Да, но кто этот человек, которого лев схватил и подмял под себя? Святой Марк Евангелист? — удивлялся Виргилий.

— Такое его изображение я вижу впервые, — призналась Мариетта.

— А что написано на свитке двух ангелочков?

Головы всех присутствующих склонились над листком.

Вместе им удалось прочесть следующее:

Surgite mortui Venite ad indicium Domini mei.

Виргилий, чей отец в свое время перевел «Энеиду» на французский язык, тут же расшифровал:

— Иначе говоря: «Мертвые, вставайте и идите на суд Божий».

— А при чем тут лев святого Марка? — спросил Пьер. Ответа ни у кого не было. И вдруг некая ассоциация, как комета, пронеслась в мозгу Виргилия.

— Я уже где-то видел эти рисунки! — Он схватился руками за голову и сжал виски. Все затаили дыхание. — Вспомнил! — Как ужаленный он вскочил и молча бросился в мастерскую. А мгновение спустя появился на пороге дома с кипой бумаг в руках. — Рисунки из архива! — Устроившись среди друзей, он принялся заново просматривать их. — Когда мы прибирались в мастерской, нам попался такой же чертеж, вспомни, Пьер!

Виргилий протянул другу клочок бумаги, оставленный беглецом, тот положил его в карман. Пытаясь воскресить в памяти Пьера тот день, он быстро просматривал рисунки. И вдруг потряс одним из них, воскликнув: «Эврика!»

Мариетта, Пьер и Пальма вырвали у него из рук лист бумаги. Виргилий оказался прав. Во всяком случае, частично. На листке бумаги было не две, а пять виньеток, последние две — полностью идентичны тем, что они нашли.

— Но как это попало в архив Тициана? — в один голос воскликнули два художника. — Это не его рисунок! Это не его рука, не его манера!

— Да? — удивился Предом. — Значит, разбирая с Пьером бумаги, мы выбрали все рисунки, которые нашли, из общей кипы бумаг, однако, не будучи знатоками, не смогли отличить тициановскую руку от чьей-то другой.

— В другом случае я не был бы столь уверен, но тут — повторяю: это не тициановский набросок.

Тон ученика маэстро был непререкаем. И это лишь добавляло таинственности происходящему.

— Если эти ангелы и лев не принадлежат его руке, то почему они были в его мастерской? — медленно проговорил Виргилий.

Вопрос так и остался без ответа, когда в лучах заходящего солнца они простились друг с другом. Пьер и Виргилий предложили Мариетте проводить ее до дому, но она отказалась. Ночная Венеция не пугала ее. Каких-нибудь четверть часа — и она дома.

Так они и разошлись в разные стороны — французы отправились к дому Песо-Мануция, Мариетта — по направлению к церкви Богородицы в Садах. Она настолько изучила Каннареджо, его улочки, тупички, каналетто, что могла бы добраться до дому с завязанными глазами. Проходя мимо Доброй Удачи, она не могла удержать дрожи при воспоминании о человеке, которому она накануне помогла. Ночь показалась ей вдруг не такой уж спокойной, а одиночество не таким уж безопасным. Она ускорила шаг. Еще два мостика — и она спрыгнула на мощенную кирпичом площадь Аббатства и нырнула под арку строящейся Новой Школы Милосердия.

Место было мрачное. Мариетта сделала над собой усилие, чтобы побороть интуитивный страх, поднимавшийся в ней. Набережная, на которую она ступила, вела прямо к ее дому. Внезапно перед ней мелькнула чья-то тень. Она вскрикнула. Но рука в перчатке закрыла ей рот. Мариетта не успела даже начать отбиваться, как та, что напала на нее — а это была женщина, — наклонилась в облаке сладкого аромата к ее уху.