Олег Приходько - Оборотень

• Название: Оборотень
• Автор: Олег Приходько
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Боевик
• Год: 1997
• ISBN: 5-04-000186-Х

---

«БМВ» и, крикнув на бегу: «Уходим!», исчезал. Потом подолгу обретался в лесу, зимой и летом жил там под открытым небом; бросал подельников и через месяц-другой объявлялся в новом районе — там, где его совсем не ждали, в новом окружении. Смертельный риск и кровь были для Кныха чем-то вроде добавки к кокаину, деньги его интересовали меньше всего. Все, что удавалось добыть, он делил между наводчиками и бандитами, последним платил щедро, покупая их терпение и повиновение, преданность и удаль. Большую долю отваливал в «общак», попавших к ментам не забывал, если те не ссучивались и молчали на допросах, и очень скоро снискал авторитет в преступном мире. Кныха не любили, но его уважали и боялись, хотя все знали, что сам он может «кинуть», избить, подставить, а то и вовсе пристрелить без видимой причины; а чего там, в банде без малого сотня бойцов, не убудет. Да и стволы имелись в достатке, самые разные. Почти у всех «бойцов» были рации с закрытой волной «для профессионалов», бандитский парк автомобилей не уступал кремлевскому гаражу. А главное — везде «свои люди»: в ресторанах и на автостоянках, загородных бензоколонках и в московских автосервисах, в милиции, прокуратуре, а с появлением Крапивина и Перельмана — за границей и в Госдуме.

С бизнесменом и депутатом Кных вел себя иначе. Об истинной его сути эти двое знали только понаслышке. Встречались они с Кныхом редко, накануне «больших дел», и на встречах этих бандит был сдержан и аккуратен, все больше слушал и кивал. Он ничего не обещал, абсолютно ничему не верил, ничем не выдавал своих планов и намерений, которые редко совпадали с рекомендованными.

Кных появился во дворе только через час. На голове его был каштановый парик с аккуратным пробором, переносицу оседлали шикарные очки в оправе из натуральной слоновой кости. Выбритый, в модном дорогом костюме (из числа пресненских трофеев), в блестящих итальянских сапожках с острыми носами, с черным «дипломатом» на шифрозамке, прикованном наручником к запястью, он мог появиться в ресторане и в офисе, в аэропорту и в гостинице, и пока не открывал жабьего рта, пока действовал «марафет», никому и в голову прийти не могло, что скрывается за этим респектабельным фасадом.

Но Круглов знал, что такого благолепия хватит ненадолго.

— Поеду в «Порше», — твердо заявил Кных. — Со мной четверо. Ксивы у нас есть, можешь не сопровождать.

Жестокий взгляд пронзал собеседника сквозь затененные стекла очков. Даже непосвященному стало бы ясно: этому элегантному господину лучше не возражать.

Из гаража уже выезжал сияющий красный «Порше».

33

Брать машину Рыбаков не стал, к «Сарагосе» подъехал на такси. В длиннополом черном пальто с красным вязаным шарфом, в узеньких золотистых очках, с тонкими аккуратными усиками он напоминал отпрыска дипломата, который после чинной и скучной Европы захотел расслабиться «по-нашему, по-бразильски».

Было около двух часов дня. До назначенной встречи оставалось четыре часа.

Дойдя до парадного, опер задержался, не спеша расстегнул пальто, переложил портмоне в карман безупречно отутюженного костюма. Затем он трижды приложился к пластмассовому мундштуку тонкой дорогой сигары из металлической коробки, отбросил окурок в урну, но не попал.

Барственный жест, достойный легендарных гостей не менее легендарных «Яра» и «Стрельны», не ускользнул от внимания пожилого швейцара.

Черная шумная туча ворон затмила небо над «Сарагосой». Рыбаков огляделся, поспешно вошел в ресторан.

— Что, отец, у вас тут устриц подают? — поинтересовался он лениво, одарив ливрейного стража пятидолларовой купюрой.

— И омаров тоже, — угодливо осклабился старик. Рыбаков сдал пальто в гардероб, поправил перед зеркалом уложенные пахучим гелем волосы. Ни Круглова, ни Шалова, ни Бакса среди молчаливых охранников не было, остальные его не знали. Стараясь не привлекать внимания, опер поднялся по ковровой дорожке в обеденный зал. Справа оставались игровые автоматы, слева располагался бар, внизу — курительный салон.

Второй этаж начинался с просторного вестибюля. Напротив окна за занавеской находилась инкрустированная дверь в туалет. Над дверью висели искусные муляжи бычьих голов, скрещенные пики. Всю противоположную стену занимало панно цвета запекшейся крови: сцена корриды. Была еще лестница на третий этаж. Пролетом выше у небольшого окошка-бойницы покуривал охранник.

Сразу за стеклянной автоматической дверью Рыбакова встретил метрдотель.

— Желаете столик? — любезно улыбнулся он.

По залу сновали официанты в костюмах тореадоров, в глубине за столиком скучала парочка «Кармен». Народу было мало, в основном деловые люди.

— Сколько это будет стоить? — поинтересовался Рыбаков. «Мэтру» вопрос явно не понравился: как правило, те, кого интересовали цены, питались в «Русских бистро».

— Если вам отобедать — думаю, в полторы сотни уложитесь. Рыбаков смерил обер-официанта презрительным взглядом, переложил из кармана в карман японский калькулятор.

— Вы меня не так поняли. Я имею в виду ваш ресторан. Глаза «мэтра» приняли размеры чайных блюдечек.

— Простите, не уполномочен, — забормотал труженик новорусского общепита. — Хотите поговорить с хозяином?

— Позже. Я сяду вот там, — Рыбаков указал на столик у окна, с двух сторон огороженный деревянными переборками.

Заказал он немного: порцию дорогого виски, устриц, салат из зелени, говяжий бульон и бифштекс с кровью.

«Хорошего гостя» обслужили буквально за пять минут.

Сзади слышались слова «авизо», «Центробанк», «безнал», небрежным тоном произносились числа со многими нулями. Откуда-то сверху негромко лились испанские напевы.

«Встреча состоится на третьем этаже, — думал Рыбаков, — больше негде. Не в баре же и не здесь. Разве что они закроются на время… Но это вряд ли — оставят посетителей в качестве заложников, в случае чего. Значит, на третьем…»

Он глотнул виски со вкусом самого элементарного самогона, нанизал на вилку ломтик авокадо, сдобренный тропической зеленью. Может быть, все это и имело бы вкус «от Севильи до Гренады», но в промозглой зимней Москве совершенно не шло в горло.

«На шоссе окна третьего этажа не выходят. Пожарная лестница остается слева на торце. Наверняка есть запасный выход. Не может не быть. Его блокируют, парадное блокируют тоже, разумеется, дорогу и берег Москвы-реки. Кных наверняка приедет со своей охраной. Впрочем… пошли они все! Какое все это может иметь значение? Спокойно. Ешь ананасы, рябчиков жуй… Как там дальше? Вот именно. Все может статься…»

Янтарный бульон в мельхиоровой посудине с крышкой был горячим и ароматным, но его цена в двадцать четыре доллара была взята явно с потолка. Рыбаков пригубил еще виски, поднялся и степенно вышел из зала, на ходу извлекая на всеобщее обозрение коробку голландских сигарок.

Туалет на четыре кабины размером соответствовал милицейскому тиру. Стены были отделаны мраморной крошкой, на белоснежных дверцах красовались ручки в виде бычьих голов с кольцами в ноздрях. Над розовой раковиной умывался негр. Приторно пахло трубочным табаком «Амфора».

Рыбаков заперся в кабине. Дождавшись, когда за негром захлопнется дверь, он достал из-за ремня герметично упакованный в пластик «ТТ», отвинтил розовый набалдашник с крышки сливного бачка и опустил пистолет в воду…

По парадной лестнице поднималась делегация улыбчивых японцев. Переводчик что-то объяснял, словно аккуратные коротышки пришли в Третьяковку или в Алмазный фонд. Потомки самураев вызвали настоящий переполох. Вальяжный «мэтр» поправлял перед зеркалом традиционную «бабочку», тореадоры срочно меняли алые скатерти на столах. Теперь на респектабельного молодого человека в очках никто не обращал внимания, и Рыбаков вернулся за свой столик незаметно.

«Рабы, — с презрением подумал он, посыпая бифштекс красным перцем и наблюдая за тем, как суетятся ряженые „шестерки“. — Да, напяль на вас хоть рыцарские латы — рабства из душонок не выдавить. Ишь, лебезят… Родина, любовь, достоинство — тьфу на вас еще раз! Баксы — это да, за баксы они будут жопу лизать хоть кому. Продали Родину, падлы! Какая может быть без Родины нация?..»

Опер лениво доел фарш, поманил «тореадора». Обед обошелся в сто сорок баксов. Рыбаков расплатился по счетчику, без чаевых. Он вышел из ресторана, раскланявшись с гардеробщиком и швейцаром, постоял во дворе, пока подвернулось такси, и укатил.

Часы показывали половину четвертого.

На развилке ему повстречался красный «Порше» в сопровождении двух «БМВ». Машины прижались к осевой, пропустили автобус и свернули к «Сарагосе».

34

Трудяга Микроскоп лихо владеет компьютером.

— Я, Александр Григорьевич, программист по первому образованию, — улыбается он, протирая толстые линзы очков.

«Работал бы себе программистом. Нет, потянуло в грязь!..»