Татьяна Правдина - Зяма — это же Гердт!

• Название: Зяма — это же Гердт!
• Автор: Татьяна Правдина
• Издательство: Деком
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-89533-04-1

Зиновий Гердт был не только замечательным актером, но для многих — воплощением чести и достоинства, мудрости и остроумия, истинно мужской привлекательности. Как мог уроженец местечка, по образованию слесарь-монтажник, из-за тяжелого фронтового ранения укрывшийся за ширмой кукольника, не обладавший «звездной» внешностью, достичь артистической славы и стать предметом всеобщей, поистине всенародной любви? Об этом рассказывают люди разных поколений и профессий, бывшие с Гердтом на протяжении многих лет. А представит их читателю жена и друг З. Е. Гердта — Татьяна Александровна Правдина.

---

Свою миссию, как и Зяма, Таня тоже исполнила до конца. Когда обсуждался сценарий вечера, посвященного его восьмидесятилетию, Зяма упрямо требовал, чтобы Таня была рядом с ним на сцене. Когда же она от этой не свойственной ей роли категорически отказалась, разразился жуткий скандал, режиссер был в шоке, а программа висела на волоске. В конце концов разум взял верх, Зяма признал свою неправоту, а Таня за кулисами осуществляла его физическую и психологическую поддержку.

Те, кто смотрел передачу по ТВ, очевидно, поняли, что прощаются с Гердтом, а когда в конце вечера он, уже никем не поддерживаемый, вышел на сцену, это выглядело чудом.

Да оно и было чудом, потому что никаких сил стоять на ногах у него не было, а держался он, как выразилась Таня, на «кураже». И подобно олимпийскому чемпиону, концентрирующему всю свою энергию перед решающим полетом над планкой, Зяма, твердо стоя на авансцене, пронзительно завершил встречу словами своего любимого друга Дезика Самойлова:

О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую…

Мало кому это удается, но Гердту — удалось: он ушел на своей высшей точке.

О Петре Тодоровском

С Петей Зяма познакомился очень просто. Тодоровский решил ставить фильм по сценарию Александра Володина под названием «Загадочный индус» (картина потом получила название «Фокусник»). Выбрав Зяму на роль сатирика (ту, что потом сыграл Владимир Басов), Петя оставил на служебном входе театра Образцова сценарий для него. Прочитав дома сценарий, Зяма вручил его мне. Закончив чтение, я сказала: «Мне кажется, ты должен играть здесь совсем не сатирика. Ты — этот самый фокусник».

При встрече Зяма сказал Пете, что сценарий безусловно замечательный… Завязался разговор, после которого на следующий день Петя позвонил Зяме и сказал: «Вы знаете, я хочу, чтобы вы играли главного героя, Кукушкина». Зяма засмеялся, и Петя спросил: «Почему вы смеетесь?..» — «Потому, что Таня сказала мне то же самое».

Дальше у Пети начались большие сложности с осуществлением этого проекта. 1967 год был не самый плохой, но и не самый лучший для того, чтобы еврей играл главного героя, но Петя стоял на своем. Были сделаны пробы, выбран паричок, грим… Зяму удалось-таки отстоять.

Съемки шли своим чередом, когда Петя вдруг сказал: «Давайте соберемся! На гитаре поиграем…» Зяма, очень удивившись, спросил: «А вы играете на гитаре?» Ответом Пети было: «Но как!» И далее общение их было неразрывным до конца Зяминых дней.

Их связывала не только работа — Петя снимал Зяму ещё и в «Городском романсе», и в «Военно-полевом романе», — но и постоянная нужда друг в друге, обоюдная восхищенность музыкальностью каждого, одна стилистика юмора.

Мы дружили семьями, общались повседневно. Во время съемок «Городского романса», которые происходили рядом с нашим домом в Новых Черемушках, Петин сын — четырехлетний Валера (сегодня маститый Валерий Петрович), оставленный на попечение няни нашей дочки Кати, которая уже ходила в первый класс, в ожидании ее прихода из школы прибегал каждые пятнадцать минут на кухню с вопросом: «Тетя Нюра, сколько часов?» Дети продолжают общаться и сегодня. А я твердо знаю, что и Пете, и его жене Мирре недостает Зямы и я могу на них положиться.

Петр Тодоровский О, МАЙН ГЕРДТ!

Ночь. Зима. Две человеческие фигурки в окружении толстенных колонн Большого театра кажутся совсем крохотными, придавленными, одинокими.

— Мой муж, — звучит под сводами голос «Прекрасной женщины» (актриса Алла Ларионова), — переживал всё важное и неважное. Он получил инфаркт и умер. Дайте мне слово, что вы не будете таким!

— Даю. Я буду жить вечно! — разносится чуть хрипловатый, до боли узнаваемый голос любимого артиста.

Это — Зиновий Гердт (эпизод кинофильма «Фокусник»).

И действительно, невозможно было представить, что этот великий жизнелюб, остроумный, доброжелательный, невероятно талантливый человек когда-нибудь уйдет из жизни. Главный его талант — всегда оставаться человеком. А это уже подвиг!

Всякий раз, выходя из своей дачи на Южную аллею, мне кажется, что вот-вот из знакомого переулка появится фигурка Зямы. В своей неизменной кепочке, которая ему очень шла; он отставит чуть в сторону свою левую изуродованную войной ногу, дождется, пока я подойду, и обязательно произнесет: «Интуиция, дорогой Петя, рождает невероятные фантазии. Как ты догадался, что я направляюсь к тебе?»

Эх, Зяма! Если б ты только знал, как мне не хватает тебя… Не хватает наших прогулок, разговоров, твоих размышлений по поводу сценария, который я собираюсь ставить, твоих шуток, импровизаций, не хватает твоих стихов, необыкновенной музыкальности и просто человечности.

Наше знакомство произошло совершенно случайно. (Хотя что бывает случайно в этой жизни? Ведь случайность, как нас учили классики, это часть закономерности.) Подхожу как-то к проходной студии и вижу: навстречу мне идет сам Гердт, которого я, конечно, знал и как замечательного эстрадного артиста, и как знаменитого кукольника, а уж после фильма «Фанфан-Тюльпан», где его закадровый, ни на чей не похожий, притягивающий своим интимным обаянием голос придал фильму типично французский шарм, а его интонация как нельзя лучше соединилась с жанровым решением всего фильма, Зиновий Гердт стал знаменитым на всю страну.

Ну вот. Протягиваю невольно руку, представляюсь. И вот что говорит мне знаменитый актер: «Если вы такой же добрый, как ваш фильм „Верность“, считайте, что мы с вами давно и хорошо знакомы».

…Потом последовали тридцать лет счастливой дружбы с Зямой, с его очаровательной Татьяной Александровной, с Катей, с этой поистине интеллигентной, хлебосольной, замечательной семьей, с их многочисленными друзьями, невероятно интересными людьми, зачастую не имеющими никакого отношения к искусству.

Однажды мы с Зямой ехали к нему на дачу на его стареньком, вареном-переваренном «Москвиче». В этой «коломбине» любой звук отдавался, как в пустой цистерне. Ехали мы, кажется, после какого-то сабантуя, слегка поддатые… Вот едем мы, значит, по пустынной зимней дороге где-то во втором часу ночи и то ли от избыточной энергии, то ли от фонтанирующего жизнелюбия в две глотки орем «Очи черные», Зяма — первым, я — вторым голосом. Дуэт! И, видимо, из-за отсутствия аккомпанемента Зиновий начинает жать на педаль газа в такт нашему пению… Машина несется рывками: то как взбесившаяся лошадь, то вдруг останавливается посреди дороги, когда мы уж слишком затягиваем последнюю ноту. Эта система аккомпанемента нам так понравилась, что, не — доехав до дачи километров шесть, в моторе что-то забарабанило, машина дернулась и, заглохнув, остановилась. Полетело сцепление.

Ночь. Мороз градусов пятнадцать. Вокруг ни души. Стали рыться в багажнике в поисках троса (Зяма утверждал, что у него должен быть еще не распечатанный импортный трос), но его в багажнике не оказалось… Две-три случайные машины готовы были взять нас на буксир, но и у них не было троса (в те времена водители не боялись останавливаться посреди ночи!).

Так мы, замерзшие, просидели в ледяной машине до шести утра, пока водитель полуторки (у него нашелся толстый канат), узнав артиста, не отбуксировал нас на дачу.

Проснулись мы за полдень, разбудил сосед по даче (у него не заводилась машина, попросил прикуриватель). Помню, открыв багажник, первое, что я увидел, — новенький, в яркой упаковке французский трос… Мы долго смеялись!

В 1967 году мы с Зямой снимали фильм «Фокусник» по сценарию замечательного драматурга и еще более замечательного человека Александра Володина.

Гердту была предложена роль сатирика, которую впоследствии блестяще сыграл Владимир Басов. Как сейчас помню, подъехали мы к театру Образцова (тогда он еще стоял на Тверской). Мой ассистент по актерам пошел в театр, чтобы узнать, прочел ли Гердт сценарий и готов ли он к разговору со мной. Сижу в машине, жду. Неожиданно распахивается дверь театра и к машине без головного убора, в одном пиджачке, ступая по скрипучему снегу, направляется Гердт.

…Мы беседовали долго. Зиновий хвалил сценарий, восторгаясь замечательно выписанной ролью главного героя, завидовал актеру, которому будет предложена роль фокусника.

Слушая его, я вдруг подумал: вот передо мною сидит совершенно незаигранный, очень своеобразный, не примелькавшийся на экране актер (в памяти нашего поколения еще сохранились образы цирковых эстрадных актеров тридцатых годов, которые придумывали себе экзотические псевдонимы вроде Лео, Арго и прочие…). Я слушал Зиновия и вдруг подумал: так вот же он, фокусник!

…Потом вся съемочная группа была в гостях у Гердтов. (У них тогда была крохотная двухкомнатная квартирка в хрущевском доме.) Это был, может быть, один из самых веселых вечеров в нашей жизни: гитара, песни, анекдоты и… стихи. Зиновий читал запоем и все на заказ: Блок? Пожалуйста! Пастернак? Ради Бога! А Пушкина — всего, всего. Потом выяснилось, что у Зямы идеальный музыкальный слух. Стоило мне что-то начать играть, как он тут же подхватывал мелодию вторым, а то и третьим голосом (обстоятельство, которое нас еще больше сблизило).