Мила Бояджиева - Поцелуй небес

• Название: Поцелуй небес
• Автор: Мила Бояджиева
• Жанр: Любовные романы

---

- Так-то лучше! - он с удовлетворением наблюдал за гримасой боли и сладострастия, исказившей прекрасное лицо возлюбленной: - Ты станешь сильной и опасной, детка. Насколько могут быть сильны плодородие и фаллос. 7

Посвящение Антонии в ведьмы должно было произойти первого мая - в Белтейн - старинный кельтский праздник, отмечаемый разжиганием костров в честь богов плодородия и знаменующий фазу "пробуждения", должную достичь апогея к середине лета. "Орден Золотого утра" представлял собой некую разновидность мистического клана, объединившего учение Элстера Краули и Джеральда Гарднера, более гуманного и возвышенного по сравнению со своим немецким предшественником. Подчинение разумных сил, стоящих за силами природы с целью концентрации творческого начала и повышения жизненной энергии - эта задача Ордена привлекала к нему представителей богемных кругов. Около тридцати человек в разных концах Европы получали четырежды в год приглашение на ритуальный эстабат - деловую встречу "Братства". Белтейн должен был состояться в ночь с 31 апреля на первое мая в Долине спящей Лилии, неподалеку от Сант- Галлена. Именно здесь, на западном побережье Женевского озера, располагался фамильный замок Джона Стивена Астора Магистра тайного Ордена.

Лорд Джон Стивен Астор, член правительства Великобритании, носитель почетного титула советника и, что не менее важно, обладатель миллионного состояния, прославился в аристократических кругах как специалист по восточным монетам и оккультным учениям. Сам Астор считал себя последователем Джеральда Гарднера, выпустившего три книги по колдовству и высшей магии, оказав тем самым огромное влияние на развитие европейских оккультных движений.

Джон Стивен был посвящен в братство в возрасте тринадцати лет, незадолго до кончины Джеральда Гарднера. Склонного к мечтательности и мрачной таинственности подростка целиком захватил колдовской ритуал "уикки" и сам пафос гарднерианства, устремленный к подчинению потусторонних сил во имя обогащения созидательных возможностей человека.

Астор серьезно занимался изучением оккультных наук, много путешествовал по Востоку и Африке, сохранившим пантеистические религии. В тридцать лет он стал Магистром Ордена после смерти своего учителя. Титул Магистра достался Астору в конкурентной борьбе с совсем молодым, но чрезвычайно активным "братом" - Клифом Уорни.

С тех пор "неистовый Лиффи" противостоял Астору, пытаясь внедрить в идеологию братства учение своего кумира Элстера Краули, любимца фашиствующей молодежи.

Разослав приглашения на Белтейн, Магистр приготовился к жестокой борьбе. Он понимал, что не может больше поощрять вакхические оргии, в которые превратился при содействии Уорни последний "эстабат". Фанатичные сподвижники рок-звезды, пополнившие ряды Братства, с энтузиазмом поддерживали призыв своего вождя к насилию и эротической вольности. ... Это произошло тридцать первого октября - в Хеллоувин, канун Дня всех Святых. Черная маска, скрывавшая по уставу лица членов Братства, помогла Астору сохранить видимость спокойствия, когда толпа чрезмерно возбужденной, по-видимому, не без помощи допингов, братии с факелами и барабанами устремилась к ночному озеру. Незамеченный никем, Магистр покинул темный замок, натыкаясь на свившиеся клубки обнаженных тел в залах, сводчатых переходах, и даже на газонах парка, затянутого холодным октябрьским туманом. Джон Астор без устали гнал свою машину в аэропорт, откуда на личном спортивном самолете отбыл в Лондон, а затем - в Регент-паркфешенебельное предместье столицы, где снимал великолепную виллу для девятнадцатилетней Молли Вуд. За время пути его возмущение и негодования улеглось, зато возбуждение, подогреваемое увиденными сценами, достигло небывалой силы. Ему мерещились светящиеся во мраке женские ноги, вскинутые к бледному, едва освещенному полной луной небу. Длинные, голые, в высоких черных сапогах с золотыми шпорами...

Заметное общественное положение, прирожденной скрытности и даже некоторая мужская закомплексованность не позволяли Астору посещать заведения Сохо, где подобная экипировка стала уже традиционным для представительниц известной профессии. Астор не питал так же интереса к просмотру парнографических журналов и фильмов. Раструб лакового голенища, прижатый к обнаженному мускулистому мужскому бедру и белая ягодица в колкой траве, выхваченные зорким взглядом покидающего замок Магистра тревожно сигналили в его смятенном сознании.

Лола не ждала якобы уехавшего на континент любовника и была удивлена даже не столько его внезапным вторжением на рассвете, сколько деловым видом, с которым Джон распахнув дверцы гардероба, стал выбрасывать оттуда ее одежду и обувь. Лола решила, что срок ее пребывания в содержанках Астора истек и послушно натянула выбранные любовником из кучи барахла сапоги. Но вместо объяснений и ссоры Джон нетерпеливо бросил девушку на ковер, сорвав нежнейший дорогой батист ночной сорочки, и попытался осуществить в обстановке бело-золотой спальни то, что видел на сыром, туманном газоне. Вышло не так уж захватывающе-порочно, но менее скучно, чем на мягком пружинящем матраце...

- Черт, все же в этом Лиффи что-то есть... Сатанизм... мерзкая и притягательная дьявольщина..." - думал Астор, собираясь на майский "эстабат" и обдумывая план действий. Да, ему придется выступить со своеобразной проповедью, напомнить, что важнейшей задачей Братства является раскрытие высшего предназначения человека и пути его соприкосновения с Богом... Он должен остановить заразу, распространяемую Клифом.

Джону Стивену Астору недавно исполнилось тридцать пять

- возраст для политика вовсе небольшой, но самый опасный в сохранении незапятнанного реноме. Журналисты так и вились вокруг в преддверии очередной предвыборной компании, выискивая компромат на главных претендентов. Наиболее уязвимым местом в биографии Астора был его развод с женой, состоявшийся еще десять лет назад, после чего стойкого холостяка никто не смог бы обвинить в беспорядочных внебрачных связях. Для Лолы Вуд, буквально подобранной Джоном на улице голодной, шестнадцатилетней сироты, Астор перестал быть добрым дядюшкой всего полгода назад. Причем ему не пришлось даже стать соблазнителем. Смазливая девушка подрабатывала на панели в рабочем предместье с тринадцати лет и сочла своим долгом "расплатиться" с за благодеяния с благородным джентльменом. Но эта связь оставалась хорошо скрытой от глаз общественности под личиной благодеяния. Не приходилось Астору слишком опасаться за свою карьеру и в связи с руководящим постом в Ордене Золотого утра. Его участие в этой организации, соблюдавшей строгую секретность, доказать было трудно, к тому же, в результате изменений английского законодательства, колдовство впервые за много веков, стало вполне легальным занятием. Колдовство, но не свальный грех!

Но вот теперь, с помощью этого наркомана Лиффа, противникам Астора не составит труда скинуть "мага" с коня - стоит лишь какому-нибудь любопытному писаке сунуть нос в Долину спящей лилии. Заснятые там кадры будут стоить Астору изрядной доли его состояния, если, конечно, не плюнуть на политическую карьеру и не перепродать материалы в порно-журнальчик. Джон Астор криво усмехнулся своему отражению, в котором уже было нечто карнавальное. Он всегда уезжал на "эстабат" в собственном спортивном самолете, заявив друзьям, что отправляется в деловую поездку или на охоту.

Астор любил свой тирольский костюм, в котором обычно покидал дом, отправляясь на охоту: замшевая бутылочного цвета куртка, фетровая шляпа с круто загнутыми узкими полями и пышной кабанье кисточкой на боку, бриджи, заправленные в высокие сапоги. У него было прекрасное, перешедшее по наследству от деда охотничье снаряжение и отличная псарня в замке Галлем, куда он теперь и направлялся.

Критически оглядев свою высокую поджарую фигуру, Джон остался доволен: некоторую узкоплечесть скрывал удачный покрой куртки, а легкая кривизна ног приобретала мужественную привлекательность. Его продолговатое лицо с крупным носом, глубокими близко посаженными глазами и насмешливо сжатым ртом так и просилось на портрет в фамильную галерею.

Правда, куда больше он нравился себе в черном широком плаще из шелковистого сукна, прикрывающего гладкий камзол, украшенный массивной цепью с печатью Ордена. Облачившись в одеяние Магистра, Астор перевоплощался внутренне, ощущая в себе какие-то иные желания и возможности. Его глаза в прорезях маски сверкали вдохновением, а тонкий хрящеватый нос придавал всему облику средневековую живописность - уж если можно было выбирать образ, в котором лорд Астор предпочел бы запечатлеть себя на полотне в память потомкам, он выбрал бы этот.

В башенной комнате замка Голлем тайный советник становился могущественным Maгистром, наслаждавшимся ролью проповедника тайных знаний, а также преклонением "братьев" и, особенно - Верховной жрицы, разделяющей с ним власть.