Илья Панин - Симфония-333

• Название: Симфония-333
• Автор: Илья Панин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Автобус подпрыгнул на кочке и негодяй, воспользовавшись этим, приподнял девочку за бедра вверх. В следующее мгновение Влада почувствовала, как палка соскользнула и воткнулась прямо между ног. После прыжка Влада буквально села на нее сверху. Сквозь мокрое тонюсенькое платье она отчетливо ощутила горячий упругий шар, вдавленный прямо в самое чувственное, самое заветное для нее место. Владу буквально парализовало от происходящего. Оказывается, все это время палка была голой! Значит, этот подонок совсем не случайно пристроился к ней сзади. Наверно он приметил ее еще на остановке. На просвет с другой стороны от солнца он, наверное, даже увидел, что она без трусиков, и, зайдя в автобус вслед за ней, незаметно расстегнул ширинку. И теперь ее заветное местечко было отделено от голой палки всего лишь тонюсенькой мокрой насквозь шелковой тканью.

Тошнота настолько сильно подступила к горлу, что Влада еле сдерживалась, чтобы не сблевнуть на стекло. Она молитвенно отсчитывала секунды до конечной остановки. Она молила бога, чтобы тот сделал милость и раз в жизни ускорил ход времени, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

После того, как голая горячая палка воткнулась в ее мокрую пещерку, ощущения у Влады начали меняться. Дрожь куда-то исчезла. Ранее расслабленные и трясущиеся ноги вдруг напряглись и стиснули палку. Между ног стало мокрее мокрого. Все тело стало натянутым, как струна. Мерзостно-сладостно-болезненное ощущение, что переливалось у нее внутри и сводило живот ранее, теперь сменилось сплошным тугим и липким зудом, пронизывающим все тело сверху донизу. Минуту она находилась в таком состоянии, и вдруг, помимо ее воли и желания, в мышцах вокруг вдавленного между ног упругого горячего шара началась какая-то неведомая доселе вибрация. Причем вибрация эта была не только внешней, но и внутренней. Внутри внизу живота что-то тоже бешено пульсировало. Внезапно в паху образовалась горячая волна, быстро поднялась вверх и взорвалась в голове…

Влада очнулась оттого, что автобус остановился, и люди стали выходить. Не в силах поднять голову и посмотреть на окружающих, она вышла на улицу. Ноги были ватными и подкашивались. Слезы наворачивались на глаза. Пусть бы ее изнасиловали, пусть бы ее грубо взяли и поимели без ее согласия, но при этом глядя в глаза. Этот же подонок просто использовал ее, как кусок мяса. Нанизал на свою палку, сделал свое грязное дело и оставил ее среди толпы людей с огромным мокро-липким пятном на платье. Она ощущала себя маленькой цветочной клумбой, на которую выплеснули огромный ушат вонючей липкой грязи. Но слезы наворачивались не от этого, а от другого — помимо отвращения, внутри было такое ощущение, как будто бы она очень-очень долго терпела, а потом взяла и описалась прямо у всех на виду. Было жутко, невыносимо противно и стыдно, и в то же время невероятное облегчение растекалось внизу живота, и ощущение палки, воткнутой между ног, до сих пор держалось и мешало идти.

А еще было страшно. Она вдруг остро ощутила свое абсолютное одиночество в этом огромном городе. Никогда в жизни у нее не повернется язык рассказать о случившемся родителям. И не было такой близкой подруги, чтобы Влада могла с ней делиться своими откровениями, не боясь при этом быть поднятой на смех. Да, эта огромная куча грязи навсегда останется в ее душе. Скорее, скорее, скорее домой, включить на всю катушку кран и упасть под спасительные чистые струи воды…

Влада мылась целый час. Она остервенело шаркала себя мочалкой между ног. Намыливала, смывала и снова намыливала. Потом, выйдя из ванной, обработала свое тело всеми антивирусными и антибактериальными препаратами, какие только попались ей под руку. Но этого ей показалось мало, и она приняла вовнутрь антибиотики и противозачаточные средства. Даже одна тысячная вероятности того, что его мерзкая кончина могла попасть в ее, не тронутое до сих пор никем, лоно, вызывала у нее приступ холодного ужаса.

Когда все, что можно было сделать, было сделано, Влада упала на кровать, и ее прорвало. Ее трясло, колотило и корчило в судорогах. Слезы хлестали из ее глаз, сдавленный стон прерывисто вырывался из ее уст. Так убиваться и плакать могут только люди, потерявшие очень близкого и родного человека. Так и есть, сегодня она умерла. Тело ее продолжает жить, но правильной, чистой, полной мечтаний и надежд девочки больше нет.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ — ЖИЗНЬ И ЛЮБОВЬ

Дан просыпается с похмелья (2077 год)

Он проснулся первым. Сквозь открытую дверцу крыши на сеновал проникал утренний свет. Голова жутко болела, все тело ныло и чесалось. Тысяча иголок впилась в его спину и ноги со всех сторон. Дан кое-как поднялся, и отошел в сторону от своего лежбища, поднимая ноги высоко, как цапля, из-за того, что в стопы втыкались отдельные соломины. Найдя более-менее чистую и ровную поверхность крыши, он принялся отряхивать свое хозяйство, изрядно потрепанное продолжительными ночными и совершенно безуспешными попытками секса в пьяном угаре.

Лерка храпела, лежа на животе. Ее руки были раскинуты в разные стороны, из-под мышек торчали блины расплющенных здоровенных сисек. Либо она часто спала на этих иголках и перестала их чувствовать, либо была еще невменяемо пьяной, либо ее жирные телеса были абсолютно бесчувственны. Увидев между ее раздвинутых ног, как толстущая соломина упирается, чуть ли не протыкая кожу, прямо в складки, скрывающие нечто, чем он все-таки умудрился каким-то образом этой ночь воспользоваться, Дан склонился к третьему варианту.

Лерка чихнула. Огромный пласт сала на ее спине пришел в движение. Дан отвернулся, отошел на несколько шагов и начал блевать. Точнее попытался это сделать. Из горла вырвался только дикий, протяжный, сдавленный полукрик, полустон, полухрип. Да и чем было ему блевать, если накануне кроме водки ничего не было ни выпито и ни съедено. Лерка вскочила и выпучила на него свои полоумные глаза. Ее кожа после длительного спанья на соломе представляла собой что-то вроде деревенского окна, покрытого морозными узорами. Только основание этих узоров было не гладким как стекло, а в складочку, как основание голенища кирзовых сапог ее папаши. Она попыталась что-то сказать, но слова застряли у нее в горле.

На улице послышались шаги. Это была ее мать. Она всю ночь не спала, ждала дочку с вечеринки и вот с утра отправилась на поиски. Лера частенько пряталась на сеновале. Боясь показываться матери пьяной, она часто проводила ночь на крыше, и родители периодически ее там вылавливали. Поднявшись по старой трухлявой лестнице, мать заглянула внутрь. Сено было разбросано, как попало, но там никого не оказалось. Женщина по-деревенски смачно выругалась, спустилась вниз и, зайдя в дом, хлопнула дверью. Сдерживая рвущийся наружу смех, «любовнички» стали выкарабкиваться наверх, разгребая солому.

— Черт возьми, — ворчал, Дан, начиная заново отряхивать свое хозяйство — заставь меня еще раз с такой скоростью закопаться в сено, ни за что не повторю этот рекорд…

— Убери, пожалуйста, у меня из головы мусор. — Перебила его Лерка, наклоняясь вперед. Ее смачные сиськи повисли, медленно раскачиваясь.

Дан выдернул из ее головы пару соломинок и сказал, отвернувшись в сторону, чтобы Лерка не могла видеть выражения его глаз:

— Ладно, пожалуй, мне пора. Наверное, родичи тоже уже потеряли дома.

— Побудь со мной еще маленечко, — протяжно пропела Лерка. Она выпрямилась и прижала его к своим рыхлым телесам, пытаясь придать своему лицу эротическую притягательность. Ее руки спустились вниз по спине Дана, и, схватив его за ягодицы, прижали к тому месту, которое у нормальных женщин называется лобком. Дан отстранился, торопливо поцеловал ее в щечку и стал одеваться.

— Я еще смогу успеть на ближайший автобус, если потороплюсь, — придумал он удачную отговорку. Дан знал, что Лерка не станет возражать потому, что следующий автобус будет только через два часа. Он торопливо натягивал на себя одежду, искоса поглядывая на то, как Лерка, развалясь на сене и раздвинув ноги, смотрела на него своими коровьими глазками, поглаживая себя между ног, наверное, представляя себе это зрелище очень сексуальным. «Дура — подумал, Дан, застегивая ширинку, — ты бы еще затолкала туда черенок от сломанной лопаты», но вслух сказал:

— Увидимся на следующей неделе, — и начал спускаться вниз по лестнице…

— Че-е-е-рт! — Донесся до Лерки протяжный крик с улицы, потом глухой удар и еще немного погодя дикий рев, — А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — Лерка вскочила и бросилась к окну, посмотреть, что произошло…

Дан совсем забыл, что у лестницы отсутствует предпоследняя ступень. Нога ушла в пустоту, и он со всего маху уселся на третью сверху перекладину. На удивление палка выдержала и не сломалась. Зато подломились трухлявые жерди в полуметре от земли, отчего обломанные концы лестницы сдвинулись в сторону фундамента. От удара перекладины по ляжкам ноги у Дана рефлекторно разогнулись и уперлись в стену. После чего Дан почувствовал, что верхушка лестницы медленно поплыла от дома и он, соответственно, вместе с ней. «Я что ли падаю?» — подумать Дан и заорал: