Мила Бояджиева - Возвращение мастера и Маргариты

• Название: Возвращение мастера и Маргариты
• Автор: Мила Бояджиева
• Жанр: Любовные романы

---

Вклады акционеров и пайщиков "Музы" помогли сделать первые шаги банку. Потом, с легкой руки Вадима и под покровительством налаживающего связи Пальцева, завертелись такие дела, что можно было бы и Дом ветеранов культурного фронта на Черноморском побережье открыть, и второй Большой театр отгрохать. Но открывались и строились совсем другие объекты, не общекультурного, а частнобытового значения. И не в России. Руководство предпочитало Европу.

Когда пирамидальные банки начали обваливаться один за другим, "Муза" держалась. Мало того, именно в эти экономически нестабильные дни А.В. Пальцев выступил инициатором проведения телемарафона для сбора средств на возрождение Храма Христа Спасителя. Сутки звучали на телеэкранах проникновенные слова и мелькали поступающие от организаций и частных лиц суммы пожертвований. И тут грянула беда: злоумышленники ликвидировали Савченко и скрылись, прихватив средства телемарафона и счета "Музы". При этом таинственным образом исчез сам Пальцев. Кое-кто пустил слух, что директор банка крутанул не только вкладчиков, пожертвователей благотворительного фонда и государство, но так же супругу и многочисленных любовниц. Однако вскоре, ко всеобщему изумлению, Альберт Владленович нашелся и с риском для жизни дал разоблачительное интервью в средствах массовой информации. Печальная участь добропорядочного бизнесмена предстала во всем ужасе криминального беспредела. Как оказалось, Пальцева цинично подставили, пытаясь свалить на него обвинение в хищении средств и убийстве содиректора. Держали в плену, требуя выдачи денег "Музы", часть которых мужественный и предусмотрительный директор заблаговременно сумел переправить на секретный счет. Альберт Владленович открыто назвал имена врагов, поблагодарил за помощь друзей, среди которых были самые звучные имена из мира искусства. Злоумышленников с похищенными миллионами обещали найти, но расследование затянулось.

Переживший сильное нравственное потрясение бизнесмен категорически отстранился от финансовой сферы. Под давлением общественности Пальцев возглавил благотворительный фонд "Культура и гуманизм", а полюбившееся москвичам название "Муза" унаследовал элитарный клуб работников искусства.

Понятно, что ностальгия по пыльным и нищим улочкам московского центра Пальцева не мучила. Он предпочитал солнечные острова в теплом море, благовонную кипарисовую тень над столиками южных ресторанов, европейский комфорт, смуглых темпераментных женщин и азартные игры. Правда, увлекался всем этим, не переходя черту разумного и превыше всего ценил грандиозное шоу под названием "Жизнь".

Проведя утром собрание работников искусств, Альберт вместе с ближайшим своим соратником отцом Савватием удалился на "Патриаршие" для встречи с одним из членов общества "прогрессистов" - Рамзесом Свеклотаровым.

После сентябрьской встречи в особняке Пальцева Рамзес проявлял обеспокоенность и, наконец, потребовал личной встречи с главой тайного союза.

На встречу Свеклотаров прибыл, естественно, под охраной тесно льнущего амбала и войдя в холл клуба, похожий на сцену из спектакля по пьесе Арбузова, внимательно огляделся. Его окружали стены высотой в два этажа, изображавшие московский дворик и часть бульвара. Над входом в искусно изображенную Парикмахерскую висел плакат: "Вша - враг социализма". Выше был виден балкончик с цветочными горшками и гирляндой белья на веревке памятным ассортиментом панталон, кальсон, маек. Посреди дворика в тени бутафорских лип за грубо сбитым столом на стульях эпохи коммунальных кухонь расположились с кружками пива элегантно одетый Пальцев и вовсе несовместимый с окружением своим культовым обликом отец Савватий. Откуда -то из окон доносился голос Утесова, удивлявшегося задорной скороговоркой: "Ах, что же это движется там по реке?..." Общепитовский фаянсовый супник с румяными раками и зеленью источал влекущий знатока аромат, удачно соответствуя обстановке. Голые доски дубового стола густо присыпала хрупкая шелуха, а золотящееся в кружках пиво тонко вписывалось в заданную цветовую гамму.

- Уютно устроились, - зло прокомментировал мизансцену Рамзес, но к столу не приблизился. Пальцев устремился навстречу гостью, дабы сообщить о полной непроницаемости помещения для посторонних лиц и убедить в безопасности его визита. Выслушав заверения хозяина, Рамзес пошел на компромисс. Амбал был отослан на бутафорский балкончик, где замер, скрываясь между голубыми панталонами, ситцевыми бюстгальтерами и майками с эмблемой общества "Спартак". Сам же затравленный сионистами лидер национал-патриотов занял место за столом поближе к стене дома, прикрываясь с тыла своим охранником. Рамзес считал себя крутым малым, ходящим по лезвию ножа, и полагал, что всякое расставание с заслоном в виде восьмипудового тела бывшего многоборца - рискованная игра со смертью.

- Техника безопасности переговоров в моем уютном уголке, смею заверить, на высоте. Можете изъясняться без обиняков, Рамзес, - Пальцев лично сходил к бару и доставил к столу ящик германского пива. - Федул - мой ближайший товарищ и доверенное лицо. Мы готовы внимательно выслушать вас.Альберт Владленович сделал характерный взмах головой и пробежал пятерней по темному чубчику, торчащему перед лаковой плешью, подобно кустарнику, окружающему каток. Своеобразие прически было единственным уязвимым местом во внешности Пальцева. К остальному придраться было трудно, особенно женщинам, ценящим в мужчинах барственную основательность и наличие хорошего портного. Даже в "арбатском дворике" своего саун-клуба Альберт Владленович выглядел так, будто собрался давать интервью на ТВ въедливому журналисту.

- Перехожу к делу без всяких реверансов, - сунув руки в карманы черной кожаной куртки, Рамзес раскачивался на ножках стула, как хулиганистый школьник. - Не знаю, какую там программу состряпает вся эта жидомасонская сволота, именуемая "прогрессистами", но я настаиваю на внесении собственных пунктов в договор, который мы подпишем не медля. Вот мои тезисы, согласованные с товарищами по партии. - Рамзес щелчком послал через стол листок бумаги в сторону Пальцева.

- "Параграф первый, - прочел тот. - Внушение населению при помощи генератора стойкого рвотного рефлекса, сопровождающегося желудочно-кишечными спазмами: а) - к продукции иностранного производства, б) - к лицам враждебной национальности, в) - к любой попытке употребления физической или лексической - элементов чуждой культуры. Как следствие стихийная ликвидации торговых точек и прочих заведений не национального образца, истребления инородцев. Основная задача - очистить столицу от иностранной нечисти..."

- Кхе-кхе... Прошу пардону... - Раздалось среди лип. Перебравшись через чугунный бордюр, улыбаясь и раскланиваясь оттуда выступил господин странной наружности. Как если бы в декорации "Зойкиной квартиры", забрел персонаж из "Тартюфа".

- Офигенный кулёр лёкаль! Современный колорит - корошо! - он одобрительно поднял большой палец и тут же веселость сменило выражение трагизма, а исковерканный французский - чистая русская речь: - Прошу прощения, что явился невольным свидетелем беседы. Хм, явился и огорчился...

Сидевшие за столом переглянулись. Смущало прежде всего то, что гость никак не мог попасть сюда без ведома Пальцева, а так же убеждение, что ему вообще не пристало появляться таким вот нелепым образом. На посетителе ловко сидел парчовый камзол эпохи Мольера. Вместо панталон и чулок, однако, имелись обычные, хорошо отутюженные брюки, но под острой маленькой бородкой клубился шелк пышного банта. Гость был высок, сух, черноволос и обладал подвижным лицом, столь хорошо передающим свойственную народам Аппенинского полуострова смесь трагизма и жульничества.

- Соображения высокой секретности заставили меня нанести сей нежданный визит, - мягко молвил вошедший и любезно поклонился: - Представлюсь без церемоний - Шарль де Боннар.

Отец Савватий торопливо сгреб в супник гору раковых останков и украдкой сунул его за бордюрчик в укрытие липового ствола. Затем ловко обмахнул стол рукавом рясы.

Пальцев поднялся, радушно приветствуя прибывшего и стараясь сдержать эмоции крайнего удивления. Авантюрист международного масштаба типа Хаммера, вездесущий и удачливый Шарль де Боннар уже месяц крутился в российской столице. Крутился, конечно же, неспроста. Он явно затевал грандиозную сделку, упустить которую было бы непростительной оплошностью. Пальцев судорожно искал подходы к французу. И вот он возник сам, проявив чудеса изворотливости в обходе неподкупной охраны клуба.

- Рады встрече. Чрезвычайно рады, - Пальцев предложил гостю скрипучий венский стул довоенного образца, тот сел, положив перед собой обшарпанную зеленую папку с ботиночными шнурками.

- Что будете пить? - оживился Пальцев, справившись с потрясением. Засиделись тут с друзьями в ностальгической атмосфере. "Что сказать вам, москвичи, на прощанье..." Как насчет пива?