Мила Бояджиева - Возвращение мастера и Маргариты

• Название: Возвращение мастера и Маргариты
• Автор: Мила Бояджиева
• Жанр: Любовные романы

---

Архитектор не был утопистом, но он предусмотрел и комплекс зданий, обрамляющий площадь для митингов, шествий, манифестаций, с трибунами для правительства, а так же с мачтами для аэропланов. Залы внутри оснастил новейшими техническими достижениями - аппаратами для кондиционирования воздуха, системой трансформации площадок в водный бассейн или ледяной каток, вмещающий до двух тысяч исполнителей. Рассчитал досконально со всех сторон устройство гигантских амфитеатров с трюмами, системой накатных вращающихся площадок, которые выдвигались на уровень зала мощными гидравлическими прессами. Как кипела мысль, как колотилось сердце и захватывало дух от собственной беспримерной смелости!

Пылая огнем самосожжения на алтаре великого дела, он привык к адскому жару в груди и к беспокойному бесенку, пристраивавшемуся непременно под боком. Чернявый поросенок с копытцами и рожками, каких рисуют в окнах РОСТа, бичуя религиозные предрассудки, не оставлял Архитектора. Забавная мелюзга, но как разбирается в тонкостях дела, как умеет ценить мастерство, новаторство, размах! Какие смелые советы дает, а порой даже хватается за карандаш, меняя размеры сооружения, придавая масштабы помыслам. Взял, например, и пририсовал лишний ноль к размерам статуи вождя мирового пролетариата, венчавшей Дворец Советов. Было десять метров, а стало сто! Чертовски верная поправка!

Архитекторского Гнуса за консультации в проектировании Дворца наградили и посоветовали действовать активнее. Генеральские погоны маячили в досягаемой перспективе. Ох, не напрасно сопровождал Гнус Архитектора в его поздних прогулках по набережной, не напрасно кружил с ним возле Храма и нашептывал смелые идеи. Архитектор имел привычку выгуливать собаку Дусю и даже не замечал, что делает это в сопровождении шустрого компаньона с полированными копытцами.

Одна из прогулок оказалась чрезвычайно благоприятной для замысла итальянского Гнуса. Был пригожий осенний вечер - в окнах сверкало заходящее солнце, золотились маковки соборов, столичная публика в пестроте сентябрьских скверов выглядела живописно. Архитектор ходил по улицам, окидывая городской ландшафт хозяйским взором, и мечтал. Утомившись, сел на одну из скамеек, стоявших вдоль набережной, закурил, задумчиво глядя на опустевший разграбленный Храм. И представилось ему, что не витой крест поднимается над столицей СССР, а могучая золотая статуя.

- А ведь занимает эта бесполезная, вредная даже громадина самое выгодное в идеологическом и архитектурном смысле местоположение... Фантастически удачное местоположение... К чертям намозолившую глаза храмину! Здесь и только здесь должен стоять Дворец победившего пролетариата! - воскликнули Архитектор и Гнус в один голос. Именно в этот момент случилось удивительное, не зафиксированное антропологами явление человек и черт слились в единое целое. Упал в Москву-реку метеорит и зашипел в воде, едва не запалив искрами кусты на Стрелке.

Отец Георгий, напуганный страшным видением - огненным кипением волн в тихой реке, прошлепал босиком к распятию и рухнул на колени, неистово крестясь.

Вскоре ему подбросили открытку с изображением Храма и надписью: "Храм является памятником религиозного фанатизма, на постройку которого царское правительство израсходовало 50 миллионов рублей народных денег..." А прямо по картинке размахнули гневно: "Стереть язву постыдного прошлого с лица народной земли!"

Писала, вроде, рука народа в порыве стихийного вдохновения. Да что он может, народ, без идейного руководства? А какое идейное руководство в СССР без гнусариевского участия? Сколько труда, изобретательности, веры в свое дело, потребовала начатая операция от сотрудников Бесовского департамента!

Инициатива, как полагается, вспыхнула в массах - завопили подначенные молодыми чертяками простые труженики о тлетворном влиянии недобитого религиозного культа. Вслед за тем занялись вокруг Храма серьезные споры. Развернулась в печати обстоятельная полемика профессионалов относительно исторической ценности и художественных достоинств ненужного новой Москве строения. Голоса защитников Храма звучали невнятно, заглушенные пылкими речами оппонентов.

Организовал полемику на высоком уровне главный идеолог перестройки столицы Лазарь Каганович. Это он, не моргнув черным глазом, заявил на всю страну, что город строил "пьяный архитектор и что надо его исправлять". Для чего в первую очередь надлежит очистить столицу от так называемых "исторических памятников". Не трудно догадаться, что руководил Лазарем Почетный Гнусарий, сумевший в связке с правительственным чином поднять бесовщину на высокий государственный уровень.

Медленно катила по Москве, сверкая черным лаком, заграничная машина "линкольн" с откидным верхом. В ней удобно размещался оживленный человек лет тридцати семи с рано облысевшим массивным черепом и черными усиками под хищным носом. Страдал он, по-видимому, неимоверно от всяческих проявлений буржуазной эстетики - колонн, портиков, кареотид, витражей, куполов, украшательской мозаики и лепнины, потому что выражение на лице нес воинственное и брезгливое, когда указывал тросточкой то на одно, то на другое не пролетарское строение, особняк или церковь. Находившаяся рядом секретарша с подвитой челкой тотчас же ставила в реестровой книге против номера указанного строения крестик. Так в результате "чистки Москвы" подверглись уничтожению две тысячи двести памятников архитектуры, а Москва была вычеркнута из списка десяти красивейших городов мира. Не зря удостоился Гнусарий повышения в чине, а товарищ Коганович награды бесовского департамента - внесения в списки "Особо важных персон вечной подлости".

Когда Каганович провозгласил главной своей целью ликвидацию Кремля с очисткой прилегающих территорий от устаревших построек, включая ГУМ и собор Василия Блаженного, Почетного Гнусария представили к ордену "За выдающиеся заслуги в развитии сатанизма". Поощренный, он проявил недюжинный энтузиазм, подсказав товарищу Кагановичу, что к ликвидации Кремля надо идти через уничтожение Храма Христа Спасителя. Идею горячо поддержал Архитектор, убежденный в том, что именно этот вредный объект занимает одно из предполагаемых мест для возведения Дворца Советов. Снюхались Гнусарии компетентных товарищей и чрезвычайно споро провернули дело.

30 мая 1931 года состоялось совещание технического Совета Управления строительством Дворца. Рассматривался вопрос о нескольких площадках. Выбор колебался между Красной площадью, Китай-городом, Зарядьем, Охотным рядом, Таганкой и местом, занимаемым Храмом. Ознакомившись с протоколом заседания, Лазарь Каганович усмехнулся в усы - он хорошо знал, кто должен произнести последнее слово и не сомневался в его решении.

...Погожим солнечным днем в начале июня к Храму подъехали черные автомобили. Два человека в форме ОГПУ молча вошли в сторожку и встали у двери с брезгливой неприязнью глядя на трясущегося в лихорадке попа. Тот попытался подняться с заваленной тряпьем лежанки, но осел, сжимая распятье, тараща безумные глаза и бормоча что-то злое, невнятное.

- Ты, отец, не дергайся, - предупредил полный и румяный. - Шуметь тебе сейчас не следует.

- Нарушишь приказ - шлепну. - Коротко пообещал щуплый и желчный, показывая на кобуру.

Пока сторож, ухитрившись сползти с кровати, причитал и бил поклоны у образа, вокруг Храма происходило несуетливое, но четкое движение. Наряд охранников оградил площадку от нежелательного вмешательства со стороны населения, а затем уже вышли люди из автомобилей, кто в штатском, кто в мундирах. В темных двубортных костюмах был представлен под утренним солнышком Президиум Совета строительства Дворца во главе с товарищем Молотовым. Специалисты выглядели компетентно, светилось вдохновением лицо председателя Совета архитектора Бориса Михайловича Иофана. Того самого Архитектора, что уже все основательно продумал и рассчитал над своими листами в творческом слиянии с инициативным Гнусарием. Сейчас ему выпала честь представить место для стройки самому товарищу Сталину.

Июньское солнце пронизывало нежную листву старых лип, играло веселыми праздничными блестками на рябой волне, бегущей от шустрого колесного буксира. Колеса шумно взбивали пену, солидно тянулись за буксиром тяжелые баржи. На одной из них плясали присядью под гармонь бородатые мужики, взволнованные, очевидно, панорамой Кремля. В утреннем воздухе тянуло духом смоляных канатов и речной свежести.

Вождь отнесся к визиту со всей серьезностью. Обходя участок разговаривал со специалистами, задавал вопросы, приглядывался.

- Многих товарищей архитекторов пугает неправильная конфигурация участка и его сравнительно небольшие размеры. Есть и такие, которые в душе жалеют о Храме, хотя вряд ли могут защитить его архитектурные достоинства, - объяснил ситуацию вождю сообщник Гнусария, почти что его голосом - льстивым и уверенным одновременно.